Ниеншанц времен застоя: Почему город не должен выкупать Охтинский мыс

Завязался новый виток дискуссии о судьбе Охтинского мыса. Владимир Путин поручил «Газпром нефти», правительству Петербурга и Министерству культуры «проработать» вопрос о создании на мысе музея.

Это важно правильно понимать. Путин ничего не решил, он сказал что-то вроде «разбирайтесь сами». То есть наше, неравнодушных горожан, дело не гадать, что значат его слова, а настаивать на том, чтобы использовать открывшееся окно возможностей с большей пользой для города.

Первый вопрос, который будет решаться, — о передаче всего мыса городу, точнее, его выкупа в той или иной форме. Я уже не раз писала и, скорее всего, напишу еще, что это плохая идея. Если коротко, то потому, что выгоды от такого «приобретения» ни в одном аспекте не окупят затрат. Только кадастровая стоимость участка составляет почти полмиллиарда рублей, рыночная, конечно, много больше, и мы еще не начинали прикидывать смету на строительство музея. Речь идет о деньгах, на которые можно было бы привести в хорошее состояние десяток ветшающих домов в центре города.

Тем не менее сейчас многие представители культурного сообщества лоббируют именно выкуп участка. Почему? Можно подумать, что это просто такие наивные люди, которые далеки от всего материального и финансов, не понимают, как сложно реализовать в Петербурге хороший проект, витают в облаках... На самом деле, речь идет не о глупости. Любой новый государственный проект — это возможность поучаствовать в нем, в качестве археолога, архитектора, институции и много кого еще. Пока нет повода произносить заезженное слово «распил», хотя его призрак маячит в наше непростое время за любыми бюджетными деньгами. Будем исходить из того, что все ровно так, как нам это преподносят.

Лоббизм сам по себе не является преступлением или проступком, это обычная и часто полезная практика. Важно, чтобы он не строился на обмане и чтобы предлагаемое решение несло в себе какие-то выгоды для города. С Охтинским мысом ни одно из названных условий не соблюдается.

Археолог Петр Сорокин, который еще вчера рассказывал о недопустимости застройки участка, вместе с архитектором Святославом Гайковичем уже представили свое видение нового здания на нем. Предсказуемо это оказался бункер в виде звезды, которая, по словам авторов, «показывает масштаб крепости», то есть, по-русски говоря, является совершенно вольной и неуклюжей фантазией на тему шведской крепости. Проект выглядит так, как будто бы на дворе какой-нибудь 1973 год, и даже в нем авторы — не отличники.

Найдется формальное объяснение тому, что простоватый по европейским меркам, но и не из рук вон ужасный офис от Nikken Sekkei строить было нельзя, а вот такую беспардонную глыбу можно. Строительство псевдониеншанца назовут восстановлением исторического ландшафта. На деле же урон памятникам будет нанесен гораздо больший. Проект Святослава Гайковича — это очень грубый «новодел», который плюхнули на мыс более или менее произвольно и гораздо более беспардонно, чем это сделали японцы с офисом.

Кроме того, что показанный нам музей, мягко говоря, некрасив, это еще и интровертная в плохом смысле архитектура, по сравнению с которой «Хрустальный корабль» от Nikken Sekkei — образчик деликатности и открытости. Музей-звезда не то что не оживит район, а станет гробовым камнем и на уличной жизни, и на самом мысе, и во всей округе Красногвардейской площади.

Такое здание ни за что не сможет стать достопримечательностью не то что для шведов, но даже для скромных гостей из русской глубинки. Оно станет очередным позором современного Петербурга. И даже не очередным, потому что вот именно такого, большого, очевидного и под государственной вывеской, еще не было.

Вероятно, те, кто ратует за выкуп участка, еще откажутся от конкретного этого решения и предложат устроить архитектурный конкурс, но едва ли дело этим исправится. Конкурсы на Музей блокады и «Тучков буян» показали, что в нашем городе слишком закрытая профессиональная среда, чтобы обеспечить представительность участников и тем более справедливый выбор победителя. Шансов увидеть что-то принципиально лучшее даже при создании видимости выбора ничтожно мало.

Любые попытки настоять на передаче Охтинского мыса городу должны восприниматься как желание бездарно потратить наши деньги и испортить неплохое место ради того, чтобы некие люди смогли немного заработать и взлелеять свои амбиции. Да, объяснять они это будут трепетным отношением к истории, но ей в России что только не объясняют.

В Петербурге принято этакое ханжество, необъяснимая вера в то, что офис на важном месте на берегу Невы — это как будто бы стыдно. Дело не только в том, что такое отношение разорительно для пятимиллионного мегаполиса. Лучшие города мира борются за присутствие корпораций, а мы азартно хотим выжить одну-единственную, которую к нам отправили по разнарядке из федерального центра. Огромный процент великих зданий и успешных городских проектов последних ста лет — это именно офисы больших компаний и производные от них.

Мне не нравится то, что собирается делать «Газпром нефть», и я даже собрала 12 000 единомышленников, которые тоже не в восторге. Корпорация выбрала проект слишком буквально и консервативно, не сумела правильно использовать исторический контекст на пользу своему проекту и, к сожалению, не решилась сделать из своей штаб-квартиры настоящую достопримечательность, хотя и имеет для этого возможности.

Однако любые недовольства, мои или чьи-то еще, должны обсуждаться именно с «Газпром нефтью», потому что никто ничего лучшего сейчас для Охтинского мыса предложить не может ни в смысле денег, ни в смысле идей, ни в смысле умения реализовывать проекты.

Мария Элькина