«В 2015-м я плакала и хотела уходить из гимнастики». Рассказ петербургской чемпионки Олимпиады Лилии Ахаимовой, который не оставит вас равнодушными

Гимнастка Лилия Ахаимова — пока первая и единственная олимпийская чемпионка из Петербурга на Играх в Токио. Отдел спорта «Фонтанки» поговорил с ней о том, сколько слез было пролито ради этой победы.

Женская сборная по спортивной гимнастике на Олимпиаде в Токио впервые в истории выиграла многоборье. Одной из четырех героинь стала петербурженка Лилия Ахаимова — воспитанница СШОР Пушкинского района. Она вернулась в Петербург 5 августа. Ее встретили десятки болельщиков, коллег по школе и маленьких спортсменов. Бесконечные автографы, фотографии и улыбки. Процесс растянулся почти на час. Но олимпийская чемпионка не отказала никому. Даже когда все закончилось и Лилия села поговорить с нами, она не переставала улыбаться.

— Наверное, устали от столь длительной фотосессии?

— Нет! Все эти встречи и поздравления — это же очень здорово. От такого сложно устать. Когда мы приезжали с чемпионатов мира и чемпионатов Европы, такие встречи тоже были, но не настолько грандиозные. Когда мы сразу после Олимпиады прилетели в Москву, испытала шок от того, сколько нас встретило людей. В Питере тоже в первый раз вижу столько людей.

— Как можете описать все, что с вами произошло на Олимпиаде?

— Это что-то невероятное. Я испытываю огромное счастье, потому что я 20 лет работала ради этого. Было трудно, было много проблем, но всегда благодаря семье и тренерам я справлялась и шла дальше. Я сейчас испытываю, наверное, самые яркие эмоции, которые может вообще испытывать человек. Даже и не знаю, повторится ли это ощущение внутреннего счастья еще когда-нибудь.

— Наша серебряная медалистка Василиса Степанова рассказывала, что во время подготовки к Олимпиаде ей иногда казалось, что она может просто не выжить из-за сумасшедших нагрузок. Как у вас было?

— Такие мысли были и у меня: выдержишь или не выдержишь. Была жесткая и долгая борьба за попадание в эту олимпийскую команду. Мы прошли через множество контрольных тренировок, и на каждую такую тренировку нужно было собраться, как на настоящие соревнования. Это очень трудно. Плюс травмы, которые не давали покоя. Болело практически все. Это правда так. Но тебе нужно было каждый день вставать и идти на тренировки, которые проходили нон-стоп. Только благодаря поддержке близких людей я смогла все это вынести и дойти до Олимпийских игр. Когда мы уже приехали в Токио, тоже было трудно — пришлось неделю ждать начала соревнований. Внутри уже все кипело: хотелось уже начать. Но сейчас это все уже позади. Остается только счастье и гордость за себя и за нашу страну.

— До слез доходило?

— Были и слезы, конечно, от ощущения безысходности. Например, нужно выходить на контрольную тренировку, а у тебя заклинило спину. Ты не можешь даже пошевелиться, потому что сразу начинается боль. А это очень-очень важная для тебя тренировка. И ты не знаешь, где найти силы, чтобы бороться. Большое спасибо врачам, которые нас спасали в такие моменты. Ну и опять же поддержка тренеров и семьи всегда выручала.

— Когда стало окончательно понятно, что попали в эту заветную четверку?

— Сложно сказать. До отъезда я уже состояла в команде, но мое место в четверке мне нужно было отстаивать до самого начала соревнований.

— Сейчас у вас что-то болит?

— Болит, но я не буду говорить, что именно.

— Ваша команда же одной из первых заселилась в олимпийскую деревню?

— Когда мы приехали, было уже много народу. Но из наших мы, наверное, действительно были первыми. В деревне все было классно. Не покидало ощущение большой семьи, сплоченности: все страны и все виды спорта были вместе.

— В быту вас все устраивало?

— Да. Наша команда девочек жила вместе: вшестером в трехкомнатной квартире — по два человека в каждой комнате. Это не пятизвездочный отель, но все было организовано хорошо. Питание было разнообразным и вкусным. Можно было попробовать блюда разных кухонь. У японцев всегда все на высшем уровне.

— У вас же наверняка есть какая-то диета. Удавалось ее соблюдать в условиях, когда что-то специально заказать невозможно?

— Какой-то определенной диеты нет. Каждая девочка самостоятельно следит за своим весом. В принципе, разнообразие блюд было большим. И было много продуктов, привычных для нас. Поэтому в этом смысле не было никаких трудностей.

— Фигуристки перед каждой тренировкой взвешиваются, и даже за несколько лишних граммов их могут не пустить на тренировку. У вас как?

— У нас в основной команде женской сборной такого нет. Личные тренеры следят в основном за девочками помладше, потому что у них переходный возраст и это сказывается на весе. Но жесткого отношения к этому я никогда не встречала. Тренер всегда старается спокойно объяснить, для чего это нужно и как с этим справляться. Мне уже 24 года, мой пубертатный период уже давно позади, и я сама слежу за своим весом.

— Во время командного многоборья когда напряжение было сильнее всего?

— Как ни странно, но напряжение сильнее всего было на разминке, непосредственно перед выходом на помост. Но у нас была сплоченная команда, мы друг друга поддерживали. Какого-то суперкритичного состояния не было. Когда ты выходишь на помост, ты отключаешься. Есть только ты и твоя программа.

— Трепет перед четырехкратной чемпионкой Олимпиады Симоной Байлз ощущали?

— Нет. Мы уже сталкивались с ней на двух чемпионатах мира.

— Есть известный момент, когда наш бобслеист Александр Зубков на Олимпиаде-2010 обрадовался аварии основных конкурентов из Канады. Ему потом за это, кстати, жестко досталось. Когда Симона Байлз неудачно исполнила опорный прыжок и снялась после этого из-за травмы, было внутри ликование? Ведь это сильно повысило ваши шансы.

— Мы спокойно отнеслись к этому. Мы увидели ее оценку и сказали сами себе: мы продолжаем работать и делать свое дело. Нас это вообще никак не касалось. У нас у каждой была своя программа, и обращать внимание на такие вещи неправильно. Ты должен быть сосредоточен на собственном выступлении. Конечно, мы видели, что это произошло, но мы сразу договорились, что делаем свою работу, несмотря ни на что.

— Но вы же не могли не понимать, что только что стали чуть ближе к золоту?

— Понимали. Но вера в то, что мы можем выиграть, пришла к нам после квалификации, когда мы увидели результаты. Это тоже дало определенный толчок и добавило нам сил.

— Есть знаменитые кадры, когда вы замерли перед объявлением финальной оценки, а потом ее объявили и вы запрыгали от радости. Что у вас творилось в душе в тот момент?

— Это был приятный шок, когда ты еще до конца не осознаешь, что ты выиграл, но ты очень сильно рад. Это сложно описать словами. Просто какая-то безмерная радость, счастье. Награждение проходит в таком же состоянии. И только потом до тебя начинает доходить, что произошло. И это еще более интересное состояние.

— Каково было слушать Чайковского вместо гимна?

— Я сейчас вспоминаю это все, и у меня мурашки бегут по коже. Когда мы стояли на пьедестале и услышали эту музыку, нас переполняла гордость. Все равно все знают, что эта музыка заменяет гимн. Поэтому и отношение к этой композиции было такое же.

— Не испытывали чувство неполноценности, что не было настоящего гимна и флага?

— Абсолютно нет. В какой-то мере это, конечно, было обидно, но это никак не сказывалось на нас. Мы же выступали не в нейтральном статусе, как это было на предыдущей Олимпиаде. Мы выступали под флагом Олимпийского комитета, на котором изображен триколор. Плюс мы знали, что за нас болеет вся страна. Мы сами и все вокруг знали, кто мы и откуда мы приехали.

— Был еще интересный момент, когда Байлз после ошибки Мельниковой обняла ее и поддержала. Казалось бы, к чему такие сантименты между соперниками в самый разгар битвы?

— Это совершенно нормально. Еще со времен чемпионатов мира мы хорошо общаемся с девочками из других сборных и поддерживаем друг друга. Мы можем ехать в одном автобусе и разговаривать о чем-то общем. Иногда переписываемся. Никакой ненависти и косых взглядов в женской гимнастике лично я не видела. Раньше, наверное, во время Светланы Хоркиной такое было. Могли как-то подставить, что-то сказать. Но сейчас все относятся друг к другу с большим уважением.

— Насколько остались довольны своим выступлением в личных соревнованиях?

— Я рада, что прыгнула достойно. Конечно, хотелось бы прыгнуть идеально, но я довольна тем, что я сделала. Мой тренер сказала, что я проиграла достойным соперникам. Понятно, что до идеала очень далеко, но это спорт.

— Ваш тренер Вера Иосифовна Киряшова работала судьей на Олимпиаде, и поэтому вы не могли пересекаться. Сильно это давило?

— Вера Иосифовна — это один из самых важных людей в моей жизни. Она была со мной на протяжении всей подготовки к Олимпиаде. Она меня вела и помогала во всем. На Олимпиаде мы, к сожалению, действительно видеться не могли, но созванивались и переписывались. На самих соревнованиях подмигивали друг другу незаметно. И даже такая поддержка для меня была очень важна.

— Читал, что вы переехали из Владивостока в Петербург в 15 лет, потому что там у вас вообще не было никаких условий для тренировок.

— Да, там были очень плохие условия. Тренироваться и готовиться к соревнованиям высокого уровня было непросто. И только благодаря моим родителям, которые решили переехать в Петербурге, я смогла пробиться дальше. Они хотели дать мне шанс расти в плане учебы и спорта. Далеко не каждый пойдет на такой шаг, ведь им пришлось оставить ради этого своих родителей. Огромная благодарность моим маме и папе, что они пошли на это. Сейчас, имея звание олимпийской чемпионки, я бы хотела как-то повлиять на строительство спортивной школы во Владивостоке и в Петербурге. Потому что нормальных школ в Петербурге для занятий спортивной гимнастикой сейчас тоже нет. Из-за этого у нас очень мало чемпионов.

— Наверное, вам могло казаться, что вас преследует злой рок: вы приезжаете в Петербург в надежде на лучшие условия, а здесь в 2017 году разрушают школу в Пушкине, где вы занимались, под предлогом строительства новой. Там же до сих пор ничего не построили.

— Да, было такое ощущение. Так уж получилось, что я никогда не занималась в шикарных условиях. Понятно, что по сравнению с Владивостоком в Петербурге все равно было лучше: нам нашли другую площадку, где было основное оборудование. Но по сравнению с базой сборной и тем, как тренируются зарубежные спортсмены в самых обычных городах и клубах, до шикарных условий все равно далеко. Хотелось бы, чтобы у нас в регионах тоже были такие условия.

— Вас же переселили в Экспофорум. Много неудобств это доставляло?

— Было трудно ездить: почти два часа приходилось тратить на дорогу в один конец. Но Александр Васильевич Киряшов (тренер СШОР Пушкинского района, умер в 2020 году. — Прим. ред.) — царствие ему небесное — постарался нам создать там максимально комфортные условия. Он всегда относился очень ответственно к гимнастике. Я никогда не встречала людей, которые настолько любят этот вид спорта и настолько грамотно к нему относятся. Он делал все для нас. Из никаких условий он создал для нас вполне хорошую тренировочную площадку, чтобы мы могли биться за место в сборной.

— Ваш тренер говорила, что вы думаете о завершении карьеры из-за проблем с голеностопом. Как сейчас обстоят дела?

— Да, есть травмы, которые нужно залечить, но пока нет четкого ответа на вопрос о моей карьере. Олимпиада только что закончилась, и мне нужно все очень хорошо обдумать. Все будет зависеть от того, как пройдет восстановление.

— Все-таки вы выиграли золотую медаль и наверняка в душе понимаете, что главная цель достигнута и можно уходить.

— Пока такой четко сформировавшейся идеи нет. Есть только мысль, что все эти 20 лет, которые я посвятила гимнастике, были не зря.

— Был момент, когда хотелось бросить все и уйти?

— Таких ситуаций было много. Но самый сложный момент был в 2015 году, когда меня перестали вызывать в сборную. Перед этим я два года пыталась отобраться, и все было безуспешно. Я плакала, говорила, что всё, теперь я точно заканчиваю. Но благодаря поддержке тренеров и семьи находила внутри себя силы бороться дальше. И результат пришел. С 2016 года я уже целенаправленно готовилась в сборной к Олимпийским играм. Вот сейчас я вспоминаю об этом, смотрю на эту золотую олимпийскую медаль, и мне кажется, что все это какая-то сказка.

Артем Кузьмин, «Фонтанка.ру»