Трудности итальянского перевода

В парламент вернулся парламент. И принял закон о митингах. За него проголосовали 132 сенатора, против был один. Я воздержался и в итоге оказался в компании двух красивых женщин - Пономарева против, Нарусова ушла с голосования. Мы символизируем три архетипа России, которые проголосовали не «за». Край земли русской - Чукотка, ее центр - Брянск, северо-западная окраина - Поморье.

Главный итальянец госдумы Дмитрий Гудков jr. вчера с ночного горяча назвал закон репрессивным и предположил, как в песне, что "...суровые годы приходят...". При всем уважении за их дерзкий, законодательный почти термидор от 5 июня не могу согласиться с коллегой.

Нет в нем (в законе, а не в Дмитрии) ни особых сенсаций, ни кровавого тоталитаризма. Обычный европейский закон. В чем-то лучше, в чем-то не справляющийся с будущим. В том числе с нарушениями на митингах. А нарушения бывают везде, и митинги тоже разгоняют везде.

Кумир либералов Саакашвили тоже любил разгонять митинги, и почти по такому же закону. Только у него это получалось эффективней и с огоньком, а точнее. со светошумовыми гранатами. Тогда особых претензий либеральная общественность к несдержанному Михаилу Николаевичу не предъявляла.

А недавно отличилась Германия, которая с тевтонской прямолинейностью, веером, арестовала почти 700 человек. Но ничего у них там не рухнуло. И Бундестаг не осыпался, и Германия как была образцовой демократией, так ею и осталась.

У нас же основной вопрос не в юриспруденции. Вопрос в своевременности и скорости осуществления этой самой своевременности. И в том, насколько сейчас удачен момент для законодательных изменений, учитывая, что напряженность в отношениях между активной частью общества и властью нарастает.

Весь фокус-покус зарыт в общественной атмосфере и в том, что диалог не налаживается. Несмотря на взаимные декларации в готовности.

А не происходит это, так как не найден общий или единый (а может, единственный) язык общения.

Давным-давно, когда деревья были большими, а экран нашего черно-белого телевизора в коммунальной квартире маленьким, я посмотрел советский фантастический фильм "Отроки во Вселенной". И был там прибор - смыслоуловитель, при помощи которого наши земляне общались с не нашими инопланетянами.

Сейчас такое ощущение, что у нас в стране этот самый смыслоуловитель сломался и гражданское общество не понимает, что делает власть, и наоборот. Напрячь бы все ресурсы ВПК, курируемого непобедимым Дмитрием Рогозиным, чтоб его починить и услышать друг друга. Наконец.

А потом понять, с одной стороны, гражданскому обществу, что сейчас есть полноценная возможность интеграции во власть путем и муниципальных (эксцесс Каца - Варламова в Омске не в счет), и региональных выборов. И не надо манкировать этим, а надо пользоваться по полной. Власти же понять, что не надо обижать общество. Ведь одно и то же можно сказать разными словами («Что тебе нужно?» или «Чем я могу вам помочь?» - немного интонационно отличаются). Результат будет иным. И тогда станет понятно, почему нынешний закон обидел часть гражданского общества на ровном месте и без всякой необходимости. Все можно сделать по-людски и, главное, в психологически комфортной форме.

Вот почему я воздержался при голосовании, хотя был согласен с законом по существу, однако не по формату, технологии и скорости его принятия.

Может, стоит задуматься над тем, чтобы открыть школу смыслоуловителей-переводчиков, чтобы переводить туда и обратно. Без итальянского словаря.

От того, удастся ли создать такую систему переводчиков, во многом и будет зависеть ситуация в России в ближнем будущем. Будет ли у нас гражданский мир в головах или гражданская война в душах и сердцах.

P. S.

Кстати, кульминацией агрессивного непонимания для меня является диалог на судебном процессе в 1964 году над одним «тунеядцем», который работал поэтом, - Иосифом Бродским. Точно не помню, но примерно так.

Общественный обвинитель: «Как вы могли самостоятельно, не используя чужой труд, сделать перевод с сербского?» Бродский: «Вы задаете вопрос невежественно. Перевод иногда предполагает подстрочник. Я знаю польский, сербский знаю меньше, но это родственные языки, и с помощью подстрочника я смог сделать свой перевод».

Реплика из зала: «Это и я так могу!»

Член Совета Федерации Константин Добрынин