ПоделитьсяЕсли собираетесь вкладывать деньги в России, обращайте внимание не только на финансовые отчеты, но и на рассадку в ходе важных государственных мероприятий. Инвестор Дмитрий Потапенко, который так и делал, вышел из бумаг «Роснано» еще два месяца назад и теперь может позволить себе пофилософствовать на эту тему.
Мосбиржа после пятничной приостановки в понедельник возобновила торги облигациями группы «Роснано», все еще остающейся в памяти людей госкорпорацией. Доходность по ним теперь достигает колоссальных 20%, их держателям обещают «избежать наиболее негативных сценариев», а сами они заговорили о госгарантиях. Дмитрий Потапенко предлагает не искать разгадок в финансовой отчетности.
— Что это было с Роснано?
— Начнем с базового — а что вас, собственно, удивляет? Это искусственная госкорпорация, которая создавалась под конкретного человека. Бывают варианты — не под одного человека, а под группу людей, «башню Кремля», члена «политбюро» — неважно, как это называть в псевдополитических терминах. Устойчивость таких структур измеряется в количестве звонков, которые надо сделать, после чего поднимет трубку «первый». А истоки влиятельности Анатолия Чубайса известны, и в том, что такой ресурс есть, нет сомнений. Но когда из любой такой госкорпорации подобный человек уходит, через какое время все это окажется фейком — вопрос времени. Про Роснано можно сказать, что еще долго протянули.
— То есть Чубайс в крушении Роснано не виноват?
— Он и не может быть виноват в крушении Роснано. Каждый из людей, подобных Чубайсу, получал свой надел. И в рамках этих наделов они, как могут, управляются. Разумеется, не забывая, что есть и другие наделы. И в их рамках интеллигентные экономисты, либералы, конечно, проигрывают тем, кто тоже существует в картине этого византийского мира, но в кожаном фартуке и с маузером за поясом.
— У вас есть знакомые, которые верили в Роснано и вкладывались в их облигации? Как они сейчас себя чувствуют?
— Есть, конечно. Но они избавились от этих активов еще пару месяцев назад.
— Что их навело на мысль о необходимости продавать?
— Например, меня — уход Чубайса. Для меня вся эта картина была прозрачной.
— С плюсом вышли?
— Я бы не сказал. Если говорить в целом по рынку — да, с плюсом, но не то, что должно было бы быть.
— Но вы, разумеется, смотрели не только на Чубайса — за финансовыми показателями тоже ведь? На что обращали внимание?
— Да, смотрел. Но я больше руководствовался принципом, который я давно транслирую: «Оборот — факт, прибыль — искусство». Так что я больше обращал внимание не на финансовую отчетность, а следил за тем, кто из менеджеров где сидит во время Госсовета и обращения к Федеральному собранию, послания президента. И если вы хотите инвестировать в российскую экономику, нужно следить не за бухгалтерским балансом. А за человеческим балансом. Это если честно, а не вот эта вся пурга. А бухгалтерский баланс я и сам умею рисовать какой нужно.
— Тем не менее еще в отчете за прошлый год было понятно, что там все идет не так прекрасно — при убытке-то в 53 миллиарда.
— Ну как сказать. Что такое минус миллиард или неважно, сколько миллиардов? Ведь когда вы делаете какие-то инвестиции в развитие какого-то проекта, вы всегда уходите в минус. Так что это не показатель.
Да что далеко ходить — у нас есть и частные компании, которые показывают постоянный минус. Какой-нибудь «Утконос». Он лишь один раз за всю свою чуть ли не 20-летнюю историю показывал плюс. Вы же не задаете вопрос, почему господин Мордашов содержит убыточную компанию.
— Что же теперь делать держателям облигаций Роснано? И есть ли понимание, кто эти держатели? Там же 70 миллиардов застряло!
— Ну, 70 миллиардов не такие уж большие деньги. Та встреча с инвесторами, которую Роснано проводил в пятницу, насколько я увидел, — это те же самые госкорпорации. Это и чемезовская история, и есть чуть-чуть силовиков. Именно с ними договариваются. Но не о публичной истории, а о том, какие преференции они получат, если будут «следовать политике партии и правительства».
— Частных инвесторов там в последнее время не очень много было?
— Смотря что понимать под частным инвестором. Каждый крупный инвестор — «ярдовый» — представляет ту или иную группу. Исполняет ту или иную функцию.
— А вы кого представляли, когда покупали облигации Роснано?
— По Роснано — это были мои личные инвестиции. Но я все равно следил за хождением всех этих персонажей во власть.
— Есть ли смысл ковыряться в отчетности Роснано — это хоть как-то интересно инвесторам? Сколько они в какой стартап вкладывают, из каких выходят и с каким уровнем доходности?
— Не особо. Это ведь как чемезовская история Ростеха, куда сваливали все технологическое. Или как в один госбанк сваливают все банковские активы. Да, там есть некая формализованная часть. Какая-то формализованная прибыль, убытки. Но по большей части они же все убыточные, если брать на круг. И все нуждаются в господдержке. Поверьте, что когда из Ростеха уйдет Чемезов, мы много чего узнаем. Точно так же будет и с другими корпорациями. Нет ни одной из них, которая с уходом главного лица не покажет то же, что сейчас мы видим в Роснано. Это Россия.
— Сейчас все будут поминать слова Чубайса на новогоднем корпоративе Роснано: «У нас много денег. Просто вот совсем много».
— Ему в любом случае достанется. Дело в том, что Анатолий Борисович до сих пор отвечает за то, за что он уже давно не отвечает. Вплоть до электроэнергетики. Очень легко пинать мертвого льва: за все, что происходит в экономике, пинают Гайдара, которого давно уже нет. За все, что в энергетике, — пинают Чубайса. Поскольку реальных врагов пинать страшно, потому что они в должности генерал-лейтенантов как минимум, а не зам в каком-то мелком министерстве, — вот и пинают тех, кто вряд ли ответит. Да, сейчас в прессе Чубайса будут полоскать. Другое дело, что «после» не означает «вследствие».
Беседовал Денис Лебедев, «Фонтанка.ру»
