ПоделитьсяСтранная ситуация имеет место в нашей культурной столице. В сердце города, на Невском проспекте, стоит театр, который носит имя великого режиссера и театрального художника Николая Павловича Акимова. Но за последние 15 лет ни один его спектакль не выдвигался на высшую национальную театральную премию России ни в одной из номинаций. Лучшие актеры страны бегут отсюда, как крысы с тонущего корабля, а театр стоит себе и исправно финансируется из городского бюджета.
Речь о петербургском Театре комедии, которым с 1995 года бессменно руководит некая Татьяна Казакова. Пишу «некая» не потому, что я не знаю этого имени – мне как профессиональному критику оно, разумеется, знакомо. Проблема в том, что даже в узких театральных кругах за пределами Петербурга оно никому не известно, не является, так сказать, петербургской эстетической доминантой, как имена режиссеров других театров, расположенных в историческом центре города: Льва Додина (МДТ – Театр Европы), Валерия Фокина и Андрея Могучего (Александринский театр), Юрия Бутусова (Театр им. Ленсовета), Александра Морфова (Театр им. В.Ф. Комиссаржевской).
Театр комедии умудряется 15 лет обходиться без художественных событий, ни одна из его премьер не вызвала хоть сколько-то ощутимого резонанса даже на городском, не говоря уже о федеральном уровне. При этом сама Татьяна Казакова, видимо, переживает глубокий творческий кризис, ибо за последние пять лет выпустила всего три спектакля (один из которых — дипломная работа ее курса) - предыдущая собственная премьера Казаковой вышла в Театре комедии два года назад. Репертуар театра обновляется настолько вяло, что нет никакой возможности снять обветшавшие до неприличия спектакли 90-х годов.
За 5 последних лет театр выпустил всего 8 премьер (это самый низкий по городу показатель для крупных государственных театров — с залом от 400 мест). В наступившем сезоне Театр комедии не выпустил ни одной премьеры, тогда как в Александринке и МДТ вышло по одной, в Комиссаржевке, Театре им. Ленсовета и «Приюте комедианта» по две, в ТЮЗе — целых четыре. Кроме того, в Театре комедии — и это для современного крупного театра просто невероятно — отсутствует камерная сцена, а ведь совсем недавно здешний Белый зал был презентован с помпой.
При этом госпожа Казакова позволяет себе обходиться без немногочисленных оставшихся в ее труппе актеров-мастеров, по праву обладающих всероссийской известностью. Сайт Театра комедии гордо рапортует, в каких замечательных спектаклях играют состоящие в его штате народные артисты: Ольга Антонова верховодит в спектакле «Гарольд и Мод», Анатолий Равикович – в «Свиданиях в предместье», Ирина Мазуркевич – в «Средстве Макропулоса». Но постойте, тут нужно уточнение. Этими спектаклями исчерпывается занятость названных действительно выдающихся артистов, ни один из названных опусов не поставлен госпожой Казаковой, и, наконец, самому новому из них уже более пяти лет.
Названные народные артисты обладают таким уровнем таланта, что могли бы не просто держать на своих плечах репертуар, но, ведомые опытной режиссерской рукой, свершать открытья и привлекать к Театру комедии не только досужего зрителя, но и профессиональную публику, в том числе московскую. Однако великолепная Ольга Сергеевна Антонова вынуждена в поисках работы, как нищенка, стучаться в другие театры – к примеру, в «Русскую антрепризу» им. Миронова, чтобы хоть юбилей отметить не дежурным творческим вечером, а новой ролью. А «Русская антреприза» всё-таки частный театр и находится далековато от центра, хоть его руководитель Рудольф Фурманов и является советником по культуре губернатора Санкт-Петербурга. Впрочем, Фурманову надо отдать должное: он-то хороших артистов завлекает всеми допустимыми способами и, разумеется, от этого выигрывает.
Но здесь речь не о Фурманове, а о Татьяне Казаковой, чья неспособность строить творческие отношения с большими артистами вошла в легенду – легенду, замечу, с элементами драмы, а то и трагедии. Если на данный момент у госпожи Казаковой и есть шансы войти в историю театра, то как режиссеру, в труппе которого числился и ни разу не был выпущен на сцену артист из разряда национальных кумиров – Александр Демьяненко, при этом другой кумир всея Руси, Виктор Сухоруков, выходил на сцену в ролях «кушать подано».
Сухоруков, напомню, подаяния просить не стал, а, не получив бенефисной роли к 50-летию, подал заявление об уходе. Уникальный острохарактерный актер из десятки сильнейших в стране уехал в Москву, где играет сейчас и на главных театральных сценах, и в кино, работая во славу столицы, – и дай бог ему профессионального счастья. История с Демьяненко закончилась трагедией.
Причем история эта имеет полгорода свидетелей и, по моему глубокому убеждению, не должна быть забыта. Когда отчаявшийся дождаться работы Демьяненко пришел в кабинет худрука Казаковой и робко промолвил, что артист не может жить без ролей, то услышал в ответ: «А где здесь артист? Я артиста не вижу» (я эти слова слышала от актера лично). Шестидесятилетний Александр Сергеевич Демьяненко вышел из кабинета, шатаясь, вскоре слег с инфарктом, через два года его не стало. Аналогичная трагедия произошла с легендарным акимовским Дон Жуаном Геннадием Воропаевым, которому было предложено платить аренду за эксплуатацию репетиционной комнаты в Театре комедии, где этот артист, тоже изголодавшийся по ролям, готовил самостоятельную работу.
Вот тут уже не утерпел Игорь Дмитриев – самый звездный из старожилов Театра комедии, он сам позвонил мне и попросил об интервью, которое вышло в одной из городских газет под названием «Артисты Театра комедии умирают от нелюбви», но ничего не изменило. Игорь Борисович Дмитриев, как и названные выше мастера, умер, не дождавшись от Казаковой ни одного бенефиса. И то, что петербуржцы не увидели не просто колоссальных мастеров жанра и стиля, именно комедийного, – преступление художественного руководителя Театра комедии. Увы, юридически не наказуемое.
Пожалуй, наиболее точно суть этого преступления сформулировал Виктор Сухоруков – уже без злобы, хладнокровно, из своего московского далека давая мне в 2008 году интервью для «Театрального Петербурга» и обращаясь с его страниц к своей бывшей начальнице: «Вы не общаетесь – вы диктаторствуете! Вы не пробуете – вы насилуете! Вы не ищете – вы командуете! Вы не творите – вы чиновничествуете в театре». «У меня возник интересный термин для таких людей, – продолжил Сухоруков, – "актерский чиновник". Это тот, кто, пользуясь властью, разговаривает с актером на “ты”. Тот, кто ему хамит. Нельзя хамить актеру. Надо идти ему навстречу, потому что он изнашивается в тех местах своего организма, где возврата нет, – он тратит нервы, психику, душу!»
Вот вам и ответ на вопрос, почему спектаклям госпожи Казаковой не требуются актеры класса мастеров, почему уже после Сухорукова из театра ушли серьезные профессионалы Артур Ваха, Евгений Баранов, Наталья Ткаченко, которые играли и играют интересные роли в других петербургских театрах. Почему, наоборот, так однобоко, заштамповано, грубо выглядят в спектаклях режиссера Казаковой актеры, которые, работая в других театрах и в кино, удивляли от роли к роли: Елена Руфанова, Сергей Русскин, Михаил Разумовский. Почему сами спектакли Казаковой не становятся художественными событиями, не удостаиваются внимания даже городской премии «Золотой софит», исповедующей принцип «всем сестрам по серьгам».
А вот другой насущный вопрос остается без ответа. Почему при таких плачевных результатах мадам Казакова более полутора десятков лет продолжает занимать пост художественного руководителя одного из десяти крупнейших городских стационаров. Меняется власть в комитете по культуре, меняются даже губернаторы и президенты, а режиссер, разбазарившая лучшие творческие силы, заставившая прославленный российский театр влачить жалкое существование незначительного провинциального коллектива (повторяю – располагаясь на Невском проспекте, напротив Александринского театра, на каждую премьеру которого мчатся в «Сапсане» московские театроведы и эксперты «Золотой маски»), продолжает пользоваться всей полнотой власти, получая нехилую поддержку из городского бюджета.
Год назад в Театре комедии закончился ремонт, на который город выделил более 100 миллионов рублей. Кстати, и тут не обошлось без жертв, на сей раз уже бесспорно криминального характера, но без явного виновного. По пути из театра домой в марте 2011 года подвергся нападению тогдашний директор Театра комедии Леонид Сац, который спустя две недели скончался от полученных травм. По сведениям источника «Фонтанки», версия случайного падения была отметена петербургским ГУВД практически сразу, а по факту гибели Леонида Саца возбуждено уголовное дело по статье «в» ч. 4 ст. 162, ч. 4 ст. 111 УК РФ (разбой, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего). У Леонида Саца украли только портфель с театральными документами, на месте остался даже мобильный телефон.
Меня спросят, почему именно сегодня я решила написать этот текст? Во-первых, все перечисленные выше факты упоминались мною регулярно в самых разных публикациях и изданиях. Да и не только мной. Затеянный полтора года назад на «Фонтанке» круглый стол, посвященный проблемам театрального руководства в Петербурге, непроизвольно обернулся дискуссией на тему катастрофической ситуации в Театре комедии, и около 200 комментариев было посвящено всё тому же театру. Ну а идея собрать все факты в отдельный текст показалась уместной именно потому, что в городе сменилась власть, и есть надежда получить у нее ответы на те вопросы, на которые прежние чиновники от культуры отвечать отказывались.
Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»
