Вирусолог: Австралия лучше всех справляется с ковидом, потому что оказалась жестче Китая

В России решили не вводить ни карантин, ни комендантский час. Но главный санитарный врач Анна Попова с 27 октября обязала всех граждан носить защитные маски даже в лифте.

Регионам рекомендовано усилить режим повышенной готовности. В каждой стране реагируют на пандемию по-своему. Чья модель противокоронавирусных мер оказалась самой успешной, надо ли ждать коллективного иммунитета или спешить с вакцинацией и насколько жесткие ограничения нужны в Петербурге, — об этом «Фонтанка» поговорила с заместителем директора по инновационной работе Санкт-Петербургского НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера, доктором биологических наук Александром Семёновым.

— Летом эксперты Высшей школы экономики проанализировали то, как разные страны противостояли пандемии коронавируса, лидером стала Австралия. На втором месте была Польша, но в последнее время там наблюдается резкий рост заболеваемости и числа летальных случаев. В чем ошибка «польской модели» и преимущества «австралийской»?

— Во-первых, эксперты ВШЭ оценивали в первую очередь экономические последствия эпидемии. Во-вторых, Польша перестала использовать ограничительные меры, которые тяжелы для экономики и неудобны для людей. Во всех странах, где наблюдается осенний подъем, так или иначе прекратили соблюдать ограничительные мероприятия. Польша в марте-апреле и Польша в октябре — две разные ситуации, которые нельзя сравнивать.

В настоящее время самая эффективная модель — австралийская, потому что там приняты жесткие ограничительные меры. Вышел на улицу, поймали без маски — штраф и несколько дней ареста в полицейском участке. На второй раз поймали — наказание уже более серьезное. А если начал в Интернете призывать всех снимать маски и саботировать ограничительные меры — получи реальный срок за экстремизм и умышленное подстрекательство к нанесению вреда людям. Как за призыв к самоубийству. Поэтому в Австралии нет так называемых ковид-диссидентов.

— Австралия оказалась еще жестче, чем Китай?

— Гораздо жестче. В Китае более дисциплинированный народ. И там такие меры не потребовались. Австралийская власть сразу показала, что готова идти на крайние меры. В Австралии на 25 миллионов населения 8 новых случаев. За все время пандемии у них в общей сложности 27 тысяч заболевших. Учитывая, что население Австралии в шесть раз меньше, чем России, у нас, если бы мы следовали «австралийской модели», было бы 180 тысяч случаев коронавируса. А так их у нас более 1,5 миллионов. Хорошо держится Вьетнам, где тоже быстро задавили эпидемию.

— За весь период эпидемии мы в России не видели жестких мер ни в одном из регионов. Это ошибка?

— Наверное, надо было вводить более жесткие ограничения. Но теперь-то что об этом говорить: имеем то, что имеем. Но отмечу, что даже тех не самых суровых мер, которые весной применила наша власть, оказалось достаточно, чтобы заболеваемость пошла вниз. С другой стороны, все понимают, что ограничения всего и вся нельзя вводить, иначе экономика впадет в коллапс. Но давайте хотя бы перестанем тусоваться по ночам толпами без масок в барах, давайте будем соблюдать социальную дистанцию в магазинах и на улицах. Это работает.

— «Шведская модель», когда самоизоляцию и дистанционку не вводили, окончательно себя дискредитировала?

— Там даже обсуждать нечего. Она провалилась.

— Председатель Центра либеральных стратегий (София), научный сотрудник Института гуманитарных наук (Вена) Иван Крастев заявил, что «страны, управляемые женщинами, лучше справились с пандемией коронавируса», а примером могут служить Новая Зеландия, Германия и Дания. В чем преимущество подхода к пандемии в этих странах?

— Не надо путать причину и следствие. Сто процентов людей, которые ели огурцы, рано или поздно умирают. Вывод — огурцы смертельны. Но это манипулирование статистикой. В Германии, Дании и Новой Зеландии настолько высоко развито социальное равенство и эмансипированность женщин, что женщины приходят к власти чаще, чем в других странах. При этом это полусоциалистические государства. В Германии очень серьезные штрафы за нарушение ограничительных правил. В Берлине очень жестко разгоняют людей, которые решили выйти попротестовать против карантинных мер (митинги против коронавирусных ограничений в Берлине случаются регулярно: в апреле во время протестов на центральной площади им. Розы Люксембург полиция задержала 100 протестующих, затем в августе от 18 до 30 тыс. человек пытались пройти маршем по центру города, а в конце октября неизвестные забросали «коктейлями Молотова» здание Института имени Роберта Коха. — Прим. ред.). И в Германии начали снимать ограничения, а потом снова начали гайки заворачивать после того, как у них начался подъем заболеваемости. Да, у них не случилось такого коллапса, как в Бельгии, Испании и Италии. Но и успехом это назвать нельзя: Германия болтается на 17-м месте по заболеваемости, у них от 9 до 13 тысяч человек в день заболевает.

— Вы ездили в Италию в составе делегации медиков, чтобы помочь там выстроить работу системы здравоохранения в условиях пандемии. Скорректировали ли итальянцы свой подход к борьбе с коронавирусом? Судя по статистике, у них опять все плохо.

— По состоянию на 25 октября у них 21 тысяча новых случаев заражения. Это больше, чем в России. Дело в том, что Италия очень гетерогенна: север, юг и центр страны — это разные по экономике, благосостоянию и менталитету регионы. В начале пандемии у них был катастрофический подъем заболеваемости и смертности. В июле и августе волна спала, было по 150–200 новых случаев в день. Но теперь у них десятки тысяч случаев. На севере приняли меры, но теперь болеют центральная и южная части страны. У них очень силен федерализм — в каждом регионе своя система здравоохранения, и решения принимает местная администрация.

— Получается, выводы сделали только те, кто увидел на своих улицах гробы весной?

— Да. А остальные, видимо, просто наблюдали. Правда, сейчас в целом по стране показатели смертности ниже, чем в марте-апреле. Обвальный рост количества смертей начался около недели назад.

— В России тоже в разных регионах ситуация разная. Петербург оказался в топе по летальности среди регионов. Что мы делаем не так?

— Достаточно просто выйти на улицу, спуститься в метро и посмотреть, что там творится. Люди делают вид, что никакой эпидемии нет. Несмотря на угрожающие надписи, что посетителей без маски не обслуживают, в любой магазин можно войти, пренебрегая средствами защиты, и встать в очередь. В городе приняты хорошие распоряжения — осталось только исполнять их. Похоже, пока штрафовать не начнут, маски носить петербуржцы не будут. А болеем мы только потому, что не исполняем элементарных правил. Никакого волшебного секрета борьбы с коронавирусом нет. Носите маски, мойте руки, соблюдайте социальную дистанцию.

— Не пора ли в этой связи школьников отправлять на дистанционное обучение?

— Так ведь частично уже отправили. Никто не хочет разгонять всех по домам, как весной. Но существует определенная этапность принятия решений. Ограничения будут вводиться поэтапно, в зависимости от роста заболеваемости.

— Как обстоят дела с развитием коллективного иммунитета, на который все надеялись весной?

— Он появился у небольшого процента россиян. Но этого недостаточно, чтобы остановить рост заболеваемости. Коллективный иммунитет может развиться только через 3–4 года. В конце 60-х годов прошлого века новый штамм гриппа, который назвали гонконгским, убил несколько миллионов человек. Коллективный иммунитет выработался только после того, как этот грипп прокатился по миру дважды или трижды. После чего он стал обычным сезонным гриппом H3N2, которым мы каждый год болеем. Но сейчас мы не можем ждать 2–3 года.

— Допустим, я совершенно здоровый и сравнительно молодой человек, у которого нет родственников или близких из групп риска. Может быть, мне имеет смысл походить без маски, переболеть, получить антитела и жить спокойно?

— Нет абсолютно здоровых — есть недообследованные. Мгновенно проявляются только переломы, а хронические заболевания могут долгое время развиваться незаметно. За счет внутренних компенсаторных резервов организм может сопротивляться болезни, и вы про нее не узнаете. И именно коронавирус станет тем самым «проявителем». Да, здоровые люди переносят ковид легче, чем те, у кого есть какие-либо заболевания. Но мне бы не хотелось, чтобы кто-то, не зная всех нюансов состояния своего здоровья, провел бы на себе такой эксперимент и умер.

— Что за время пандемии удалось узнать о коронавирусе такого, что изменило подход к нему?

— Накопился огромный пласт знаний, в том числе о том, как развиваются патологические процессы в организме и формируется иммунная защита. Мы убедились, что в случае коронавируса борьба иммунитета против возбудителя оказывает на организм зачастую не менее разрушительное влияние, чем сам возбудитель. В некоторых случаях врачи вынуждены идти на парадоксальные шаги и понижать иммунитет пациента вместо того, чтобы стимулировать его. Иначе организм начинает сам себя атаковать. Сейчас появилось безумное количество публикаций о лечении ковида.

— При этом складывается ощущение, что из этого огромного объема фактов не делается системных выводов.

— Это не так. Но публика требует выводов немедленно, а на это требуется время. Но времени нет, и мы вынуждены бежать, спотыкаясь. А все ждут от нас чуда, волшебной таблетки или волшебной рекомендации. Поэтому выходит так много противоречивых новостей: сначала сообщают об эффективном лекарстве, потом оказывается, что оно не помогает. В нормальной ситуации мы бы спокойно провели испытания, все взвесили, спокойно обсудили, сравнили данные и сделали выводы. Но все требуют ответы как можно быстрее. Давят политики, общественность, система здравоохранения. Да, мы выяснили много нового. Но нужно время, чтобы это систематизировать.

— В каких случаях вторичное заражение человека, переболевшего новым коронавирусом, возможно?

— У людей, переболевших сезонным коронавирусом OС43, формируются антитела, которые пропадают через 4–5 месяцев. И эта особенность группы возбудителя, вероятно, распространяется на COVID-19 — нестойкие антитела.

Еще предстоит выяснить, в чем именно различия. Но уже сейчас понятно, что вакцина будет работать, потому что даст именно тот вариант антител, который сдержит агрессивное течение болезни.

— С разработкой вакцины тоже приходится «бежать спотыкаясь»? Может, не надо спешить с вакцинацией?

— Спешить и делать что-то второпях — это разные вещи. Серийное производство вакцины «ЭпиВакКорона» начато, но она не применяется на каждом углу. Сейчас проводится необходимый набор исследований, чтобы подтвердить ее безопасность и эффективность на большой выборке добровольцев — в 40 тысяч человек.

— Вы уже вакцинировались?

— Вакцина официально уже зарегистрирована, начнется этап пострегистрационных испытаний. Жду прививки с недели на неделю, уже записался в очередь. Я знаю, что мне по состоянию здоровья лучше прививаться пептидной вакциной, к группе которых относится препарат «Вектора». Но определить, какой тип вакцины подходит в каждом конкретном случае, может только врач.

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»