«Граница моря и суши особенно воспринимается на Петергофской дороге». Праправнучка Бенуа спасает уникальные дачи

Евгения Петрашень, руководитель направления «Дизайн среды» на кафедре дизайна факультета искусств СПбГУ, праправнучка Леонтия Николаевича Бенуа (основателя Общества архитекторов-художников и последнего частного владельца «Мадонны Бенуа») пытается восстановить памятники деревянной архитектуры, построенные ее знаменитым предком.

В музее Бенуа в Петергофе на семейном древе, написанном 35 лет назад, ее листочек остался неподписанным. «Я была слишком юна, было ещё непонятно, что из меня получится», — говорит Евгения. Сегодня она спасает позабытые и почти заброшенные уникальные дачи конца XIX — начала XX века, в том числе принадлежавшие семье. О них она рассказывает для проекта «(От)Личный Петербург».

Как Бенуа поселились на берегу залива

Между Петергофским шоссе и берегом Финского залива расположена деревня Бобыльская (сейчас поселок Просвещение). Ее основал Феофан Прокопович — здешние земли отдала ему Анна Иоанновна. В конце XIX века их начали скупать известные состоятельные петербургские семьи. Вся дачная застройка в Бобыльской датируется концом 1880-х — началом 1890-х годов.

В 1886 году Альберт Бенуа впервые снял там дачу: места его очаровали, как и всю семью, которая наезжала к нему в гости. Потом выяснилось, что осталась незастроенная земля, на которой можно разместить три участка (дома стояли довольно тесно). Альберт Николаевич уговорил родственников их купить. Владельцами стали Леонтий Николаевич Бенуа, Михаил Николаевич Бенуа и Александр Эвальдович Мейснер — он и Леонтий Николаевич были женаты на родных сёстрах. Получилось три семейных дачи (два брата и две сестры). По соседству жил Франц Карлович Сан-Галли.

Леонтий Бенуа был единственным, кому после революции разрешили пользоваться дачей — к тому времени в его собственности был и дом семьи Мейснеров. После пожара в 1919 году из трех домов сохранился только принадлежавший Михаилу Бенуа. Советское правительство предложило Леонтию Николаевичу уступить землю из-под сгоревших дач Наркомпросу. Ему разрешили пользоваться только бывшей конюшней и хозяйственным двором — и конюшню перестроили под дачу. Все петербургские потомки Леонтия Николаевича Бенуа, в том числе ныне здравствующие, отдыхали в ней почти каждое лето. Я там чуть было не родилась, но маму успели-таки отвезти в клинику НИИ Отта.

Дача — это моя малая родина, мое место силы, место, где я «возвращаюсь в детство». Теперь это уже развалины, полузаросший парк... И все равно — полная перезагрузка.

Место силы

Каждое лето своей жизни в детстве я проводила здесь, рядом с сохранившимися с дореволюционных времен дачами Грубе, Крона и Бенуа. После революции и национализации их превратили в санаторий работников просвещения. В 1950-х сады деревни Бобыльской объединили в единый парк. На моей памяти там были стриженые аллеи, около каждого дома — клумбы, цветочные вазы на пьедесталах, красота и благолепие. Взрослому человеку здесь уютно — это такое особенное состояние, возвышенное в буквальном смысле этого слова. И, конечно, панорамы Финского залива отсюда открываются необыкновенные.

В 1970-х бывшие дачи передали Ленинградскому государственному университету. Там отдыхали сотрудники университета, в общежитии жили студенты.

Постепенно все начало приходить в запустение. Меня, как и всех Бенуа, это расстраивало — чем дальше, тем больше. В 1990-х, когда университет планировал провести реставрацию, в ходе перестройки изменилась система финансирования, и восстанавливать их не стали. Мои старшие родственники пытались как-то вести переговоры с университетом, найти спонсоров для реставрации оставшихся домов и создать там школу ландшафтного искусства, но и этого не случилось.

С 2010 года, когда начала работать в СПбГУ, я разрабатываю вместе со студентами концепцию восстановления памятников архитектуры — трёх домов, доставшихся нам от тех дачных времен, и парка площадью 9,5 гектаров, в котором они находятся.

Исследование старинных дач вдохновляет меня и в собственном творчестве: я проектирую частные загородные резиденции — как правило, в качестве главного архитектора и ландшафтного дизайнера нашего семейного архитектурного бюро «Наследники Бенуа». Мне нравится создавать атмосферу настоящего родового гнезда.

К сожалению, в 2017 году сгорела наша семейная дача — перестроенная конюшня, и её теперь тоже нужно восстанавливать.

Все, что осталось от былого великолепия

До наших дней дошли дачи Крона, Грубе и Бенуа.

Людвиг Крон был купцом первой гильдии. Возможно, он один из потомков известного Абрахама Крона — первого пивовара в Петербурге. Но подтверждения этой версии я пока не нашла. У него было две дачи в Бобыльской: одна стояла на верхней террасе на Литориновом уступе напротив церкви Серафима Саровского. Вторая, сохранившаяся здесь, у береговой полосы, — в аварийном состоянии. Предполагается, что ее построил Леонтий Бенуа, но документального подтверждения нет. Известно только, что другую, не сохранившуюся дачу точно строил он.

С дачей Грубе — путаница. В исторической справке проекта реставрации, который хранится в ГИОПе, обозначен владелец с инициалами Р.И. (Роберт Иванович) Грубе — купец второй гильдии. Но есть версия, что это дача Артура Александровича, его племянника, а также известного архитектора и ученика Леонтия Николаевича Бенуа, после него возглавившего общество архитекторов. Но, скорее всего, там жила семья Роберта Ивановича.

У меня есть гипотеза: возможно, Артур Александрович эту дачу перестраивал. Теоретически это возможно, потому что это явно произошло уже в начале XX века, когда Грубе-мл. стал действующим архитектором. Да и на карте конца XIX века — два отдельных флигеля, а в начале XX — один корпус, то есть они соединились. За перестройку — и странный декор дома. На флигелях он совершенно разный, они различаются по архитектуре. Максимальную ценность представляет западный с тремя эркерами и с изящной деревянной резьбой в готическом стиле.

Самая ценная — дача Михаила Николаевича, построенная его братом, Леонтием Бенуа. Во-первых, она сохранилась лучше других. Во-вторых, ее можно назвать шедевром дачной архитектуры. Леонтий Николаевич был архитектором-новатором и свободно относился к модной тогда эклектике. В доме брата он соединил русский сруб и английскую готику, а также черты викторианского коттеджа. Этот дом уникален тем, что имеет фактически пять фасадов и каждый со своим лицом. С одной стороны это французский замок, с другой — английский коттедж, с третьей — русский терем, с четвёртой — балкон напоминает капитанский мостик над носом корабля, а на пятом — скошенном под углом — фасаде в центральном эркере расположено знаменитое окно-картина для любования закатом. Искусствоведы по-разному интерпретируют архитектурное решение этой дачи, но ясно, что это собственный стиль Бенуа.

Когда к нам приехал коллега из Кижей, его заинтересовали необычные технические решения, использованные при строительстве дома. Он считает, что этот памятник ценен с точки зрения истории плотницкого искусства XIX века и его сочетания с новыми столярными технологиями XX столетия.

В парке есть еще одна, четвертая дача, но мы ничего не знаем про ее исторический облик: до нас не дошли иконографические источники. Она принадлежала Францу Карловичу Сан-Галли, но была утрачена во время войны. На старом фундаменте построили обычный для того времени жилой дом.

Арт-резиденция или музей?

Чтобы спасти от разрушения дачи, после серии проектных экспериментов в 2019 году мы разработали концепцию арт-резиденции СПбГУ «Дача Бенуа». Ориентировались на международную сеть таких организаций, историю колоний художников и усадеб деятелей искусств, а также творческих дач в нашей стране. В даче Бенуа в нижних помещениях разместили учебный музей, наверху — мастерские для художников. Дача Грубе — основная резиденция для проживания, а Крона — ВИП-резиденция для почетных гостей университета.

Несмотря на существование более 20 действующих арт-резиденций в нашей стране (это мало на самом деле), мировое сообщество их не видит. А с помощью университета мы эту тему смогли бы поддержать на уровне России и стать локомотивом для ее международного продвижения.

После принципиального одобрения нашего проекта КГИОПом и ректоратом СПбГУ нужны были деньги на дальнейшую работу. Предполагалось, что мы получим их в рамках грантов. В 2020 году случилась пандемия — и все резко изменилось. Когда вернулись к нормальной жизни, цены выросли вдвое. Стало понятно, что гранты нас не спасут, это слишком долгий путь и маленькие деньги для масштабной реконструкции. Поэтому сейчас мы ищем поддержку меценатов. Более того, в новых условиях надо думать и об адаптации концепции проекта. Мы готовы быть гибкими, потому что цель не в том, чтобы создать непременно арт-резиденцию. Важно сохранить архитектурные памятники, которых мы можем лишиться, — они стремительно разрушаются.

В 2022 году группа студентов разработала обмерные чертежи и дополнения к концепции в рамках нашего совместного гранта с ВООПИИК при поддержке Российского фонда культуры. Думаю, что в ближайшее время представим ещё одну редакцию проекта, в которой основной функцией восстановленных зданий станет музей деревянной архитектуры: эти три старинные дачи в парке на берегу Финского залива — памятники, представляющие огромную культурную ценность. Это не противоречит исходной идее с арт-резиденцией — она может стать одним из видов совместной деятельности такого музея с образовательными подразделениями университета, учреждениями культуры и туризма, творческими союзами и деятелями искусств.

В Ломоносове сейчас проходит выставка «Наследие: Сергиевка и окрестности», организованная в рамках соглашения о сотрудничестве СПбГУ и Краеведческого музея города Ломоносова. В экспозиции — пейзажи с дачами, дворцом Лейхтенбергского, красотами местной природы.

Граница моря и суши особенно воспринимается на Петергофской дороге, она обыграна в архитектуре и ландшафтных композициях изначально. Эту красоту — часть нашей истории и культуры — надо сохранять и воспитывать на ней молодежь.

Новости о проекте можно найти в его группе «ВКонтакте» и в телеграм-канале.