«Люди выйдут из самоизоляции, а бизнес умер». Экономист Калугин про экономику РФ весной 2020 года.

Что происходит с экономикой и решениями власти о том, как жить русскому бизнесу дальше, «Фонтанке» рассказал экономист Виталий Калугин.

Правительство России стало раскрывать параметры обещанной поддержки бизнеса и россиян из-за коронавируса. Но цены на нефть марки Urals вызывают опасения за бюджет Родины. Сколько у нас есть времени на лечение экономических болезней, кто на самом деле их вызывает, когда самоизоляция станет фатальной и в чём секрет решений чиновников в «первой столице», — «второй столице» в лице «Фонтанки» рассказал представитель «столицы Урала», независимый экономист из Екатеринбурга, аттестованный специалист рынка ценных бумаг Виталий Калугин.

— Виталий, что сейчас происходит с экономикой России, на что она похожа?

— Наша экономика как была, так и осталась экономикой так называемого петро-государства, то есть экономикой, ориентированной на извлечение ренты из природного сырья. Нефть, газ, нефтепродукты и всё остальное по списку, уголь, металлы и так далее. Наша экономика полностью зависит от цен на природное сырьё. Все денежные поступления, которые в экономике худо-бедно крутятся, имеют единственный источник и опору — природную ренту. Поэтому если такой экономике перекрывают кислород путем обвала цен на сырье, то больной начинает синеть и задыхаться.

— Я пытаюсь понять масштабы воздействия ссоры с ОПЕК и коронавируса. Что сегодня главное с точки зрения последствий?

— Хороший вопрос. Конечно, то, что мы решили поиграть с принцем Салманом в гляделки, нас не красит. Естественно, мы недооценили решительность Саудовской Аравии и подставили свою экономику в том плане, что цены в районе 14–15 долларов за баррель Urals нас долго устраивать не могут. А на это наложился коронавирус, вызвав некий идеальный шторм. Вирус попал в резонанс. Сам по себе вирус уже был раньше. Он уже ранее привёл к падению спроса в Азии и Китае, в главном и в частности. И вот тут мы решили потягаться с ОПЕК — у кого больше решимости не сокращать добычу. Вот и получили то, что получили. Все это начало сказываться на поступлениях в бюджет. Но пока не так сильно.

— Какие цифры очевидны уже?

— Дело в том, что эти низкие цены существует пока недостаточно долго, чтобы наш бюджет как-то мог от этого пострадать. Ниже цены в 17 долларов за Urals обнуляется поступление так называемых доходов от НДПИ и экспортной пошлины на нефть. Бюджет этих денег не получит, если такие цены будут до конца года. Вот что важно. Цены на первый квартал были относительно высоки. Рухнули они только в середине марта. И сейчас эффект для бюджета не очень критичный, хотя, конечно, мы теряем определённое количество денег каждый день.

— Сколько мы теряем каждый день?

— По моим оценкам, мы теряем миллионов по 100 долларов в день, минимум. Это исходя из текущих цен на нефть. И это существенно. В год получается очень большая сумма, которая практически гарантирует дефицит нашего бюджета к концу года. По первому кварталу это пока не критично. Средняя цена на нефть, которая нас устраивает, — около 3000 рублей за баррель. Надо понимать, что в январе-феврале эта цена была около 4000 рублей. Чисто математически за первый квартал мы пока не опустились ниже границы.

— Где дедлайн, когда мы начнём замечать эти потери?

— Если цены застрянут где-то тут, то не раньше июля. Начнутся провалы от налога на прибыль нефтяных компаний, провалы поступления по НДПИ и экспортной пошлины на нефть.

— Встречу ОПЕК+ перенесли с сегодня на 9 апреля. Россия вроде как согласна снижать добычу для стабилизации цен. Какие варианты развития событий есть после четверга?

— Я жду, что это будет своего рода примирительная встреча. Но особых результатов от встречи не жду. Проблема в том, что сбалансировать рынок нефти надо, и Трамп тут совершенно прав, сократив как минимум 10 миллионов баррелей нефти в сутки. Как минимум. В этом случае цены имеют шансы вернуться в комфортный диапазон $ 40–45. Но понятно, что сокращать на такие большие значения никто не будет. Такое соглашение достигнуто не будет. Будут сокращения существенно меньших объёмов. Условно говоря, по 1 миллиону баррелей каждый. И 10 не получается никак, учитывая, что американцы в таких соглашениях участвовать не могут. У них строгое антикартельное законодательство. Трампа просто привлекут к ответу. Так что будет отлично, если снова не провалимся ниже $ 30. Вообще Саудовская Аравия просила нас сократить добычу на какие-то 500 000 баррелей в день, но получила унизительный отказ, в прямом смысле, когда президент не ответил на звонок саудовского принца. Там такое не забывают. А теперь и сокращение на 1 миллион в день не спасает уже. СА имеет много рычагов технологических и финансовых, чтобы нас «пересидеть».

— Какие есть механизмы выхода на сокращение добычи на уровни, которые поднимут цены?

— Этих механизмов нет. Сейчас важнее участникам встречи показать рынку, что есть хоть какое-то единение. Но моё личное ощущение, что там что-то личное между нашим президентом и принцем Салманом.

— Действительно, Кремль пытался давить на принца через Трампа?

— Не исключаю. И формально это всё ещё рабочий механизм. Но он ставит достаточно молодого лидера, прямо скажем, владельца целого государства в не очень хорошее положение, заставляя его терять лицо. Учитывая, что после нашего выхода из сделки принц звонил нашему президенту. И, в общем-то, был послан. То есть ему не ответили. Этот факт очевидно будет влиять. Хотя, конечно, перед возможностью повысить цены могут и ударить по рукам. Но повлиять это на рынок так, чтобы мы снова увидели цены в 45–50 долларов за баррель, не получится. Не раньше, чем Китай восстановится от удара коронавируса. Может быть, ближе к осени цены и подрастут. Но сегодня просто гигантский избыток предложений по нефти на мировом рынке. Профицит предложения сегодня — как минимум 10 млн баррелей в сутки, но на самом деле 15–18 млн баррелей. Это лишняя нефть, которая не нужна никому ни по какой цене. Идёт затаривание танкеров и труб. К сожалению, у России очень мало вариантов по такому манёвру. Мы можем заполнять хранилища считанные недели, в то время как хранилища у саудитов больше. Последние цифры говорили, что мы можем лить нефть в хранилища 2–3 недели, а саудиты пару месяцев. Американцы и того дольше.

— Происходящее чем отличается от того, что было в 1980-е, когда цены на нефть тоже рухнули, после чего и наступили официально проклятые 1990-е?

— Я не поддерживаю тот миф, что якобы СССР был разрушен целенаправленно путём снижения цен на нефть. Но отличий мало. Мы сейчас почти по той же дорожке идём, с учётом того, что с уровнем долларовой инфляции за последние 35 лет сегодня цены на нефть даже ниже, чем в те времена.

— «Газпром». Сегодня стало известно, что доходы «национального благосостояния» с начала года упали на 51%. Это рабочий момент или уже катастрофа?

— Рабочий момент. Пока что. Хотя такие низкие цены на газ уже довольно давно. Но цены на газ на мировом рынке влияют на внутренние российские финансы раз в 10 слабее, чем цены на нефть.

— Теперь коронавирус. К чему привела первая неделя вынужденного простоя бизнеса?

— Человек, сидящий на карантине, очевидным образом снижает потребление. Нельзя выходить из дома. Человек, который в это время не работает, понимает, что доходы у него упадут, и он начинает экономить исходя из стратегических соображений. Соответственно падают обороты розничной торговли и среднего бизнеса. Каждая неделя такого простоя приносит нам примерно 1% ВВП в минус по году. И это минимум.

— Фактически у нас впереди ещё 4 недели внеплановых тотальных каникул, то есть мы за месяц с небольшим потеряем 4% ВВП?

— По сути, первый рабочий день будет 5 мая. То есть действительно 4 недели как минимум у нас впереди такой ситуации. Минус 4% ВВП — это ориентир. Не исключаю, что будет 5–7%. Но в ряде регионов бизнес уже запускается. И я хочу верить, что обойдемся 2,5–3% потерь ВВП по году.

— Что это в абсолютных цифрах?

— Если предположить округлённо, что наш ВВП в этом году 110 триллионов рублей, то мы потеряем около 5 триллионов, если падение будет 4%. Если нужно сориентировать простого человека, не искушённого в экономике, то можно сказать, что низшие слои общества станут ещё беднее, те, кто технически не может, не умеет работать на удалёнке. Под ударом мелкий и средний бизнес. Государственные и окологосударстенные предприятия, доля которых в экономике 70% и более, скорее всего, особо не пострадают. Поэтому слесарь из условного Пскова, если он работает на непрерывном производстве, никак не почувствует этого. Но если это обрабатывающее производство, то работника, скорее всего, высадят на 2/3 ставки по 157-й статье Трудового кодекса. В малом и среднем бизнесе работу потеряют минимум миллион человек.

— Насколько обеднеет человек с зарплатой в 50 тысяч рублей в месяц, а насколько с зарплатой 100 и выше?

— И тот, и другой примерно на размер 50–70% средней зарплаты по региону каждый месяц карантина. И это если не потеряет работу после.

— Мы можем сравнить себя по масштабам неприятностей с какой европейской страной?

— Давайте лучше скажем, что падение цен на нефть принесёт Европе в этом году от 100 до 150 млрд евро выгоды, потому что у них цены на бензин прямо привязаны к мировым ценам. Топливо у них будет дешевле. Любое топливо будет дешевле. Потребители на этом выиграют, уменьшив затраты на 100–150 млрд.

— То есть мы перефразируем наоборот классическую фразу: «что русскому хорошо, то немцу смерть»?

— Совершенно верно. Аналогичные вещи происходят везде. Потому что везде цена на колонке зависит от мировых цен, кроме нас. Поэтому потеряем мы, потеряет Канада немножко, сильно потеряет Иран под санкциями, Венесуэла будет продолжать находиться… не будем говорить, где. И мы являемся самыми злостными бенефициарами падения цен, потому что хуже всего будет нам, даже не саудитам.

— Это осознание отсутствует в головах официальных экономистов?

— Совершенно напрочь отсутствует. Сделать то, что они сделали в разгар пандемии, было самым неразумным, что я видел. Наверное, можно было бы похоронить сделку, но не тогда и не так. Это было не продумано, причем считанными людьми из окружения нашего президента.

— Кто у нас в плюсе?

— Никто. Экономика, которая имеет источник валютных поступлений извне и только потом распределяет внутри, вообще не выигрывает. Сырьевыми экономиками считаются, кроме нас и Саудовской Аравии, Австралия, Канада, Норвегия из крупных. Но там уже вовсю идет диверсификация. Даже у саудитов есть программа «Видение-2030» о том, как уйти от сырьевой зависимости. Мы сегодня идем в группе аутсайдеров не на самом первом месте.

— Даже биржевые спекулянты не зарабатывают?

— Они зарабатывают. Но в экономике России частных инвесторов меньше 4%, согласно статистике Московской биржи. И надо понимать, если мы говорим про биржевой рынок, то падение цен акций сказалось и на пенсионных фондах, и на паевых фондах, и на банках. Акции упали на 20–25%, облигации — около 4–5%. Но опять же, активных спекулянтов очень мало (несколько сот тысяч человек), а доля акций в НПФ достаточно невелика. А вот в банках облигаций на 11,6 триллиона. И каждый процент падения — это 116 миллиардов убытков.

— Курс рубля власти стабилизировали? Доллар и евро сегодня немного потеряли. Или падение будет продолжаться?

— У меня нет ощущения, что его специально держат. Исходя из макроэкономической ситуации, и из финансовой ситуации в России, рублю сильно-то ничего и не угрожает. Мы уже прощупали историческое дно, с учетом инфляции, и рубль за 80 так и не ушел. Надо понимать, что денег у нас в стране — море. Скорее всего, рубль дальше падать не будет. В этом смысле мы можем терпеть цены на нефть, как сейчас, в течение года точно. По 1800–1900 рублей за баррель.

— Правительство Мишустина определилось с кредитными каникулами. Они коснутся потребительских кредитов в 250 000 рублей и до 1,5 миллионов, если это кредиты для бизнеса, обременённые ипотекой. Хорошие цифры?

— Это просто смешно, учитывая, что средний ипотечный кредит по Москве составляет 4,5 млн рублей, а на уровне 1,5 млн соответствующие показатели имеют 4–5 субъектов РФ. По сути, 70% ипотечников не попадают в эти рамки. По потребительским кредитам лимит выглядит более разумным. В основном люди берут их на крупную бытовую технику. Можно сказать, что это поддержка пролетариев, которые в кои-то веки захотели пожить красиво на кредитные деньги. Это касается и автокредитов, и ипотеки.

— То есть наш Белый дом даже сегодня не готов обижать банкиров?

— Их никто никогда не готов обижать. С начала кризиса ЦБ дал банкирам почти 4 трлн рублей прямых вливаний.

— Правительство РФ назвало наиболее пострадавшие от коронавируса отрасли экономики: авто и авиаперевозки, гостиничный бизнес, туризм…

— Вы ещё спорт забыли!

— Конечно. Спорт же одна из скреп. Они над нами издеваются или на самом деле не успели посчитать промышленность и пищевиков?

— Хороший вопрос. Они скорее не издеваются, а не подходят со всей серьезностью. Это халатный подход, а не цинизм. Этот список из 13 отраслей выглядит немножечко узким.

— Может, это просто лоббизм в правительстве? Намёк, кому дадут помощь?

— Нет, у этих отраслей нет сильных отраслевых союзов. Вряд ли кто-то лоббирует парикмахерские. Просто тот принцип подбора кадров, который практикуется во властной вертикали, не отвечает задачам управления страной в критической ситуации.

— Но это же не является само по себе фактором, который будет влиять на проблемы?

— Это будет влиять очевидно. Решения будут приниматься не те, не теми и не с той точностью, которая требуется.

— Но рынки же подуспокоились? Можно не искать новых профессионалов?

— Да, и успокоились существенно. Отскок примерно на 38%. Но с этого уровня мы можем как вернуться к оптимизму, так и обновить минимум. Это тот уровень, который является точкой бифуркации. И увидим мы это в течение ближайших двух недель. В таких точках рынок обычно надолго не застревает.

— Что мешает властям РФ начать раздавать людям деньги для решения проблем? Это делают во многих странах.

— Ничто, кроме жадности или недоверия к народу. Сейчас в Фонде национального благосостояния около 10 трлн рублей. Этого хватит на 2–3 месяца регулярной раздачи денег, если по средней зарплате по региону. На 20 миллионов самых пострадавших это менее 3 трлн. Плюс бизнесу МСБ на 2–3 триллиона на поддержку. Возмещение арендной платы и возмещение прочих издержек. И еще останется.

— Быть может, не раздают, потому что понимают, что помощь не дойдёт до адресатов? Что деньги лучше сберечь на потом? Резонно?

— Дойдет. У ФНС есть все данные любого физлица. Номера счетов, размер доходов, место работы. Если сберегать на «потом», то потом уже просто это будет укол в деревянную ногу. Абсолютно бесполезный. Помогать надо, когда тонут, а не когда утонули.

— Как россиянам понимать указ президента, где написано: «...до 30 апреля с сохранением зарплаты», а бизнес то тут, то там говорит работникам — шагайте в неоплачиваемый отпуск.

— Никак не понимать. У них нет выбора. Бизнес попал в ножницы. С точки зрения законодательства, работники имеют все права потребовать оплату. Но в России в среднем и малом бизнесе условия труда немного нестандартные. Большая часть зарплаты серая, а то и чёрная. Официальная зарплата чаще всего не является полной. Последствия этого указа мы прочувствуем в течение месяца после таких каникул. По опросам, в стране люди проедят свои финансовые запасы в течение 36 дней. В провинции это 28 дней — по опросам, а в Москве — 67 дней. В любом случае 42% населения в течение месяца останутся полностью без денег, учитывая, что после этого месяца они выйдут на работу и узнают, что бизнес умер.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»