В городке на девять тысяч жителей мне не досталось номера ни в одной из трех гостиниц. По рекомендации снял гостевой домик в самом центре – пешком до мэрии пять минут. Домик стоял на отдельном участке, вокруг не просто росли цветы – казалось, дом осторожно взяли в руки и поставили в центр клумбы, не задев пышные розы и гортензии. Для курильщиков устроили отдельную беседку, куда вела узкая тропка, выложенная плиткой и еле заметная среди бархатцев. Среди цветов - садовые фигурки. Йоркширский терьер, которого поначалу можно принять за одну из них, радостно бежит знакомиться.
Внутри домика привычный городской комфорт: холодильник, микроволновка, душ с гидромассажем, вайфай. Дверь в домик при желании можно запереть. Но калитка с улицы на участок не запиралась вообще. Ни в восемь вечера, ни в два ночи. Гость скрипит калиткой в полуночной тьме, фотоэлемент включает лампочку, она озаряет розы и плющ и гаснет, когда гость доходил до порога.
Найдутся читатели, которые возмутятся: зачем в очередной раз описывать чудесный городок в Финляндии или Голландии? Если в России приехать в городок на девять тысяч жителей, и это не ближайшие окрестности Москвы-Питера, то там обнаружатся разбитый асфальт на проезжей части и вечные лужи на грунтовых тропках для пешеходов. Придорожный мусор, от коровьих лепешек до чипсовых упаковок, заброшенные дома-бараки, ночная безакцизная водка и унылые аборигены.
Так вот, все эти унылые приметы в этом российском городке есть. Но кроме ям и безработицы еще имеется домик среди цветника. С джакузи, вайфаем и калиткой, не запертой на ночь.
Городок находится на федеральной трассе Вологда – Медвежьегорск, и в нём несколько таких же гостевых домиков. Не в каждом из них под окном розовые кусты и уютная беседка-курилка. Но постели с чистым бельем, душ с горячей водой, микроволновка и вайфай будут везде. Потому что таковы требования клиента. Даже не требования – сами условия существования гостевого домика.
В Интернете он рекламируется так: «добрая хозяйка Вера и добрый хозяин Юра». Если гости не получат вайфай, бельё окажется влажно-серым, как в советском поезде, а вода – холодной («сами такой моемся!»), то гости напишут комментарии, что хозяева – злые обманщики. И мелкий бизнес разорится.
Добрая хозяйка Вера и её гостевой домик, пожалуй, самоё неоспоримое достижение России за двадцать пять лет, прошедшие с тех пор, как коммунистическая страница русской истории закрылась. Достижение, которое пришло не сразу и незаметно.
Мотивация у людей, стоявших на баррикадах в августе – десятков тысяч в Москве и тысяч в Питере, была разной. Кто-то голосовал за Ельцина в июне, кто-то не голосовал, но считал, что он лучше, чем ГКЧП. Кто-то серьезно отнесся к песне «Гражданской обороны» про «новый 37-й» и был готов лезть под танки, лишь бы он не наступил. Кто-то хотел, чтобы было, как на Западе, даже если сам там не был, кто-то мечтал о России, которую мы потеряли, несмотря на самые упрощенные сведения о ней.
Все сходились в одном – больше никакого коммунизма. Или, скажем грубее, совка. С жуткими и абсурдными репрессиями прошлого, мелкими, но пакостными запретами современности и стандартизированным убожеством, от окраинной архитектуры до запаха из гастронома.
Битвы не было. Была победа, а после – разочарование. И для многих оно усиливалось год за годом. Освобождение цен, не менее пугающее, чем дефицит, бандитизм, совсем не бескровная вторая победа «демократии» в октябре 93-го, первая чеченская война, дефолт и еще одна чеченская война.
Потом относительно спокойное, хотя временами нервное десятилетие. И, через Болотную и Крым, к сегодняшней пугающей стабильности.
Сегодня пессимизм людей августа понять можно. Парламент в те дни они защитили, а парламентаризм, разделение властей, независимость судов и многое-многое другое защитить не смогли. Если законодательство России 90-х совпадало с законодательством самых благополучных стран, то в наше время оно тоже соответствует многим европейским законам. Только столетней давности.
Так что же, все достижения четверти века карго культ, имитация? Нет. Большинство пессимистов не замечают, что в современной России восстанавливаются или устанавливаются цивилизованные стандарты, утраченные благодаря большевикам.
Мелкий бытовой пример. Помню, как осенью 1992-го я поехал на экскурсию Новгород. Среди экскурсантов были молодые японки. Одна из них спросила экскурсовода, когда будет остановка с туалетом. Он попросил шофера остановиться, предложил мальчикам прогулку в лес направо, девочкам налево и грустно заявил, что лучшего туалета между Питером и Новгородом не предусмотрено.
С тех пор было несколько войн, кризисов, арест и освобождение Ходорковского. Это помнится. Не все заметили, что между Питером и Новгородом, а также многими другими городами появились автозаправки с кафе и теплой кабинкой, не говоря уже о раковине с теплой водой и душистым мылом.
Таких примеров, касающихся домашнего, рабочего, туристского быта, можно привести десятки и сотни. Уже кажется естественным, что в кафе почти всегда официантка приносит меню сразу. Что дежурная по гостинице, даже если задремала в первом часу ночи, проснется и постарается изобразить улыбку, а не гримасу типа «чего припёрлись». Что большинство научилось входить в транспорт без толкотни, не лезть вне очереди, а иногда пропускать вперед пожилых и мам с детьми.
Большинство этих достижений связаны с инициативой частных лиц, которые как раз на баррикадах не стояли. Когда во дворе мы видим в одном подвале фотоателье, в другом – сапожную мастерскую, не все вспоминают, что в советское время эти учреждения должны были быть сосредоточены в одном доме быта.
В 90-е в моде была песня про «хруст французской булки», как символ прежней России. В нулевые – насмешка над этой песней. А сейчас в любом российском райцентре найдутся несколько пекарен, где печётся именно такая булка.
Всё это не по государственной программе: пекарню – в каждый микрорайон, аптеку – на каждую улицу, три гостевых домика – в каждый райцентр. Люди это сделали сами.
И это не имитация, не витрина. Печать без цензуры, право на выезд, свобода митингов даются легко. Впрочем, отбирается или профанируются тоже легко.
А вот понимание, что если гостиницу нашли в Интернете, то, значит, в гостинице тоже должен быть Интернет, на кровати чистое белье, в санузле тёплая вода, – легко не даётся. Это незаметно возникает за десятилетия. Как кирпичная стена.
При этом чудовищные безобразия и непонятность, чего же хочет власть, остаются. Современная российская жизнь нуждается в исправлении. Но доверить эту работу можно только тому, кто видит гостевой домик в цветнике. И понимает, что его задача не уничтожить этот домик в процессе исправления, как случилось не двадцать пять, а сто один год назад.
