«Нить жизни»: 10 фактов о блокадном радио

День радио — один из самых известных профессиональных праздников в нашей стране. Особенно он значим в Петербурге: в страшные месяцы блокады именно радио называли «нитью жизни», связывающей город, армию и «большую землю». 7 мая мы вспоминаем, как жил и работал Дом Радио на Итальянской, из которого вело вещание Ленинградское радио в самое суровое время.

Радио стало неотъемлемой частью жизни ленинградцев с самого начала войны. 26 июня диктор, завершая вечерний эфир, вместо пожелания доброй ночи произнес: «Товарищи радиослушатели! В городе военное положение. Помните об угрозе воздушного нападения, не выключайте репродукторы. По радио передаются сообщения штаба противовоздушной обороны. Не выключайте репродукторы!» Горожане привыкли к этому не сразу: лишь к осени, когда сообщения радио стали, без преувеличения, жизненно важными, 400 тысяч «черных тарелок» в квартирах перестали отключать.

За годы Великой Отечественной войны Ленинградское радио подготовило и выпустило более 4 тысяч литературно-музыкальных программ и репортажей с фронта. Каждый день транслировались программы на Советский Союз и зачитывались сводки Совинформбюро. По радио выходили и объявления о нормах и сроках выдачи продуктов.

Ленинградское радио оказалось основным каналом общения людей. В каком-то смысле его можно сравнить с современными соцсетями: в Радиокомитет поступали тысячи писем с просьбой кого-то разыскать, что-то передать с фронта и на фронт или включить любимую песню. В Государственном музее политической истории России хранятся эти пожелтевшие листочки, передающие атмосферу военных дней.

Вот 10-летняя Галя Кононова пишет в отдел воскресных передач и просит ведущего — заслуженного артиста Ивана Нечаева — поставить «Катюшу». Аккуратными буквами девочка выводит свое послание. Она объясняет, что знаменитую песню любила ее покойная кока, то есть крестная. 9-летний Алеша Клементьев хочет услышать в эфире старинную песнь «Ермак», напоминающую о погибшем в 1942-м году от артобстрела отце. Моряки просят выслать ноты для своего небольшого ансамбля.

А жительница города по фамилии Наумова описывает потрясающую историю: в эфире передавали выступление самодеятельности одной из воинских частей, во время передачи свою поэму читала сержант Женя Матвеева — девушка, которую семья и друзья считали погибшей. «И вчера, услыхав ее голос — такой родной, близкий, — я плакала как ребенок. А я потеряла в эту войну мужа, отца и брата — и не плакала… Тут я не смогла сдержаться. Она была для меня самый близкий и родной человек», — рассказывает автор письма и просит «товарища редактора» помочь в поиске Жени.

Применять метроном в системе оповещения предложил инженер Ленинградской городской радиотрансляционной сети (ЛГРС) Георгий Дорофеев. Он придумал способ, как преобразовать механические колебания маятника метронома в электрические импульсы без применения студийного микрофона в аппаратной.

Как только возникала угроза бомбардировки или обстрела, дежурный Центральной усилительной станции прерывал вещание и включал электропроигрыватель с грамзаписью текста тревоги. После этого включался метроном с учащенным ритмом — 160−180 тактов в минуту. Стоило опасности миновать, вновь включался электропроигрыватель: на улицах и в домах раздавался сигнал отбоя тревоги под звуками фанфар. Если программ в вещании не было, то вновь включался метроном с замедленным тактом — 50−55 ударов в минуту. Так метроном стал одним из символов блокады. Для внешнего мира он был своеобразным сигналом: город не сдается и живет!

Благодаря редактору радио Георгию Макогоненко мы знаем, как жила осажденная Северная столица в первую блокадную зиму: «Ленинградское утро начинается рано. В пять часов утра. На улицах и площадях проснувшегося города… заговорило радио. Передается первый выпуск „Последних известий“. У репродукторов сразу же образуются толпы.

Торопящиеся люди останавливаются на несколько минут, чтобы прослушать вести с Ленинградского фронта. Это тоже дело: важное, непременное, входящее в распорядок дня каждого ленинградца».

Впервые на отечественном радио ленинградские журналисты использовали репортажный автобус с аппаратурой, позволяющей записывать на пленку, затем трофейную репортажную установку с возможностью записи на проволоку. С громоздкой техникой радиожурналисты ухитрялись быть вездесущими. Репортажи записывали на передовой, в атаке, в боевом охранении. Использовалась для звукозаписи и более архаичная аппаратура, записывавшая на восковые пластинки. Именно так сделаны — с крыши Дома Радио — сохранившиеся записи бомбежек и обстрелов. Так сделана и запись победного ленинградского салюта 27 января 1944 года. Радиожурналисты доносили до слушателей дыхание боев, атмосферу труда в промерзшем цеху, радость возвращения к жизни раненых в госпиталях…

Чтобы радиосвязь не пострадала в случае бомбардировки, в подвале Дома Радио решили оборудовать резервную студию с аппаратной. Для нее выбрали сухое помещение в стороне от действующих аппаратных и студий. Здесь и разместились студия площадью двадцать квадратных метров, фоническая, отгороженная от прохода в студию, аппаратная площадью тридцать квадратных метров и аккумуляторная.

Плотники установили перегородки, уплотненные двери, стены обтянули байкой светло-бежевого цвета, на бетонный пол положили ковер. Как вспоминали очевидцы, получилась довольно уютная студия с приличной акустикой. Именно здесь 7 ноября 1941 года и 1 мая 1942-го состоялись «радиомитинги» с участием первых лиц города, военных и деятелей культуры.

Дом радио на Итальянской оказался в зоне особого внимания вражеской авиации. У одного из сбитых в годы войны фашистских летчиков нашли карту, где среди объектов, которые подлежали уничтожению, было и здание Радиокомитета. Оно обозначалось красным крестом.

Здание не раз оказывалось на волоске от разрушения. По воспоминаниям очевидцев, однажды в соседнее строение попали сразу три 200-килограммовые бомбы: радиодом спасла крепкая железобетонная стена. Если бы немецкий летчик взял севернее по курсу, бомбы попали бы в центральную аппаратную. На следующий день фашистское радио хвастливо объявило о полном разрушении Ленинградского Дома Радио, но, к счастью, это была неправда.

Однажды Дом Радио и соседние здания забросали зажигательными бомбами, но благодаря дежурству сотрудников, не вспыхнуло ни одного пожара.

Многие работники Дома Радио жили в нем на казарменном положении. Некоторое время среди них была и «блокадная муза» Ольга Берггольц. О блокадном быте она рассказывала в стихах:

«Стены излучали холод, люди работали в пальто, шубах, перчатках. Замерзали чернила, пришлось перейти на карандаши», — вспоминал начальник радиовещательного узла связи Ленинградского радиокомитета Петр Палладин.

В блокаду на Ленинградском радио работали 10-12 дикторов, читали тексты и актеры. У слушателей были любимые дикторы, и наоборот. Михаил Меланед великолепно читал тексты, его называли «ленинградским Левитаном». Его ценили профессионалы, а слушатели, скорее, уважали. А все потому, что его голосом объявляли воздушную тревогу. А вот голос Давида Беккера жители любили: он оптимистично и даже радостно объявлял отбой воздушной тревоги. Другие два голоса ленинградцы также угадывали безошибочно: это были голоса писателя Всеволода Вишневского и поэтессы Ольги Берггольц.

«Первая скрипка умерла, фагот при смерти, лучший ударник умер» — это известные слова худрука Радиокомитета Якова Бабушкина о состоянии Большого Симфонического оркестра Ленинградского Радиокомитета. Но даже несмотря на такое печальное положение дел, 9 августа 1942 года коллектив под руководством дирижера Карла Элиасберга сыграл знаменитую Седьмую симфонию Шостаковича, ставшую таким же символом сопротивления города, как блокадный футбольный матч.

Осенью того же года в осажденном городе — неслыханный случай в мировой истории! — открылся новый театр, в труппу которого вошли в том числе артисты Радиокомитета. Сегодня мы знаем его как Театр им. В. Ф. Комиссаржевской. Его первая постановка по пьесе Константина Симонова «Русские люди» впервые прозвучала на Ленинградском радио. Большой успех радиоспектакля сподвиг перенести спектакль на театральную сцену.

27 января 1944 года Ленинградское радио сообщило о полном освобождении города от вражеской блокады. В честь этого события был дан праздничный артиллерийский салют из 24-х залпов. Происходившее на Марсовом поле транслировалось в прямом эфире. Аппаратуру разместили на балконе клуба Ленэнерго. Мощный залп раздался ровно в 20:00, по площади разнеслось громогласное «ура!» — ленинградцы ликовали. Не обошлось и без казуса: как вспоминал Петр Палладин, от сильной звуковой волны с потолка балкона обрушилась отсыревшая штукатурка. Удар смягчили шапки-ушанки, серьезно досталось только одному связисту, который по случаю салюта надел фуражку.

Когда отзвучали все 24 залпа, на радио начались праздничные концерты, продолжавшиеся до поздней ночи.