Эстетичный монстр и злобный создатель. Зачем дель Торо свой «Франкенштейн»?

На стриминге Netflix вышла готическая драма «Франкенштейн» по знаменитому роману Мэри Шелли. Режиссёр Гильермо дель Торо всегда снимал кино про изгоев и чудовищ и вот, кажется, добрался до самой сути жанра и до его проклятых вопросов.

У Мэри Шелли в оригинале, что приятно, дело начиналось в Петербурге. У Гильермо дель Торо мы обнаруживаем себя где-то во льдах Арктики. Датский корабль безнадёжно застрял в торосах. Пытаясь вырвать судно из плена, моряки слышат взрыв. Отправившись на звук, они обнаруживают измождённого, заросшего бородой умирающего человека и поднимают его на корабль. Однако из сумрака появляется огромная тень в плаще и капюшоне и кричит: отдайте его мне! Ни пули, ни штыки ей нипочём, она с лёгкостью расшвыривает людей, как котят. «Я создал его», — бормочет умирающий и рассказывает капитану свою историю. А чуть позже и чудовище присоединяется к ним в каюте и дополняет рассказ своими деталями.

Дель Торо, автор «Хеллбоя» и «Формы воды», обожал монстров с детства. Чудовище Франкенштейна всегда стояло у него на особом месте. «Для меня это было религией. Я был ребенком в католической семье, но никогда до конца не понимал, что такое святость. А потом я увидел Бориса Карлоффа в роли „монстра Франкенштейна“ на экране — и понял, как выглядит святой или мессия».

Фильм по роману он мечтал снять по меньшей мере с 2007 года, но мешали то очередные забастовки в Голливуде, то нехватка финансирования. Вдобавок дель Торо боялся браться за материал, по его собственному признанию, потому что думал, как сделать фильм близким к оригиналу. Это парализовало.

Пока шло время, сменялся и исполнитель главной роли монстра. Сперва режиссёр хотел пригласить Дага Джонса, который то и дело играет у него разных чудищ, от рыболюда в «Форме воды» до заглавного героя в «Лабиринте Фавна». Была мысль позвать и Бенедикта Камбербэтча. Потом дель Торо начал работать с «человеком-пауком» Эндрю Гарфилдом, но из-за занятости тому пришлось покинуть проект, и роль перешла к австралийцу Джейкобу Элорди, звезде «Эйфории». Гримеры к этому моменту уже почти год подготавливали облик чудовища именно для Гарфилда, и им пришлось спешно переделывать всё под Элорди. Это был немаленький объем работы: для утренних съемок гримировать актера начинали ещё с вечера. Впрочем, к восхищению дель Торо, он не жаловался, даже если съемочный день продолжался двадцать часов подряд. Элорди вообще серьёзно подошёл к роли: придумывая пластику монстра, он изучал авангардный японский танец буто, а разрабатывая его голос, практиковался в монгольском горловом пении.

Пожалуй, всё не зря. Правда, красавчика Элорди почти невозможно узнать под геологическими пластами грима — но он не должен быть в обиде. Чудовище вышло эстетичным, похожим сразу на иллюстрацию к анатомическому атласу, на белую мраморную статую и на огромных белых инопланетян из «Прометея» Ридли Скотта — кажется, это сознательная дань уважения, ведь подзаголовок романа Шелли — «современный Прометей». Да и речь в обоих фильмах идёт о драме творцов и творений. В нём что-то есть от монстра в исполнении Бориса Карлоффа, который так поразил маленького дель Торо. Но он никоим образом не грубое чудище, кадавр из кусков плоти — а удивительное творение, новый Адам, превосходящий прежних людей. И как Адам поначалу, творение бессмертное. Правда, живёт он не в Эдемском саду. Мир вокруг него наполнен смертью, мучением и эгоизмом. По дель Торо, в основном эту заразу распространяют высокомерные белые мужчины.

Здешний бог-творец, Виктор, в исполнении Оскара Айзека — само воплощение этого мира. Невероятно талантливый, но высокомерный, равнодушный, эгоистичный. Актёр Айзек умеет сделать такое сволочное выражение лица, что к нему и близко подходить не хочется; у его Франкенштейна эта мина вообще не сходит. Разве что в момент восторга от сотворения нового человека. Впрочем, демиург быстро разочаровывается, и вместо того, чтобы учить новорожденное существо говорить, читать и культурно общаться, первым делом сажает его на цепь. Надо ли говорить, что такой зачин не обещает ничего хорошего: вырвавшись на волю, монстр пытается задушить отца, а потом сбегает в леса.

Дель Торо обосновал такой вредный характер Франкенштейна: как показывают нам флешбэки, в детстве маленький Виктор страдал от жестокости отца-хирурга (Чарльз Дэнс в небольшой роли вновь выдаёт Тайвина Ланнистера), потерял горячо любимую мать, ревновал к младшему брату… В общем, сплошной фрейдизм. Вдобавок он связался с дурной компанией в лице торговца оружием Харландера, который и проспонсировал его исследования. Харландера сыграл, неожиданно, Кристоф Вальц, ненадолго выскочив, как чёрт из коробочки, в обычной для себя роли потешного циника. Вышло, впрочем, ярко.

Почти нечего сказать о других героях: том самом брате Франкенштейна, Уильяме (Феликс Каммерер), который столь бледен, что странно, к чему тут ревновать. Его невесту Элизабет играет новая «королева крика», звезда фильмов ужасов Миа Гот. По сценарию в неё влюбляются и Виктор, и сам монстр. Но не очень понятно, во что именно: Гот в основном занята тем, что носит вычурные костюмы в каких-то перьях да загадочно улыбается, потупив взор. Натуральному и искусственному мужикам, Виктору и монстру, всё это довольно быстро надоедает: куда веселей носиться друг за другом по арктической пустыне.

Дель Торо всё же сильно ориентировался на оригинальный текст Мэри Шелли, и это не может не вызвать определенное уважение. Фильм, как старинный роман, обстоятелен и нетороплив, продолжаясь заметно дольше двух часов. Умирая, любой персонаж задумчиво произносит какую-нибудь важную философскую сентенцию. Есть место и для библейских аллюзий, и для живописных сцен. Причём весь визуал дель Торо, мастер старой школы, воплотил на натуре, в декорациях и гриме — не желая иметь дело с новомодной графикой. И вышло действительно очень живописно, будто оперная постановка — красные развевающиеся шарфы, чёрная громада башни Франкенштейна, арктическое жуткое безмолвие.

Проблема в том, что на всех этих просторах дель Торо, как ни странно, словно бы теряется. Сшив этого кадавра, он как будто совершенно не знает, что с ним дальше делать. По фильму сам Виктор, лихорадочно работая над проектом и достигнув цели, видя своё ожившее существо, испытывает вдруг разочарование и спрашивает себя: а что дальше? В чём был смысл этого творения? Вот и дель Торо исправно пересказывает сюжет Шелли, отдаёт дань почтения и некоторым классическим киноверсиям вроде «Невесты Франкенштейна», берёт всё лучшее из собственных работ вроде «Багрового пика» и «Формы воды» — но не очень понимает, что с этим делать. Возможно, впрочем, такова участь всех Франкенштейнов. Но, по крайней мере, фильм не станет душить своего создателя, в отличие от красивого героя Элорди.

Матвей Пирогов, специально для «Фонтанки.ру»