ПоделитьсяРешение, принятое в Вене странами – экспортёрами нефти, к вечеру четверга ещё больше уронило стоимость "чёрного золота". Некоторые российские эксперты возлагали на картель большие надежды. Предполагалось, что страны ОПЕК договорятся о сокращении добычи – и это если не вернёт цены к "тучным" 115 долларам за баррель, то хотя бы поднимет их до "болевого порога" нашего бюджета в 85 долларов. Но чуда не произошло.
Вечером в четверг, 27 ноября, в штаб-квартире Организации стран – экспортёров нефти в Вене завершилось заседание участников картеля. Они решили не останавливать падение цен путём сокращения добычи нефти, а оставить прежние квоты – 30 миллионов баррелей в сутки.
С июня, когда падение началось, по ноябрь цены на нефть снизились на 30 процентов. Около 18 часов по Москве 27 ноября, когда стало известно решение участников картеля, они в один момент упали ещё на 3 процента. До 74 долларов. Падение продолжилось, к ночи стоимость нефти марки Brent приближалась к отметке 72. Urals, которую продаёт Россия, дешевле обычно на 2-3 доллара. Как уже много раз писала пресса, российский бюджет свёрстан из расчёта на 96 долларов за баррель. Критическим считается число 85.
В это же время, с 18 часов четверга, в противоположную сторону пошла кривая на графике валюты: доллар вымахал до 48 с лишним рублей, евро перескочил планку 60, оба установили свой исторический рекорд.
– Связь рубля и цены нефти абсолютно логична, – говорит бывший министр экономики России, экономист Андрей Нечаев. – известно, что 71 с лишним процент российского экспорта – это экспорт углеводородов, и большая часть приходится на нефть. Так называемые нефтегазовые доходы – это 52 процента доходов российского бюджета (полное интервью Андрея Нечаева "Фонтанке" читайте здесь).
Нефть, доллар, недвижимость
Этой осенью мы достигли ещё одного рекорда: впервые рост реальных доходов граждан выражается отрицательными числами. То есть рост цен опередил повышение заработков. Одной из ключевых причин, объясняют эксперты, стало снижение злополучных нефтяных цен и, как следствие, падение курса рубля.
– Удешевление нефти способствует обесцениванию рубля по отношению ко всем валютам, – объясняет аналитик, журналист Сергей Шелин. – А поскольку дешевеет рубль – дорожает импорт. Причём импорт из любой страны. И люди беднеют оттого, что должны будут больше платить за импортные товары. Сколько бы ни говорили про замещение импорта, он занимает что-то близкое к половине рынка потребительских товаров в нашей стране.
Профессор Высшей школы экономики Андрей Заостровцев приводит конкретные расчёты.
– На каждые 10 долларов изменения цены на нефть курс меняется на 1-2 рубля, – говорит он. – Это главный фактор. Такая зависимость свойственна всем странам, у которых велика экспортная зависимость от нефти, вроде Нигерии.
Вслед за курсом валюты, продолжает экономист, закономерно растут цены.
– Продукцию мы покупаем за валюту, начиная от автомобилей, смартфонов – и заканчивая яблоками, – напоминает он.
Он не верит, что Россия преодолеет эту зависимость благодаря обещанному нам импортозамещению, которое, в свою очередь, обеспечит эмбарго на ввоз финского сыра и польских яблок.
– Теперь станет ещё хуже: яблоки у нас будут не польские, а аргентинские, которые ещё дороже, – считает он. – Мы всё покупаем за валюту, а она растёт. Замещение импорта – это миф. Или смартфоны будут изготавливать в городе Луге? Или "Форд" стал отечественным автомобилем оттого, что собирается во Всеволожске? Да, рост цен на такие товары может быть не таким быстрым, потому что часть затрат производится не в валюте. Но многие наши производства базируются на импортном сырье. Колбаса формально – наша, а сырьё чьё?
Те граждане, у которых, по выражению Андрея Заостровцева, "завалялись миллион-другой", этой осенью бросились спасать рубли с помощью вложений в недвижимость. Но и на неё, разочаровывает экономист, нефтедоллары тоже влияют напрямую.
– Когда повышаются доходы от нефти – повышается спрос на недвижимость, и растут цены, – объясняет Андрей Заостровцев. – Сейчас переходный период: люди "сбрасывают" рубли, кидаются на недвижимость и думают, что так пересидят инфляцию. Пройдёт полгода, у людей накопления закончатся. И цены на недвижимость тоже пойдут вниз. Так было в кризис 2008 года: на первичном рынке продавцы опускали цены чуть ли не до себестоимости. По всей видимости, через полгода мы столкнёмся с этим же.
Правда, благодаря падению рубля, за нефть, которая теперь меньше стоит в долларах, государство получит больше рублей. Не настолько, чтобы покрыть все потери, но всё-таки. Вероятно, какие-то потери от инфляции оно компенсирует бюджетникам. И тем самым продолжит разгонять инфляцию.
Впрочем, неправильно было бы списывать все проблемы только на "нефтяные" цены: эксперты напоминают, что падение российской экономики началось гораздо раньше – при цене в 110 долларов за баррель.
– У нас уже в 2013 году темпы роста ВВП оказались в 3 раза ниже запланированных, – напоминает Андрей Нечаев. – Инвестиции сократились примерно на 3 процента до всяких санкций. И это – при цене 110 долларов за баррель. Тогда уже все звоночки прозвучали.
Если бы цены продолжали расти, российский бюджет бы "выкручивался". Но именно – расти. Даже их стабильности нам бы не хватило.
– Та модель экономики, которая создана в России, могла сколько-нибудь успешно существовать, пока росли цены на нефть, – объясняет Андрей Заостровцев. – Остановился рост цен – началось замедление темпов роста. Но всё это было предпосылками, первыми признаками. Санкции Запада, которые привели к тому, что все российские банки и предприятия не имеют доступа к дешёвым кредитам, и падение цен на нефть радикально поменяли ситуацию.
Предполагалось, что снижение квот приведёт к росту цен на мировых рынках и станет "спасательным кругом", который поможет российской экономике выплыть. В этом были заинтересованы и наиболее бедные члены ОПЕК, как, например, Венесуэла, которые крепко сидят на "нефтяной игле". Тем не менее, все 12 членов ОПЕК, как сообщила пресса, приняли решение согласованно.
Экспортёры
В Организацию стран – экспортёров нефти (The Organization of the Petroleum Exporting Countries – OPEC) входят Алжир, Ангола, Венесуэла, Иран, Ирак, Катар, Кувейт, Ливия, Объединённые Арабские Эмираты, Нигерия, Саудовская Аравия и Эквадор. Картель был создан в 1960-е годы, когда в мире возник избыток нефти, чтобы договариваться об уровне добычи и влиять на цену на рынке. Похожая ситуация сложилась сейчас.
– В переводе на русский язык это решение руководителей нефтедобывающих государств означает: первое – нефти добывается больше, чем нужно, второе – мы с этим делать ничего не будем, потому что не можем, – комментирует это решение партнёр и аналитик консалтингового агентства RusEnergy Михаил Крутихин.
Члены ОПЕК, конечно, могли снизить квоты. Беда в том, что контроль над ситуацией, по словам аналитика, они уже утратили.
– Потому что на протяжении последних 8 лет, когда повышалась мировая добыча нефти примерно с 80 до 92 баррелей в сутки, это происходило не за счёт членов ОПЕК, – объясняет Михаил Крутихин. – Члены ОПЕК даже несколько сокращали свою долю в мировой добыче. И теперь они могли бы объявить, что сокращают добычу. Но тут же всё это хозяйство заместили бы другие производители. Или сами члены ОПЕК нарушили бы. И внутри ОПЕК, и за пределами это всё заместили бы другие.
Сергей Шелин называет эту ситуацию цугцвангом: хорошего выбора у двенадцати нефтеторговцев, по его мнению, не было.
– Рынок нефти превращается из "рынка продавца", на котором диктует продавец, в "рынок покупателя", где диктует покупатель, – говорит он. – А если покупатель диктует, то на какие-то причуды продавца, который, например, говорит, что уменьшит производство и будет меньше продавать, можно ответить: "Ну и дурак". Потому что придёт другой продавец и продаст больше. Что могла сделать ОПЕК? Могла изобразить силу, мощь и твёрдость – и уменьшить квоты. И не только уменьшить, а, что ещё труднее, сдержать слово, то есть в самом деле уменьшить производство и продажу. Но тогда – тем хуже для ОПЕК: место этих стран заняли бы другие производители нефти. Может быть, темпы падения цен замедлились бы. Но тем больше инвестиций в новые проекты стали бы вкладывать другие. И через год-два нефть всё равно бы подешевела.
Игла
Для России решение ОПЕК означает, что продолжится снижение доходов бюджета не только от нефти, но и от газа, потому что у нас цены в долгосрочных газовых контрактах привязаны к "нефтяной корзине". Правда, уточняет Михаил Крутихин, эта потеря всё-таки меньше.
– В общем объёме экспорта энергоресурсов нефть занимает 54 процента по стоимости, а газ – около двенадцати, – говорит он.
И есть ещё одна проблема: у нас добыча нефти снижается и без всяких картельных сговоров. Причём даже большими темпами, чем предлагали члены ОПЕК.
– По прогнозам Минэнерго и Минприроды, нашу добычу можно было стабилизировать, – продолжает Михаил Крутихин. – Сейчас она – 520 миллионов тонн в год. На всех графиках кривая прогнозов добычи шла горизонтально. Но это обеспечивалось за счёт того, что резко падающая добыча на всех действующих месторождениях должна была восполняться добычей трудноизвлекаемых запасов. Которая бы обеспечивалась при условии налоговых льгот.
Падение цены, говорит аналитик, привело к тому, что упомянутые трудноизвлекаемые запасы так и останутся "неизвлечёнными".
– Даже если компаниям дадут налоговые льготы, эти месторождения всё равно будет коммерчески невыгодно разрабатывать, – объясняет Михаил Крутихин.
Он приводит в пример "Баженовскую свиту" – миллионы квадратных километров горных пород в Западной Сибири, содержащих так называемую нетрадиционную нефть.
– Если верить "Лукойлу", себестоимость 1 барреля там доходит до 85 долларов, – говорит Крутихин. – "Сургутнефтегаз" объявил, что на нескольких проектах пробует получать нефть из "Баженовской свиты" – и потерял 3 миллиарда рублей. Тут больше потерь, чем добычи. Поэтому её не будут осваивать. А раз не будет трудноизвлекаемых запасов, значит, добыча нефти будет падать. И где-то к 2020 году падение может составить примерно 15% от нынешнего уровня.
С "легкоизвлекаемыми" запасами тоже не всё коммерчески гладко.
– Давайте посчитаем, – предлагает Михаил Крутихин. – Сейчас один знакомый обсчитывал новый проект в Ханты-Мансийском автономном округе. Они сосчитали на 20 лет. У них себестоимость добычи нефти – 18 долларов. Вроде культурно. Если прибавить к этому налог на добычу полезных ископаемых, то получится 39 долларов. В Саудовской Аравии – себестоимость 4,5 доллара в среднем.
Ирина Тумакова, "Фонтанка.ру"
