Игорь Албин: Инакомыслие не всегда плохо (видео)

Чтобы узнать условия концессионного соглашения по ЗСД, нужно подать в суд или изменить закон. «Требуйте открытых процедур», - такой путь предлагает читателям «Фонтанки» главный по строительству от Смольного.

В студии интернет-канала [Фонтанка.Офис] вице-губернатор Игорь Албин рассказал главному редактору «Фонтанки» Александру Горшкову и ведущей Венере Галеевой, как новые районы Петербурга спасет от судьбы гетто аэроэкспресс, когда решат проблему обманутых дольщиков и почему стадион на Крестовском острове можно было построить за 2,5 года.

- Стадион на Крестовском острове прошел первое тестирование. Вы привлекали каких-то специалистов к этим испытаниям? Когда сдавалось «Новое Пулково», там работала международная компания, которая занимается тестированием аэропортов.

– На этом этапе над тестированием работали все, начиная от ФК «Зенит», заканчивая нашими монополистами – ГУП «ТЭК», Водоканал, «Пассажиравтотранс», Горэлектротранс – и профильными комитетами. Но впереди еще полноценный технический аудит, потому что нам предстоит процедура передачи стадиона ФК «Зенит». Мы условно разделяем эту работу на три этапа. Первый — сдача помещений. Это почти 290 тысяч квадратных метров и тысяча помещений, которые надо протестировать, передать, по каждому помещению создать чек-лист для решения возможных технических проблем. Второй этап — сдача 127 инженерных систем. Третий этап самый сложный — передать и помещения, и инженерные системы ФК «Зенит».

- Какие-то новые проблемы обнаружились в ходе тестирования?

– Кроме того, что некоторым посетителям не удалось покушать фастфуда, – нет. Мы оперативно исправляли все недостатки и дефекты. Правда, пустили на территорию стадиона только тысячу автомобилей. Но 22 февраля допустим уже три тысячи машин. Больших проблем в момент проведения тестовых мероприятий не было обнаружено.

- К вопросу о транспорте — как болельщики будут добираться до стадиона, а главное, покидать его? Если толпа в 80 тысяч человек попытается войти в метро, будет Ходынка.

– Ходынки, конечно, не будет. Мы откроем рабочее движение по Яхтенному мосту уже 14 апреля этого года. Это частично поможет решить проблему логистики. Яхтенный мост в основном предназначен для пешеходов. К ЧМ мы подготовим станцию метро «Новокрестовская». Она работает на прием до 35 тысяч человек в час.

- А сколько надо времени, чтобы 80 тысяч человек покинули стадион?

– Наполнение стадиона происходит примерно за час. Мы на 10 тысяч зрителей запускали только два павильона зоны контроля доступа. Пропускная способность одного такого павильона — 5 тысяч человек в час, а всего их нам надо запустить 16. Павильоны уже готовы. Мы очень долго получали согласование правоохранительных органов на системы безопасности, закончился этот процесс только в конце 2016 года. Работы по монтажу оборудования будут завершены в течение марта. А 22 февраля на мероприятии с участием 35 тысяч зрителей мы задействуем уже 6 павильонов зоны контроля доступа.

- А все ли в порядке с турникетами? Некоторые зрители по время тестирования 11 февраля нашли их не слишком удобными.

– Я попросил все профильные комитеты и учреждения поработать в социальных сетях и собрать отзывы о стадионе. Если что-то вызывает вопросы – не стесняйтесь, направляйте свои замечания на портал «Мой Петербург».

- Есть еще один инженерный вопрос. Каким образом отапливается вся эта кубатура?

– Есть мощные отопительные системы, просто они не видны, потому что находятся в подтрибунном пространстве. Задействованы все виды теплоносителей — и вода, и горячий воздух. Но, когда мы открываем ворота над выкатным полем или раздвигаем кровлю, тепло уходит очень быстро. Но по правилам эксплуатации стадиона в зимнее время раздвижная кровля не открывается, а выкатное поле находится либо снаружи, либо внутри. Это означает, что внутри стадиона температура, комфортная для болельщиков, — плюс 15 градусов.

- Сколько времени требуется, чтобы заново прогреть стадион после открытия кровли?

– Около двух часов.

- А сколько энергии он при этом потребляет?

– Общее потребление энергии — 10 мегаватт.

- Какую часть города этим можно обогреть?

– Микрорайон. Да стадион и есть маленький микрорайон — площадью 285 тысяч квадратных метров и с 60-80 тысячами «жителей».

- В социальных сетях мы нашли фото «места для особо буйного болельщика» с непонятным столбиком, торчащим прямо перед одним из кресел. Что это?

– Это — специальное приспособление, которое называется «геодезический столб». Таких столбов много не только в чаше стадиона, но и по его внешнему периметру. Они будут стоять, пока идет установка кресел, ограждений, потому что такие столбики помогают нам выстроить правильную геометрию. После завершения работ все они будут демонтированы.

- А был ли в вашей истории объект сложнее, чем стадион на Крестовском острове?

– Мне довелось работать за мои уже долгие годы на многих объектах. Это кольцевая дорога в Петербурге, мостовые переходы через великие русские реки в Хабаровске, Комсомольске-на-Амуре, в Ульяновске, Волгограде, Омске. Была дорога Чита – Хабаровск, линейный объект протяженностью 2165 километров, с более чем 200 мостами и путепроводами, в условиях вечной мерзлоты, — и раньше я думал, что это один из самых сложных объектов. Были объекты сочинской Олимпиады и саммита АТЭС, в Петербурге — объекты жилищного строительства. Но самый сложный объект — это стадион с рабочим названием «Зенит-Арена».

- Победителей не судят. Но все-таки, что пошло с самого начала не так, что стадион строили 10 лет?

– Наверное, можно было построить его быстрее. Если иметь на руках рабочую документацию, нормальный проект, если правильно организовать систему закупок и монтажные работы, то подобные объекты создаются за 2,5 — 3 года. Мы превратили его в долгострой, но на это были объективные причины. Изначально мы хотели провести реконструкцию стадиона имени Кирова. Потом решили построить объект, который будет иметь не только спортивную, но и культурную составляющую. Потом решили, что неплохо было бы обеспечить его раздвижной кровлей и выкатным полем. А потом мы победили в конкурсе на проведение Чемпионата мира по футболу 2018 года. На каждом этапе — перепроектирование и новые задачи. И со всем этим Петербург справился.

- А потом мы выиграем Олипиаду-2028 — и снова перестраивать?

– На этом стадионе можно проводить любые мероприятия, от заплывов в бассейне до хоккейных матчей. А пиковая нагрузка — 80 тыс. человек. Это уникальный объект.

- Так все-таки — он достроен? И сколько еще в него предстоит вложить?

– Сейчас, если переложить стоимость стадиона в доллары при сегодняшнем соотношении рубля к мировым валютам, то получится, что стадион не такой уж и дорогой. Кроме того, это не просто стадион, а культурно-спортивный комплекс. Можно ли считать инженерную подготовку территории вокруг стадиона затратами на него? Наверное, нет. Потому что эти работы открывают новые возможности и для «Сибур-арены», для других спортивных комплексов. Порядка 5 млрд рублей было оплачено хозяйствующими субъектами – подрядными организациями – по налогу на добавочную стоимость. В целом порядка 7 млрд рублей — налоги и сборы, которые получил бюджет РФ от строительства этого объекта. Объект дал работу множеству людей. Каждый рубль, вложенный в эту стройку, обладает максимальным мультипликативным эффектом. Когда-то символом выхода Америки из Великой депрессии был доллар, который катится по дороге. Каждый объект капитальных вложений, подобный этому стадиону, — это деньги в бюджет РФ.

- Летом 2016 года были переведены 2,6 млрд рублей на доделку стадиона – с социальных объектов. Это 7 детсадов, 6 школ, поликлиника. Какова судьба этих объектов?

– Если говорить об АИП — это было жесткое поручение губернатора. Во-первых, мы привлекали средства с тех объектов, ввод которых не планировался в 2016 году, во-вторых, эти средства в полном объеме восстановлены в АИП. Есть проблемы с нашими судебными тяжбами с предыдущим генеральным подрядчиком. Это 3,6 млрд рублей. Но они вернутся, и на них мы будем строить дороги, метро и так далее. И НДС прежний генподрядчик не получит, потому что право на НДС возникает только у эксплуатирующей организации. И в силу специфики нашего законодательства можно было эту операцию провести только до мая 2016 года. Так что деньги останутся в бюджете.

- Это история из серии «строительства узкоколейки» – когда вице-губернатор вынужден жить на стадионе, и чиновники профильного комитета тоже. Что надо сделать, чтобы такие истории не повторялись?

– Вспомните, как строила страна БАМ, Днепрогэс, Байконур. Второго такого объекта в Петербурге в ближайшие годы не будет, совершенно точно.

Но все придумано до нас. Чтобы не было проблем, надо выходить на строительную площадку, имея надлежащие изыскания по земельному участку, на котором предполагается создать объект капитальных вложений, обеспечить полноценную инженерную подготовку территории и главное – иметь на руках рабочую документацию, разработанную и утвержденную в установленном законом порядке, чтобы не было импровизаций. Самые проблемные объекты – те, которые строятся с листа. В Петербурге это нехорошая традиция. В течение 2015 года нам удалось эту тенденцию переломить в теплоэнергетике — ни один объект без рабочей документации к торгам не допускался. А в стройке этот процесс затянулся. Мы пошли по пути создания открытого фонда инженерных изысканий, где все данные мы выкладываем в открытом доступе, если работы были оплачены из бюджета. Мы формируем реестр объектов повторного применения — для типовых объектов. Иначе получается, что каждую школу или детский сад мы строим, как в первый раз.

- Какую экономию это должно дать?

– На уровне 10-15% от сметной стоимости, а по времени — годы. Я ставлю задачу перед комитетом по строительству, что ни одного объекта мы не расторговываем без рабочей документации стадии РД. Стадия П — это архитектурно-планировочные решения, облик объекта. А из чего состоит объект, какие материалы применяются — этого нет. И еще мы планируем ввести в нашу рабочую документацию стадию эксплуатации. Потому что, допустим, мы построили мостовой переход, станцию метрополитена, школу, а не знаем, сколько будет стоить эксплуатация этого объекта. Еще ряд новаций, которые мы планируем в рамках реформы проектно-сметного дела — обязательные рекомендации по снижению сметной стоимости проекта и рекомендации по импортозамещению и по повышению энергоэффективности. Мы создали по поручению губернатора, опираясь на данные 2015 года, межотраслевой энергобаланс. Посчитали воду, тепло, канализование, газификацию. Выяснили, что емкость рынка по всем ресурсам составила 250 млрд рублей в год.

- Это только Петербург?

– Да. А объем перекрестного финансирования — порядка 50 млрд рублей. Одна пятая часть! Вторая закономерность – никто не думает о полезном отпуске или полезной нагрузке, будь то котельная или станция водоснабжения. Все увлекаются созданием новых источников энергии, потому что это дорогостоящие проекты. Часто это происходит в ущерб транспортировке тепла или воды. А 51% расходов в любом домашнем хозяйстве — это горячая вода или тепло. Сегодня мы думаем над тем, чтобы разделить адресную инвестиционную программу на две части: генерация тепла и транспортировка тепла. И выйти в двуставочный тариф. Чтобы не нам ресурсники навязывали свои подходы: будут они строить источник или ремонтировать теплотрассы, а мы им предлагали расходовать средства на то, что нам в данный момент интересно.

- А сегодня организации, производящие тепло и доставляющие его, получают средства по принципу одного котла?

– Да. Еще одна тема, которая сегодня совершенно забыта, — амортизация. В рамках системы бухучета амортизация – это средства предприятия, которые оно тратит по своему усмотрению. Но ведь основная функция амортизации – это возобновление основных фондов. Амортизацию никто не контролирует. В комитете по благоустройству у нас получилось это изменить, там начисленную амортизацию направили на возобновление подвижного состава. Уже десятки единиц транспорта приобретено в Петербурге без дополнительных средств городского бюджета.

- Часто бывает так, что одну и ту же трубу раз в год с маниакальным упорством ремонтируют, выкапывая из земли.

– Да, бывают такие перегибы. Мы с ними боремся. А поможет нам межотраслевой энергобаланс. Это, кстати, наше петербургское ноу-хау, ни в одном другом регионе такого нет.

- Если простыми словами, что это такое?

– Мы посчитали все ресурсы, которые вырабатываются и реализуются в Петербурге, в деньгах и условных видах топлива. Это позволяет нам видеть издержки этой системы и ее недостатки, вытащить одну котельную и посчитать ее влияние на всю систему города. Это уникальный инструмент бюджетного и производственного планирования.

- Еще один инструмент, который вы внедрили – это температурные карты, показывающие состояние инфраструктуры в новых кварталах.

– Одна из задач, которые перед нами ставит губернатор, – это формирование комфортной среды при условии сохранения исторического облика Петербурга. Первый наш шаг — подготовка и принятие поправок в Генеральный план. Хотя уже в 2019 году нам предстоит жить по новому Генеральному плану. Следующий документ, который влияет на функциональные зоны и высотность, — это Правила землепользования и застройки. Но мы пошли дальше и разработали региональные нормативы градостроительного проектирования. Это нужно, чтобы город не превращался в каменные джунгли, а объемы построенных площадей соответствовали количеству мест в детских садах, школах, поликлиниках, транспортной доступности. И я поручил комитету по архитектуре создать температурные карты. Мы выяснили во всех 111 муниципальных образованиях потребности в социальной инфраструктуре. Используется всего два цвета — зеленый и красный. Зеленый означает, что все хорошо. Насыщенность цвета показывает степень этого «хорошо»: темно-зеленый показывает профицит. Красный означает, что все плохо. Мы посчитали эти показатели с учетом выданных проектов планировки. Известно, какова будет ситуация вплоть до 2020 года. И сегодня нам легко говорить с девелоперами. Если кто-то хочет построить 300 тысяч квадратных метров жилья, а мы видим дефицит объектов социальной инфраструктуры, мы предлагаем застройщикам взять на себя часть социальной нагрузки. Эти температурные карты стали полноценным инструментом планирования.

- Какую ситуацию по районам города они показывают? Где горячее всего?

– Ситуация одинаково сложная по всем районам. Потому что по количеству выданных проектов планировки мы уже построили второй город. Дефицит мест в детских садах и школах, транспортную доступность компенсировать из бюджета города будет очень сложно. Что-то мы можем взять в федеральном бюджете, но частично нагрузка ляжет на застройщика. Но сейчас нужна система, которая сможет унифицировать требования к каждому застройщику. Эквивалентом может быть либо стоимость строительства, либо рыночная цена жилья. И она должна влиять на уровень социальных обременений. Это должны быть открытые публичные процедуры. Эту задачу мы сейчас решаем.

- А не поздно ли? Достаточно выехать на кольцевую, чтобы увидеть огромные новостройки по обоим сторонам дороги.

– По наиболее явным очагам напряженности мы стараемся более активно финансировать из средств регионального бюджета. Почему появилась идея частного трамвая в Красногвардейском районе? Там колоссальные проблемы с транспортной доступностью. Один из наших приоритетов – скоростной трамвай Колпино-Южное, Южное-Рыбацкое. Мы стараемся вернуться к проекту аэроэкспресса. За счет перехвата части пассажиропотока мы делаем этот проект окупаемым. Но есть и неразрешимые проблемы: мы пока не понимаем, что делать с зоной в районе площади Восстания, где вечные пробки около вокзала.

- Аэроэкспресс и скоростной трамвай в новые кварталы – ждать?

– Конечно.

- В городе каналов и мостов не хватает... мостов. Мост на остров Серный, Ново-Адмиралтейский мост с Васильевского острова на Ново-Адмиралтейский остров, Орловский тоннель, который трансформировался в Феодосийский мост — и исчез из планов. Что сейчас с этими проектами?

– 2 декабря было открыто рабочее движение на ЗСД. В его составе семь мостовых переходов. Причем по поручению губернатора мы готовим продолжение этого проекта в части съездов на Васильевский остров, Шуваловский проспект и съезд в районе Белоострова. Плюс идет работа по обоснованию инвестиций продолжения этого объекта — Восточного скоростного диаметра. Они должны соединиться между собой. А сегодня в работе три объекта. Это Яхтенный мост, мост через остров Серный мы введем в июне 2018 года — он решит часть вопросов в связи с Васильевским и Крестовским островами. Кстати, и Орловский тоннель мы тоже сохранили. В рамках создания ВСД будут созданы новые мостовые переходы, в частности, участки между Володарским и Невским мостами требуют более комфортных условий для пассажиров и грузопотоков. С участием РЖД мы начали обсуждать транспортное железнодорожное кольцо. И эту проблему без дополнительных мостовых переходов нам не решить.

Точкой напряженности остается граница между Санкт-Петербургом и Ленинградской областью. В рамках подготовки к новому Генеральному плану мы до конца 2017 года должны принять все отраслевые схемы территориального планирования: вода, тепло, электричество, транспортная модель развития города. Но уже с погружением на 50 км в границы Ленинградской области.

- Как область относится к таким поползновениям?

– Оба губернатора – и Санкт-Петербурга, и Ленобласти – нашли взаимопонимание, и мы сейчас совместно решаем эти проблемы в том числе привлекая средства федерального бюджета. Поэтому в 2017 году у Петербурга и Ленобласти появится общая транспортная модель развития.

- Речь зашла о ЗСД. С ним связан целый ряд вопросов. 50 км ЗСД стоит 200 млрд рублей. Такое ощущение, что асфальт там уложили в пять слоев — получилось дороже, чем европейские дороги.

– В начале 2000 годов, когда мы только начинали взаимодействие с международными финансовыми организациями и мне было поручено строить объекты в условиях колоссального финансового дефицита, в том числе Чита – Хабаровск, восточное полукольцо в Петербурге, я обратился к помощи Европейского банка реконструкции и развития. И мы провели на базе ЕБРР семинар на тему того, как с помощью внебюджетных средств строятся такие инфраструктурные объекты. Каково же было мое разочарование! Все механизмы государственно-частного партнерства, концессий заканчиваются тем, что все оплачивает бюджет. Как я для себя определил механизмы финансирования капиталоемких, но социально значимых проектов — это отложенные обязательства бюджета. Когда мощность подрядных организаций позволяет дорожной или энергетической инфраструктуре развиваться более активно, а возможности бюджета ограничены, на какое-то время государство подключает частный капитал. Но в итоге за все платит бюджет.

- Так в ЗСД этого частного капитала 30 млрд — это 15% от общей суммы.

– Есть альтернатива. Нам надо зарабатывать побольше, становиться богаче и отказываться от частных денег.

- Но при этом мы не знаем, какую часть ежегодно город отдает консорциуму за эксплуатацию этого участка.

– Вопросы по эксплуатации надо задавать эксплуатирующей организации, а бюджетные субсидии отражены в бюджете города не только на год вперед, а на трехлетку.

- Но самих условий соглашения в бюджете нет.

– Но мы же законопослушные граждане. Мы строим правовое государство. И, если соглашением предусмотрена конфиденциальность, значит, так и будет.

- А как может применяться принцип конфиденциальности в отношении наших же денег как налогоплательщиков?

– Надо менять законодательство по вопросам концессий и ГЧП. Требуйте открытых процедур по всем принимаемым решениям. Есть, в конце концов, и другой путь. Открыть данные по концессионным соглашениям можно и в судебном порядке. Пока законных оснований предоставить такую информацию у города нет.

- У вас хорошо налажены отношения с градозащитниками. Но такое ощущение, что инвестиционный процесс в центре города из-за градозащитников практически остановлен. Никто в здравом уме не возьмет объект, количество издержек по которому превышает возможную прибыль с этого объекта.

– Когда-то мне довелось встать у истоков общероссийского форума «Сохранение памятников культурного наследия». И цифры, с которыми я столкнулся, меня ужаснули. Каждый год Россия теряет около 360 памятников архитектуры. И при этом никаких бюджетных средств не хватит, чтобы привести в порядок наше историко-культурное наследие. Нужны какие-то механизмы, которые позволят сохранить и приспособить под современное использование памятники архитектуры. Петербургским градозащитникам могут позавидовать все остальные города России — даже Москва не имеет таких последовательных, умных и активных лоббистов. Я работаю в составе Совета по сохранению культурного наследия, и получаю удовольствие от того, что мы сохранили Петербург в его историческом облике, и продолжаем эту работу. Но совсем недавно я поставил задачу комитету по охране памятников запускать новую систему, потому что такими темпами мы никакого культурного наследия не сохраним. Есть опыт Москвы — система «рубль за квадратный метр». Почему нет? Есть колоссальный опыт Вены.

- Возвращаясь к теме оптимизации расходов в городском хозяйстве. Какую бюджетную катастрофу должен был предотвратить жетон за 45 рублей?

– Любое решение, связанное с повышением тарифов, непопулярное. Но городу приходится финансировать региональную инвестиционную программу, финансировать работу предприятий казны Петербурга, ГУП «ТЭК», «Горэлектротранс», «Пассажиравтотранс», Водоканал и метрополитен. Тенденция последних лет — в составе расходов региональных бюджетов все больше расходов на социальные публичные обязательства. Мы не являемся исключением. При этом, кроме налогов и сборов, других существенных источников финансирования у региональной казны не существует. Решение было сбалансированным. Но не скажу, что это сильно ударило по карману жителей Петербурга. Показатель — отсутствие ажиотажа с жетонами в течение новогодних праздников. А в предыдущие годы мы с трудом выходили из подобной ситуации.

- Кстати, интересно, почему петербуржцы молча приняли подорожание проезда, а вот передача Исаакиевского собора Церкви их так возмутила?

– Один старец не позволил переступить порог кельи человека, который возглавлял некое зарубежное правительство. И я спросил старца: «А если тебя сейчас под белые рученьки возьмут, закуют в кандалы и отправят куда подальше от святой горы Афон?» На что он мне ответил: «Что они могут со мной сделать? Могут отнять у меня тело. Душа моя принадлежит Богу». Храм — это не стены и купола, это благодать. Много разговоров вокруг Исаакия, много полемики, а нам надо думать о том, как мы воспитываем людей. Надо искать точки согласия. Причем инакомыслие — не всегда плохо. Меня в моей жизни учили, что опираться можно только на то, что оказывает сопротивление. Но храм должен служить Богу. Это данность. Никаких причин для столь бурной реакции не было.

– Есть одна причина. С народом надо говорить.

– Безусловно. И мне кажется, власть выстраивает такой диалог с народом.

- А что для вас Бог, православие, религия, церковь?

– Отвечу словами Антона Павловича Чехова: «Каждый человек должен быть или верующим, или ищущим веру. Иначе это пустой человек».

- Вы долго искали?

– Я и сейчас в поисках пребываю. Я живу во грехе и ищу до сих пор.

- А какой грех вы совершаете чаще всего?

– Это слишком личное.

- В чем вы черпаете силу?

– В том, что люблю свою страну, работу, Петербург, люблю свою семью. В молитве.

- Дайте совет юношеству. Как стать членом Афонского общества? Туда девочек принимают?

– Афон для православного человека — это алтарь земли. Надо найти Афон в своей душе прежде всего. Ведь мы паломничаем очень много не только по святой горе. Я не меньше люблю паломничества в Кострому. Часто бываю в Тихвине. Мне очень интересна история религии.

- Дольщики «Города» получат в этом году первый дом?

– Мы очень рассчитываем, что при поддержке банка «Российский капитал» мы решим проблемы группы компаний «СУ-155», а при поддержке банка «Санкт-Петербург» мы решим проблемы ГК «Город». Конечно, надо понимать, что главное ограничение в том, что у нас нет права направлять региональные бюджетные средства на решение проблем обманутых дольщиков. И мы подтягиваем застройщиков, банки, внебюджетные источники. Это большая творческая работа. Я очень надеюсь на то, что проблема обманутых дольщиков будет решена в Петербурге до конца этого года.

- Как, по вашему ощущению, себя чувствует бизнес в Петербурге сегодня?

– Никаких тревожных ноток в голосе бизнеса я не слышу. Мы опасались санкций, но ничего катастрофического не произошло. Меня беспокоит активность правоохранительных органов. Вспоминаются слова профессора Трубецкого: что такое ненасильственное преступление? Это нормальная реакция людей на ненормальные условия жизни. Надо меняться самим и менять условия жизни. А статистика говорит о том, что у нас неплохо обстоят дела с доходами. Кстати говоря, по качеству управления Петербург занял первое место среди всех регионов — по оценке Министерства экономического развития. Это качество работы команды губернатора Полтавченко.

- Нет ли у вас с вашими масштабами и опытом работы ощущения, что королевство уже тесновато, и вы могли бы справиться с постом губернатора?

– Я много лет работаю в команде Георгия Сергеевича Полтавченко. И даже в бытность губернатором Костромской области и федеральным министром я воспринимал Георгия Сергеевича как своего командира.

© Фонтанка.Ру