Прежде чем рассуждать, про то, что сегодня директор Русского музея, надо бы договорится, что это за Дом такой. Время не ждет: «В начале было национальное искусство».
Мы привыкли к Петербургу. Ну, поворачиваешь с Невского к Итальянской. Шлепаем навстречу грандиозным имперским декорациям. Раз — и распахивается площадь Искусств. Два — и Пушкин навечно приглашает тебя жестом. Три — и на тебя наваливается колоннада дворца. Не поздний классицизм Росси и не «ой, Русский музей!».
Это первый национальный музей русского искусства в мире. А Инженерный замок, а Мраморный? При всем уважении, Третьяковка — вторая. А при родившейся новой государственной доктрине космический Эрмитаж — уже не главный. Без этого восприятия некуда идти в рассуждениях о новой фигуре в Русском.
Директор над такой махиной — это прежде всего хозяйственник. У него на столе столько же скучных документов, сколько у вице-губернатора, курирующего ЖКХ. Вот, знаете ли, куча проблем с корпусом Бенуа. Вроде нужен ремонт, значит, надо закрывать. Слушайте: легче Московский проспект перекопать, чем те полотна переместить. Так что если мы про это, то надо брать крутого инженера-управленца, способного завести инвестиции. Плюс с небольшим чувством прекрасного. А выставками продолжит заниматься бессменный зам Евгения Петрова. Искусствовед мощный, вжившийся в Русский навсегда. Мол, занимайся крышами, сетями, искусство руками не трогай, я сама-сама открою все идеи. Уж если она что-то не понимает, то никто не понимает. Но Русский музей — особый гений. В нем это так долго работать не будет. Обязательно заискрит внутри, и общество не поймет. Значит, нужен знаковый образ. Оглянемся.
В Петербурге осталось лишь три имени, равных таком весу.
Но Пиотровский в Зимнем дворце — навечно. Он заколдован. Закрыт вопрос. Безусловный Гергиев из мира звуков. А ректор Академии художеств Михайловский нажмет на все свои рычаги, чтобы его оставили в покое колоссального Храма напротив сфинксов. Вот у нас, как всегда, «скука, холод и гранит». Все эмоции бурлят в Москве.
Там перебирают пасьянс кандидатов, а карты уже потертые. Может, вон ту? Или эту? Столичная толкотня — одни за этих, другие за тех. Или замминистра Министерства культуры Аллу Манилову? Она хорошая, отсюда уберем — сюда поставим. Не ссылать же в Совет Федерации. Будет передвижные выставки делать, отчитываться. Петербург ей не чужой. Работник высокий, аппаратный, изучит огромный имущественный комплекс, там накопилось. Работайте, женщина.
Эй, братишки, Русский музей — не напечатанный в приказе объект культурного наследия. Это шедевр Русского мира. Тогда и вопрос звучит стоя.
Начинать с концепции. Если требуется поднять статус главной национальной галереи, нужна четкая задача. Цель. Отсюда искать личность, готовую предоставить, защитить свою программу. Без воды про духовные ценности, а способную на эффекты в мощнейшем собрании, в пространствах более чем достаточных.
Только не надо про кадровый голод. Будто «в поле рожь не сжата, есть патрон на брата».
Есть такая, а в повестке ее нет. Директор музея архитектуры Щусева. Елизавета Лихачева. Она глубокая, независимая в суждениях, не вылезает из искусствоведения, открытая, говорящая, строгая, пуританская, опытная в музейном хозяйстве. Не светская, но прекрасная эпоха бессмысленных манер прошла. Молодая. Мир должен принадлежать 40-летним. Почетных званий нет, так с нее не парадный портрет наклеивать. Она авангардна. Что и требуется доказать.
В этом отражение новых процессов в стране.
Евгений Вышенков, «Фонтанка.ру»
