Хотят ли русские казны

Государственная дума, похоже, все-таки решила поддержать новацию депутата Ирины Яровой - установить самостоятельную уголовную ответственность за хищение бюджетных средств со значительным увеличением санкции за это преступление. До 20 лет лишения свободы для казнокрадов. Основной аргумент - ответственность за хищения из бюджета имеет, мол, большое значение для обеспечения государственных и общественных интересов.

С тем, что значение большое, нельзя не согласиться, это действительно так. Оно большое, но не большее, чем хищение у простого человека.

Потому что Конституция.

Уже не раз писал об этом, в том числе на «Фонтанке», и объяснял нюансы уголовного права отдельным коллегам из Госдумы, но, по-видимому, в связи с сокращением федеральных бюджетных расходов, вполне вероятно, Госдуме пришлось сократить аналитические подразделения, которые призваны заниматься мониторингом прежней полемики вокруг законопроектов и законотворческих идей. В том числе и тех идей, которые уже подвергались профессиональной критике. Поэтому по просьбе ряда специалистов Государственной думы и отдельно для Ирины Яровой готов повторить свои соображения почти трехлетней давности.

Вот они.

Действительно, до принятия в 1993 году Конституции Российской Федерации, юбилей которой мы отметили совсем недавно, в уголовном законодательстве СССР и РСФСР уголовная ответственность за преступления в отношении государственной собственности и собственности граждан различалась по мере общественной опасности и, соответственно, по мере ответственности, в том числе и размером санкций. Как следствие этого, даже составы преступлений находились в разных главах кодекса.

Конечно, по сравнению с законодательством раннего СССР, например с печально знаменитым законом 1932 года, получившим в народе прозвище "О колосках", законодательство позднего Союза ушло далеко с точки зрения буквы закона, но не с точки зрения законодательного духа.

Новая конституция двадцать лет назад провозгласила равную защиту для всех форм собственности, следствием чего стало объединение соответствующих глав Уголовного кодекса в одну, и уголовно-правовая охрана всех форм собственности стала равной. Это было одним из демократических достижений или завоеваний того периода, потому что именно с этого момента собственность и государства, и гражданина и иные формы собственности получили равную защиту.

Для наглядности, например, в УК РСФСР Первая глава особенной части содержала составы государственных преступлений, в нынешнем же УК Первой главой предусматриваются преступления против личности, а преступления против основ конституционного строя, бывшие государственные, благополучно переехали в главу двадцать девятую.

Фактически в новом Уголовном кодексе был закреплен приоритет личности над государством.

Поэтому одной статьей Уголовного кодекса невозможно отменить конституционный принцип – принцип равной защиты всех форм собственности – и осуществлять контроль за преступлениями в отношении собственности граждан по остаточному принципу.

С конституционной теорией разобрались. Теперь приступим к теории уголовного права, ее незыблемым основам, и вспомним про объект преступления.

У коллег из нижней палаты объект преступления, элементом которого является предмет преступления, почему-то изначально сужен – это бюджетные средства, то есть только деньги. Получается, без государева внимания остаются все иные виды государственной собственности: недвижимое и движимое имущество, земля, энергоресурсы и пр.

Что нелогично, так как если уж заботиться, то о всей собственности целиком, а не об отдельно взятом виде.

В этом случае во всех составах, образующих хищения, необходимо предусматривать ответственность за хищение всех видов государственной собственности . Что странно, так как все составы хищений в нашем Уголовном кодексе были сформулированы универсальным образом, то есть они уже сейчас предусматривают ответственность, как за посягательство на государственную казну, так и на частную.

И чтобы не юристам было понятен весь юридический смысл, то шутливая аналогия могла бы быть такой на примере преступлений против личности, когда убийство неженатого мужчины при квалификации с точки зрения повышенной опасности признается более общественно опасным, чем убийство женатого, и за это убийство устанавливается повышенная мера ответственности.

Потому что, например, неженатый мужчина свободен, соответственно, он более доступен для всех женщин (иногда и некоторых мужчин), значительно увеличивает их право выбора потенциального мужа, и его убийство тем самым существенно эти права ограничивает и более общественно опасно.

Выглядит, конечно, оригинально, но бредово. А если без шуток, то эта инициатива также доктринально необычна, как и, допустим, введение наряду со статьей 105 Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за убийство, статьи 105.1 Убийство человека определенной национальности с повышенной мерой ответственности за это.

Действительно, с точки зрения обычного гражданина, хищения государственных средств многомиллионны и ужасны, но размер хищения, как известно из науки уголовного права, далеко не единственный критерий оценки его опасности. Есть понятие причинения значительного ущерба, например. И нельзя говорить, что хищение, пусть 20 – 30 миллионов рублей более общественно опасно, чем обнесенный под ноль домик в садоводстве, где проводят все время пенсионеры, или же в деревне в Якутии или в Архангельской области, где люди живут поколениями.

Если взглянуть на проблему казнокрадства реально, то она носит правоприменительный характер и ее бессмысленно решать увеличением законодательного текста, к тому же противоречащего Конституции.

А если мы все же хотим действовать законодательно и корректно, а не на потеху всему миру, то для начала необходимо провести скрупулезную ревизию составов преступлений, предусматривающих ответственность за хищения. Причем не предопределяя заранее вывод, он может быть неожиданным. И только затем исходя из результатов заниматься нормотворчеством.