Петр Мамонов в Мюзик-холле: Бенефис гистриона (фото)

Последние десять-пятнадцать лет Петр Мамонов выступал исключительно в драматических спектаклях собственного сочинения. Что на «Шоколадном Пушкине», что на «Мышах+Зелененьком» поклонники неизменно требовали от фронтмена «Звуков Му» песен, и на каждое из прошений Петр Николаевич неизменно отвечал вежливым отказом.

Когда в середине нулевых Мамонова затянул киноомут, ему пришлось забросить и театральное амплуа: если фрик всея Руси и выходил на сцену, то не чаще раза в год. Так что даже если бы представленная в минувшую пятницу программа «Давненько мы тебя не видели» не анонсировалась полноценным бенефисом, в зале Мюзик-холла все равно яблоку негде было бы упасть.

Официально этим вечером Мамонов отмечал четвертьвековой юбилей своей сценической карьеры – но никак не двадцатипятилетие «Звуков Му», с которыми Петр Николаевич, видимо, более не желает иметь ничего общего. В феврале культовая группа воссоединилась для юбилейного выступления в столичном «Маяке», но закрытый концерт отыграла без участия своего основателя. Менеджмент Мамонова в лице его супруги Ольги позднее сообщил причину этого показательного игнора: бывшие соратники по «Звукам Му» живут-де исключительно прошлым, тогда как сам экс-лидер группы движется вперед. Петербургскую публику, впрочем, как раз к пассеизму упорно склонял аутентично совковый занавес Мюзик-холла – примерно такое тряпье вполне могло декорировать сцену актового зала московской средней школы №30, где 28 января 1984 года «Звуки Му» дали свой первый полноценный концерт.

Похожие мысли должен был бы навевать и репертуар, которым Мамонов открыл свой пятничный концерт. Но «Красный черт» плюс еще дюжина главных хитов «Звуков Му» прозвучали столь неожиданно и авантажно, что ностальгию волей-неволей пришлось заткнуть куда подальше. The best of катились единым валом практически без люфтов, подскакивая на одном и том же для каждой песни минималистском остинато из двух-трех аккордов. Под расстроенную гитару Мамонов не декламировал и даже не кричал кикиморой, а прямо-таки энергично выл – причем отличить один номер от другого можно было разве что по ритму фраз: разобрать слова мешали специфически возрастные помехи дикции.

Выложившись в без малого часовом песенном сете Петр Николаевич ушел отдохнуть; в образовавшейся паузе драматическую половину вечера предварила демонстрация пятиминутной видеоокрошки из ключевых театральных работ Мамонова. Вернувшись на сцену, он сделал приятное поклонникам своей фирменной эпилептической пластики скетчем «Ученичок» и напоследок усладил слух новейшими хокку (в том числе и уже успевшим стать каноническим «Что будем делать в четверг, если умрем в среду?») собственного сочинения – их святая простота как-то особенно гармонично рифмовалась с безыскусной неистовостью музыкальной части программы.

Ученичок

И вообще: в каждой из бенефисных ипостасей Мамонов был, в сущности, одинаковым. Самим собой. Лицедейство и раньше содержалось в его искусстве лишь в гомеопатических дозах, теперь время вытравило и их. Осталось только естество прямо-таки метафизической пустоты, способное принимать любую жанровую форму. Оно может рядиться в сумасшедшую лыжную шапочку и темные очки (как в Мюзик-холле) – а может легко принять облачение «Царя». Оно не ограничивает адреса высказывания: в приветственном слове Мамонов обращался и к петербуржцам, и к «одессцам, симеизцам, новосибирцам». Ему тесно в рамках одних лишь «Звуков Му». Сегодня его носитель должен горланить «Целый день я пью вино, ночью лукаю кино», а назавтра учить жить – и в обоих случаях смотреться одинаково убедительно.

Через эти абсолютную свободу и имморализм можно вскрыть корни искусства Мамонова. Он современный гистрион: актер-любитель, пришедший в театр из самых маргинальных слоев социума. Синтетический артист – музыкант, певец, рассказчик и танцор в одном лице. Всегда живущий против правил и гладящий против шерсти. Не играющий самого себя, а транслирующий собственный низовой жизненный опыт. В средневековом европейском обществе почетом пользовались лишь гистрионы, достигшие особенно широкой популярности. С Петром Мамоновым та же история: сколькими похожими на него безвестными гистрионами полнится сегодняшняя Русь.

Дмитрий Ренанский
Фонтанка.ру