ПоделитьсяЖурналист Олег Кашин в интервью "Фонтанке" объяснил, что для губернатора Псковской области Андрея Турчака может быть страшнее тюрьмы.
Сегодня губернатор Псковщины Андрей Турчак проигнорировал открытие фестиваля Довлатова, являясь председателем оргкомитета. От участия отказались глава Роспечати и главный редактор "Русского пионера". Подоплека очевидна – шумиха вокруг вероятной причастности Турчака к покушению на убийство Олега Кашина. О курьезах расследования, репутационных потерях губернатора и возможном его будущем журналист рассказал "Фонтанке".
"Фонтанка.ру"
полную версию видеоинтервью смотрите здесь
- Олег, режиссер Алексей Герман-младший предложил вам съездить в Псковскую область на фестиваль Довлатова, чтобы лично обратиться к Турчаку и задать вопрос, о чем он, собственно, умалчивает в вашем деле. Не хотите ли реализовать?
– Герман-младший наивный человек. История с приглашением меня в Псковскую область началась в августе 2010 года после угроз в мой адрес со стороны губернатора Турчака. Более того, после покушения на меня каких-то людей «Молодой гвардии» из окружения Андрея Турчака поймали на том, что они искали мой домашний адрес через подкупленных милиционеров. Они так и объясняли, что они ищут меня, чтобы пригласить в Псковскую область. То есть это такой эвфемизм. Я надеюсь, что посмотрю в глаза Андрею Турчаку, но сделаю это через решетку. И я при этом буду со свободной стороны.
- О чем пытается умолчать следствие, игнорируя показания обвиняемого Данилы Веселова?
– Это беспрецедентная история, потому что сделка со следствием — это любимое занятие наших следователей. И если обвиняемый готов на нее пойти, то следователь просто хватается за эту возможность. Это есть даже в политических делах. И когда Веселов просто бегает за следователями и говорит: «Давайте я всех сдам», а следователь ему говорит: «Спасибо, не надо», это очень смешно. Почему так происходит? Как я уже писал на эту тему: дело раскрыто, дальше началась политика. Я хочу поблагодарить журналистов вашего издания, потому что если бы не «Фонтанка», не было бы вообще ничего. Следственный комитет отменяет моих адвокатов, всю эту историю скрывает. Мне приходится добывать информацию по своему делу журналистскими способами, а не процессуальными.
- А вы верите в существование аудиозаписи, где слышны голоса Турчака и Горбунова, которые в 2010 году в ресторане обсуждают детали покушения на вас?
– В первый момент, когда они (представители Веселова. – Ред.) сказали, что есть такая запись, я решил, что это блеф. Потому что с точки зрения преступников нелогично собираться всей большой группой во главе с боссом и решать такие вещи. Плюс — вряд ли боец, спортсмен оказался бы так хитер, чтобы все это записывать. Я пытаюсь выпросить эту запись у жены Веселова, уговариваю подарить ее мне. Она пока отказывается. Но по чуть-чуть выдает мне из своей коллекции другие аудиозаписи, выполненные после покушения. Там прежде всего разговоры с Горбуновым (если это он), и там появляются яркие вещи. Предполагаемый Горбунов говорит и о сокрытии преступления, и об оплате. То, что есть записи, это точно. Другое дело — есть ли у них запись с Турчаком. Я процентов на 70 уверен, что она есть. И я хочу ее послушать.
- Когда вы обнародуете уже имеющиеся записи?
– Мы советуемся с адвокатами. И поскольку противная сторона наносит какие-то удары, в том числе медийные, мы не хотим перегружать информационное поле.
- Какой медийный удар по вам был самым чувствительным из последних?
– Меня как фигуранта этой истории и автора некоторых текстов раздражает попытка перевести эту историю в хозяйственный конфликт. Что вот кто-то пытается отжать у Турчаков их бизнес в виде «Ленинца» и поэтому раскручивает эту тему. О'кей, отжимайте на здоровье. Но это никак не отменяет, что пять лет назад меня чуть не убили.
- Вы общаетесь с женой Веселова. Вы, похоже, сочувствуете ему?
– Она попросила прощения за то, что сделал муж. Я действительно простил. Она меня спрашивала: «Как вы могли простить? Я бы не простила». Во-первых, я христианин. Второй момент более важный с точки зрения дела. Веселов — боец, солдат. Я знаю об охране «Ленинца» то, что это не просто ЧОП. Это практически частный спецназ. Они тренируются по-спецназовски, прыгают с парашютом, туда не примут человека с улицы. Они — солдаты. Им сказали, что я — враг. Это война, которую они ведут. И враг на войне лишен человеческих качеств. Сейчас, после всего, когда война кончилась, мы увидели друг друга, и оказалось, что обе стороны представлены живыми людьми. И я готов хлопотать и подавать ходатайство об освобождении Веселова. Человеческий контакт у меня с этой семьей есть. В ночь перед судом, когда должны были продлевать или не продлевать арест Веселова, я писал его жене, что уже поздно, пора спать. А она ответила: «Не могу, я поставила тесто пироги печь». И я подумал: вот она, наша Русь. Женщина ждет мужа из тюрьмы — печет пироги.
- В июне 2015 года Веселов дал показания на себя и назвал Горбунова и Турчака. Дело тогда вел следователь Алексей Сердюков, которому, собственно, и приписывается заслуга раскрытия этого дела. Сейчас следственную группу возглавляет Вадим Соцков, который личной подписью выпустил Горбунова под подписку о невыезде. Что мешало Веселову отдать аудиозапись Сердюкову? Степень доверия к нему была на порядок выше, чем к Соцкову.
– Насколько я понимаю, эта аудиозапись — будем считать, что она есть, — служит для семьи Веселова защитой. Если с головы Данилы упадет хотя бы волос, запись будет опубликована. И враги это понимают. Я тоже считаю, что Веселова могут убить в тюрьме, потому что он очень мешает. Такая тактика понятна. Я тоже сейчас с удовольствием эту запись опубликовал бы. Но здесь я доверюсь семье Веселова, чтобы не повредить.
- Вы думаете, что что-то может случиться с Данилой Веселовым, когда к делу приковано столько внимания?
– Возвращаясь в 2010 год, я ровно этой логикой руководствовался. Турчак мне публично угрожал, и я думал, что, поскольку губернатор публично угрожает, он ничего не сделает. Это логично. Но, оказывается, в мире этих людей логика не действует. И когда к жене Веселова подходят люди на улице и говорят: «Мы тебя положим в деревянный макинтош», то ее можно понять.
- Поступили бы вы иначе в августе 2010 года, рассуждая в «Живом журнале» о губернаторах, если бы знали, к чему это приведет?
– Нет. Потому что Турчак требовал извинений, оснований для которых не было. У нас с Турчаком была чуть более развернутая переписка. И я объяснял ему, что считаю его назначение пощечиной федерализму и здравому смыслу. Когда в 34 года никак себя не проявившему в политике и государственной деятельности человеку дарят такой важный с точки зрения российской культуры и истории регион, к которому он не имеет никакого отношения, это, мне кажется, унизительно и для жителей этого региона, и для всех нас.
- На фоне расследования дела о покушении на вас в Псковской области пытаются лишить депутатского мандата оппозиционера Льва Шлосберга. В комментариях он связал этих два события. Как вы думаете, есть ли связь и в чем она заключается?
– Я согласен со Львом, что взаимосвязь есть. Псковские власти очень озлоблены на ситуацию. Я слышал о том, как и сам Турчак, и какие-то люди из Пскова бегают по кабинетам в Москве и ищут поддержки. Они злы и вымещают эту злость на своем ближайшем оппоненте, до которого можно дотянуться рукой. А Шлосберг противостоит Турчаку на протяжении всех шести лет, что тот находится у власти. И предложение лишить Шлосберга мандата, конечно, связано с обострением ситуации вокруг губернатора.
- Может быть, есть еще какие-то признаки того, что власть в Псковской области засуетилась? Недавно была информация о том, что тираж газеты «Псковская губерния» со статьей о вашем деле неизвестные выкупают оптом.
– Это газета Шлосберга, что тоже важно. Ни одно СМИ в Пскове, кроме «Псковской губернии», мое дело не освещает. Еще я слежу с особым зрительским удовольствием за Довлатовским фестивалем, который в народе называют «Фестиваль Турчака». Пиарщики Турчака придумали этот фестиваль, чтобы завоевывать симпатии либеральной интеллигенции. Это должен был быть его бенефис. Но сейчас с сайта фестиваля исчезла биография Турчака, который возглавляет оргкомитет. Некоторые деятели искусства уже отказались ехать на фестиваль, и сам Турчак вряд ли рискнет там появиться, несмотря на то что фестиваль проводится на его деньги и деньги его друзей.
- Алексей Навальный в своем блоге призвал представителей СМИ объявить забастовку, чтобы привлечь внимание к делу Кашина. Это поможет или помешает расследованию?
– В начале января я находился во Франции, когда случилось «Шарли Эбдо», и наблюдал надписи «Я — Шарли» в окнах, на демонстрациях и даже на табло над трассами, где обычно висят знаки ограничения скорости. И внутри меня все это сопровождалось субтитром: «У нас это невозможно». Самая масштабная акция журналистской солидарности была в 2010 году как раз по моему поводу. И мне кажется, что самым важным было участие в этом процессе президента Дмитрия Медведева. И солидарность с Кашиным не была признаком оппозиционности.
А два года назад, когда вместе с активистами «Гринпис» арестовали фотографа Дениса Синякова, «Лента.ру» предложила в знак солидарности на один день отказаться от фотографий. И три-четыре СМИ сделали это, остальные нашли причины не делать это. Будем реалистами, большая забастовка невозможна.
- А помогло бы это?
– Я считаю, что такие акции очень помогают и нервируют врагов. Я не имею права к этому призывать, но вчера, когда некоторые мои знакомые выходили к Следственному комитету в Москве и Пскове, мне было приятно видеть их фотографии с плакатами.
- Когда Александр Горбунов вышел из СИЗО, вы говорили, что опасаетесь за свою безопасность. Вы предприняли какие-то меры, чтобы себя защитить?
– Не готов сказать. Потому что, если я скажу, что принял меры и купил пистолет, враги подумают: «Ага, он купил пистолет — тогда мы купим гранатомет». Но действительно опасаюсь и меры предпринимаю. Я сам дурак был в 2010 году, потому что думал, что если Турчак угрожал, он не будет ничего делать. Я сразу переключился на «нашистов», потому что они тоже опасны. И все эти годы я думал, что это не Турчак. И люди, близкие к следствию, мне рассказывали, что следователи, окружавшие потихоньку людей Турчака, думали, что Турчак уже от меня откупился большими деньгами и что ровно поэтому я его выгораживаю. Но он меня не подкупал.
- Каким для вас удовлетворительным результатом будет окончание следствия? И если результаты будут неудовлетворительными, какой, по-вашему, должна быть судьба Турчака?
– Желания расправы или сгноить их всех в тюрьме у меня нет. Сегодняшняя ночь, когда их фестиваль был под угрозой срыва, и последняя неделя, когда Турчак нервничал, были хорошим наказанием. Я надеюсь, что это наказание продлится еще несколько лет. Когда у человека горит под ногами земля, это эффективнее и правильнее, чем тюрьма. И если я когда-нибудь приеду в Пушкинские Горы, опоздаю к открытию, буду долго стучаться в ворота, и сторож в ватнике выйдет заспанный, спросит: «Что такое?», и я узнаю в этом стороже постаревшего Андрея Турчака — мне будет по-человечески приятно, что уж там.
Венера Галеева, Александр Ермаков, «Фонтанка.ру»
