Не надо, ребята, о трубах тужить

Ноябрь ушел под трубный зов. Губернатор сделал немыслимое с точки зрения знати – обратился к полицмейстеру. Вот десант МВД и в Петербурге. Хищения о трех миллиардах, земля горит над сотнями километров магистралей, на обысках в особняках найдены миллионы. Обыватель оцепенел в ожидании казни. Зеваки ждали бунтовщиков в кандалах. А ему частушкой подмигнули.

В саблезубые времена думал Сталин о наших родителях в Кремле ночью и листал номенклатурные списки. Подчеркивание красным грифелем - и верхушка наркомата едет туда, где летом в пальто холодно. Из его окон была видна Воркута.

В новейший период вздыхает Владимир Путин в том же здании и раздраженно отмахивается от силового вельможи. Мол, ладно, разберитесь и с этой неуловимо вредной молью. Сегодня оттуда открывается неплохой вид на Ниццу.

Движение ладони от запястья - и нарастает оглушительная музыка трудового дня.

Она должна напомнить труженикам, что черные воронки на запасном пути. В эфир выходят осанистые пресс-офицеры. Рапорты о россыпях, застигнутых в высокопоставленных жилищах, о миллиардных подледных схемах, спасающих экономику Кипра. Репортеры атакуют суды, куда привозят с капюшонами на лицах.

Извержения неотвратимостей.

Палеонтология врасплох.

У царя есть двор, на дворе есть кол. Народ заворожен.

Трещат информационные ленты вдруг: к министру обороны вопросов нет – он стал советником лидера, а его валькирия даже посажена под домашний арест.

Генералы только переглянулись от такого галифе.

А нам по ушам сельхозминистершей – «хлоп»: в полях на 39 биллионов все поел хомяк. Золотопогонная измена. Сама дама дает интервью и плачет. Осталась она в опале в двухсотметровом парижском доме. Шато Лафит-Ротшильд, каштаны, мигрень и никакого рублевского рвения. Сановника-женщину можно и пожалеть, но все же не «Иртыш рыдал в лучах заката».

Не успели заржать, как нам петербургской трубой, да наотмашь: комитет Смольного по энергетике на наши деньжищи тоннель в 600 километров из нехороших труб прорыл. Если так, то до Бомбея осталось недалеко. И купюры частично нашлись. Вот они – в квартирах чиновников завалились за холодильник. Ахайте, домохозяйки, машите на себя чем-нибудь.

Журналисты осаждали полицейские узилища, где томились 29 ноября десятки задержанных. Их стерегли крепко - номера спецназовских джипов обмотаны тряпками, потому как спецоперация спецслужб. Мы как бывалые эскимосы цокнули: «Экспедиция, однако».

До сих пор лобби нервно прикуривает сигары по Франклину за скрученный лист. Дрожь и трепет. Почтение правильной температуре в хьюмидорах подает. Ищут выходы. Дорого. По мобильникам заговорили шифром:

- Обстановка? (Нервно).

- О'k. (Подконтрольно).

- Извините, значит, я не туда попал. (Скороговоркой).

В 20-х годах белоэмигрантская пресса так описала бы подобные настроения: «Контрреволюционные организации подавлены, тяжело приходится подпольной литературе».

Тут выясняется, что глава нашего уездного энерговедомства не распят - он лишь написал заявление по собственному желанию. Потому что, как честно прокомментировал Георгий Полтавченко: «Что касается Петрова, то он очень сильный специалист, и его работу я оцениваю положительно». И добавил: «У нас есть много грамотных людей – как в известной песне, «отряд не заметил потерю бойца».

Смольнинский люд – сила, конечно, созидательная, но как-то неожиданно. На поцелуй смерти не похоже.

Когда сильного для дела парня изгоняют ни за понюх, это, при всем уважении к субординации, – резня. Сталин себе не позволял говорить тиражом в миллионы экземпляров: «Специалист партии нужный – расстрелять». Да что там. Гог и Магог к евреям снисходительней были.

Несмотря на эти оплеухи, туземная элита за Владимира Путина должна лбы шибить в храмах. Ты вдрызг, а тебя как помойного кота на почетную пенсию. Сплошное утирание соплей.

Сдается, что семья у Владимира Владимировича несколько разрослась. Как комсомол в бытность социализма с человеческим лицом. Мы же не против, чтобы истинных меншиковых он не сдавал. Прямые соратники, однокурсники, близкие. Пусть дюжина, ну пуд своих. Нельзя же иметь настолько доброе сердце. Вот губернаторы и вынуждены соответствовать эре милосердия. Иначе в сравнении станут походить на янычар.

Что касается последнего писка в работе правоохранительных пресс-служб – официального заявления о недостаче в Петербурге - это гениально. Судя по всему, наверху поверили в разрушительную силу народных масс. Наконец-то они начали делать новости. Работают в режиме агрессивного британского таблоида: в лид шурупят ключевые слова – «обыски», «миллиарды». Буквально полотнища – «вся власть – расплате».

Глаза жмурятся, как при взгляде на сварку.

Вот только общего дирижера у пиар-кампании нет.

Все же не настолько текст «Гренады» сложен, чтобы забыть его в этой толчее:

«Пробитое тело наземь сползло, товарищ впервые оставил седло. … Отряд не заметил потери бойца и «Яблочко»-песню допел до конца».

Существуют и другие редакции. А смысл одинок: «Нам выпала, парни, высокая честь, Коммуну достроить, «Гренаду» допеть».

Не то чтобы мы завистливые.

Вот только прилипла к уму матросская частушка из того же «Яблочка»: «Ехал Ленин на козе, Троцкий на собаке. Коммунисты испугались, думали – казаки».

Выгнать бы из нас печаль и предубеждение. Срочно нужно хлопцам запустить в эфир новенького. Чего-то особенного. Например, что хлеб из рыбной чешуи и предъявить публике зарвавшегося Гаврилу-хлебопека. И как предыдущих нескольких неизвестных коммерсантов, которые призваны стать учредителями напасти.

Все же не полон текст, если в нем не ссылок на древних. Когда слышишь искренние напутственные фразы руководителей о своих подкачавших соратниках, просится рекомендация Джозефа Валачи - первого босса, написавшего воспоминания о мафии: «Если целоваться на людях, обязательно засыплемся».

Евгений Вышенков,
Замгенерального директора АЖУР