Поделиться18 апреля поэту, рок-музыканту и просто очень хорошему и светлому человеку Михаилу Науменко (куда более известному как просто «Майк») исполнилось бы всего лишь пятьдесят. Он ушел из жизни четырнадцать лет назад. Ушел внезапно и неожиданно для всех, оставив после себя ворох потрясающих песен, переводы Ричарда Баха и оставшиеся в памяти друзей и почитателей его творчества воспоминания о тех славных временах, которые ушли вместе с ним. Ушли, чтобы больше никогда не вернуться.
Наш сегодняшний рассказ - об одном из домашних концертов Майка, который состоялся шестого февраля 1987-го года в квартире Михаила Сапего (известного ныне в узких кругах издателя и поэта). Конечно же, концертов, подобных этому, в жизни Майка случилось не одна сотня. Однако же уверен, что все те, кому в свое время посчастливилось побывать на них, сегодня вспоминают об этих кусочках собственной жизни не иначе как со светлой и печальной улыбкой. Рассказывает Михаил Сапего:
...Идея «квартирников» сама по себе не нова. Другое дело, что та страна, то время, в котором мы жили (при всей моей любви к советской власти), располагала к некоторому элементу подпольности. Народ собирался, устраивал подпольные дискотеки, выставки, концерты. В 1984-м году у меня произошло историческое знакомство с Гребенщиковым и, сдружившись, мы с ним время от времени проводили домашние концерты. Не всегда имелась возможность выступать «принимающей стороной», но самой организацией концертов в то время я занимался очень плотно.
С Майком Науменко мы познакомились 3-го февраля 1987-го года во Дворце молодежи на очередном рок-фестивале. В тот день питерским телевидением проводились съемки концерта всей этой рок-тусовки, в числе которых были «Аквариум» и «Зоопарк». Познакомились опять-таки с подачи Гребенщикова. Получив в процессе совместного перекура за кулисами очную рекомендацию от Бориса, мы сговорились с Майком о концерте. Я заверил его, что рублей сто за концерт для него я точно смогу собрать, и мы назначили дату - шестое февраля. Место встречи - угол Марата и Разъезжей, у бывшего магазина «Мебель».
В назначенный час я пришел на место. Вечер, мерзкая февральская погода, слякоть. Майк запаздывал, но потом все-таки появился - в компании с директором группы «Зоопарк» Севой Грачом, которого он захватил, видимо, для пущего спокойствия. Таких пробок, как сейчас, в ту пору, конечно же, не было, однако машину в тот вечер мы почему-то не могли поймать очень долго. В конце концов я тормознул возвращавшийся после рабочего дня кладбищенский «пазик» и на таком вот экзотическом виде транспорта мы и поехали в Сосновую поляну.
Как сейчас помню, у меня была с собой бутылка вермута. Тут же, в автобусе, я предложил ее распить, но Майк, поблагодарив, отказался, сказав, что пить до концерта ему бы не хотелось. Но вот, если, дескать, все пройдет нормально, то после концерта - почему бы и нет. В свою очередь он поведал нам о том, что у него с собой есть бутылка рома «Гавана-Клуб». Помнится, мы с Севой отреагировали на это сообщение с немалым удивлением. Нет, то, что Майк был большим любителем этого напитка, факт общеизвестный. Однако на дворе стоял не 1980-й, когда в магазинах этого самого рома было «хошь упейся», а год 1987-й. То есть, начало перестройки, к тому же пришедшееся на самый пик антиалкогольной кампании. Так что было совершенно непонятно, где Науменко сумел раздобыть этот раритет. Ну, а вермут в конечном итоге мы выпили по дороге на пару с Севой.
За хозяина у себя на квартире я оставил своего друга, к сожалению, ныне покойного моряка Андрея Рагозина. Высоченный парень, где-то под два метра ростом. Словом, из него мог бы получиться хороший вышибала (если б еще не пил). Уезжая встречать Майка, я оставил на попечение Рагозина весь винный запас, а также рекомендации: кого пускать, кого не пускать, как производить выемку денежных знаков пришельцев и прочее. Забегая чуть вперед, скажу, что худо-бедно Андрей с этой задачей справился, хотя и уничтожил к нашему приезду половину считавшегося неприкосновенным алкогольного запаса.
Тем временем мы благополучно добрались до места. Вошли в квартиру – «театр уж полон, ложи блещут», а на входе нас встречает мой пьяный и счастливый друг.
Публику составляли наполовину моряки – мои однокашники, курсанты-выпусники «Макаровки», а вторая часть - званые гости, которые всегда загадочным образом знали, где и что происходит. В общей сложности в комнате собралось человек сорок. Это само по себе очень немало, хотя и не абсолютный рекорд. Рекорд был установлен позднее, осенью 1994-го года, когда на концерт «Чижа» пришло около семидесяти человек. Сидели тогда, как сельди в бочке, в буквальном смысле слова – на головах.
На мой взгляд, Майк отыграл тогда очень удачный концерт. Да и сама атмосфера в «зале» была хороша - душевные разговоры с публикой, много интересных вопросов-ответов. Кстати сказать, такое вот неформальное общение со зрителями в качестве второго или третьего отделения в ту пору было обычной практикой проведения домашних концертов.
Довольно забавная история произошла с принесенным Майком «Гавана-Клубом».
Идет концерт, все нормально, я сижу в первом ряду, слушаю песни, записываю концерт на магнитофон. В какой-то момент начинаю следить за глазами Майка и вижу, что он как-то меняется в лице. Я перехватываю его взгляд, смотрю в ту же сторону что и он, и вижу, как из-под фланки Рагозин достает бутылку рома. Тут я начинаю понимать, что здесь не может быть никаких совпадений. Ясно, что это именно та самая бутылка, и это же самое с ужасом понимает Майк. Между тем Рагозин делово, по-матросски, отхлебывает из горлышка и продолжает слушать со всем надлежащим ситуации уважением: дескать, ух-ты! Я хотя и был на голову ниже Рагозина, но все же умудрился схватить его за шкирку и без слов с позором вытащил его из «зала». Разъяснил ситуацию, а затем вернулся и, как мог, успокоил Майка.
Дело в том, что помимо изустного объявления, что для посещения концерта следует захватить с собой по три рубля, существовало столь же неписанное правило, согласно которому желательно чтобы человек приходил еще и с бутылкой какой-нибудь шмурды - дешевой и сердитой. Комната, которая была отведена под «артистическую» (здесь Майк оставил свои вещи, чехол от гитары, пальто и прочее), служила еще и общим гардеробом. Там вповалку были свалены пальто и полушубки, из карманов которых торчали горлышки бутылок - как игрушки на елке. Андрей Рагозин, который как уже говорилось, к нашему приезду основательно поднабрался, получил от меня строгий наказ не трогать оставшееся. Однако, утвердившись в роли эдакого мажордома, он решил: ладно, раз Сапего, гад такой, выпить не дает, пойду-ка я сам экспроприирую чего-нибудь. Вот он и изъял: не по злому умыслу, а просто взял первое, что подвернулось под руку. Это был единственный досадный казус в тот вечер. Но в конечном итоге помощь пришла вовремя, початая бутылка была отобрана и возвращена хозяину.
Во время концерта была и небольшая техническая накладка. Сначала Майк порвал одну струну, но, тем не менее продолжил играть. А потом он порвал еще и вторую, но опять-таки продолжал играть. Однако уже было видно, что с инструментом беда. В ту пору у меня в квартире жил Андрей Вершинин - он как раз выпускался из «Макаровки» и писал диплом. (Андрей Вершинин – капитан дальнего плавания, музыкант, автор двух магнитоальбомов, записанных на стихи древнекитайских поэтов. – И.Ш.) У Вершинина была прекрасная двенадцатиструнная гитара, которую он тут же предложил Майку. На чудом сохранившихся фотографиях с этого концерта Майк как раз играет уже на «вершининской» гитаре. Теперь Андрей Вершинин частенько (особенно в состоянии подпития) любит куражиться перед друзьями: вот, мол, у меня гитара, на которой играли Майк Науменко и Борис Гребенщиков. Что, в общем-то, соответствует действительности.
Как и большинство других подобных, этот концерт я записывал на пленку. По тем временам у меня был очень хороший магнитофон - «Шарп», со встроенными микрофонами. Другое дело – в ту пору были офигенные проблемы с кассетами. Словом, концертов было много, а кассет мало. Практически перед каждым новым концертом передо мной стояла нелегкая проблема выбора: чтобы такое стереть, дабы на старое наложить новое? Так был утрачен ряд просто бесценных записей, в том числе и этот концерт Майка. Увы, его заиграли. Впрочем, наверное, в тот момент иначе и быть не могло. Тогда ведь всем нам казалось, что концертов этих будет - еще вся оставшаяся жизнь. Что до семидесяти лет мы так и будем ходить друг к другу в гости, пить портвейн и слушать – сегодня БГ, завтра Цоя, а послезавтра Майка. Но, как сказано в «Привете из покинутого гнезда» (книга из серии «Репринт», изданная Михаилом Сапего – И.Ш.): «.. счастье длилося недолго»...
...Похороны Майка стоят у меня перед глазами. Не хочется показаться циником, но с учетом того, что понаделали с людьми, в частности с рок-музыкантами, эти последние пятнадцать лет, думаешь, может быть... Нет, не то, что это правильно, что Майк умер так рано. Просто не хотелось бы думать о том, что могло с ним произойти дальше. Майк был абсолютно неиспорченным и очень хорошим человеком. И в то же время каким-то абсолютно неустроенным, что ли? И я не знаю, насколько ему предстояло бы измениться, а главное - насколько он смог бы найти и реализовать себя в сегодняшнем времени. Вот когда погиб Цой, то не возникало никакого сомнения в том, что наступающие времена, те перемены, которые он воспевал – это его время, и в нем он бы чувствовал себя достаточно комфортно. Также и в случае с БГ: общаясь с ним сегодня, понимаешь, что времена, которые наступили – его времена, и он в них вполне адекватен.
А вот про Майка мне так не кажется. Боюсь, что в наши дни Майк стал бы каким-то... несвоевременным человеком. Хотя я не знал его настолько, чтобы утверждать это окончательно. Майк Науменко был великолепным музыкантом и очень хорошим человеком. Светлая ему память. Вот, собственно, и все.
Записал Игорь Шушарин,
Фонтанка.ру
19 апреля в ДК им. Горького состоится большой концерт MIKE FOREVER, посвященный пятидесятилетию Майка Науменко. В концерте примут участие друзья и соратники Майка, большинство из которых являются настоящими «звёздами» русского рок-н-ролла: DDT, АКВАРИУМ, ЧАЙФ, ЧИЖ&Co, РАЗНЫЕ ЛЮДИ, BILLY’S BAND, Максим Леонидов, Евгений Маргулис, Кирилл Комаров, Михаил Башаков, Михаил Борзыкин, Александр Донских, Евгений Губерман, Дмитрий Дибров, Александр Ляпин и другие.
