ПоделитьсяХодорковский этапирован в Карелию. Он продолжает отбывать наказание - теперь в колонии № 7 в городе Сегеже. Воспользовавшись протекцией уголовного розыска, репортеры «Фонтанки» переговорили с представителями неформального мира, а они помогли созвониться с несколькими осужденными, побывавшими недавно в этом учреждении. Согласно их далекому от политологии мнению, Ходорковского перенаправили на «перековку», никакое УДО ему не грозит, так как он попал на экспериментальное режимосодержание.
Ввиду того, что наша профессия – делать новости, «Фонтанка» в самом начале беседы с первым же жуликом, согласившимся разговаривать с нами, поинтересовалась - возможно ли сделать снимок с мобильного телефона, в стиле «Михаил Ходорковский в декорациях новой колонии».
Разговор чуть не закончился. Судя по всему, на другом конце подумали, что мы чрезвычайно инфантильны.
- Забудьте, – кратко оборвали наше романтическое предложение. – Если настолько надо, то приезжайте в Сегежу, поживите пару месяцев, возможно, и приболтаете отрядника (начальника отряда. – Прим. ред.). Хотя служат там местные – вепсы – публика еще та.
Наши амбиции были добиты сухой информацией, будто бы мы разговаривали с сотрудником ФСИН: «Семерка» - особенное учреждение, в котором установлено экспериментальное режимосодержание».
Нам пояснили, что это значит: «Полное отсутствие личного времени и отсутствие возможности общаться друг с другом без представителя администрации или активистов. Актив – это члены секции дисциплины и порядка, которых в обычных зонах прозывают «главкозлами», это старшины отрядов (старшие по отряду из осужденных. – Прим. ред.). Типа – больше трех не собираться. В противном случае следуют наказания. А взыскания отрабатываются нарядами, как в армии – картошка, метла, прочее».
По информации «Фонтанки», распорядок в колонии типичен: подъем в 6:00, зарядка в 6:10. Дальше эксперимент – «до отбоя ни минуты покоя». Все выстроено так, чтобы у постояльцев не было личного времени. На день помещение отряда закрывается на ключ. В зоне поставлено строго – отряд с отрядом не пересекается даже визуально: «Можно весь срок просидеть и не знать, что подельник под боком».
Зато есть помещение воспитательной работы (ПВР). Времяпровождение там нормированное – просмотр пары программ по телевизору. Есть и такая новинка, как DVD. Сели всем отрядом – посмотрели, прослушали положенное.
При этих словах репортер позволил себе некорректный смешок.
- Я вот не смог убедить одного парня прийти к Вам в редакцию. Увидели бы отрешенного. Оттуда выходят со штампом на лице, как после психологического надлома, как после дурдома. Там все по науке – лекции читают о международном положении. Развита строевая подготовка, пение песен. Мой знакомый лично слышал, как отряд отбивает шаг и надрывается: «Прорвемся, опера». Смешно?
Именно в этом месте надо было бы засмеяться.
Рассказчик продолжал: «Там принято не здороваться с представителями администрации, а гавкать метров за тридцать: «Здравия желаю, гражданин начальник!». Вам трудно представить орущего так Ходорковского при приближении к нему прапорщика? А там не трудно».
- Альтернативой ужасу служит работа, – продолжал собеседник. - Посему 100-процентный выход на промзону. Так что для дяди Миши санаторий кончился. Чтоб сложилось правильное впечатление – там нет случайных мыслей у зэка. Постоянные команды – задуматься не дают. Перекуры регламентированы. Так что у Ходорковского не будет времени за умы бороться. Ему бы свой спасти.
- Можно ли позвонить в эту колонию, как Вам? – спросил корреспондент следующего источника.
- Телефонов нет. Ни одного. Только через помещение ДПНК (дежурный помощник начальника колонии. – Прим. ред.), где таксофон, а он через коммутатор. Плюс глушилки стоят. За «отметенную при шмоне» (найденную при обыске. – Прим.ред.) трубу весь отряд страдает. Кого-то обязательно загрузят (найдут виновного. – Прим. ред.). Тогда в ПКТ (помещение камерного типа. – Прим. ред.) на полгода. Сами менты сдают телефоны при входе в зону.
Разумеется, мы спросили и о столь известном в России месте, как штрафной изолятор.
- В ШИЗО там не сутки коротаешь, – хмыкнули нам. - И дух, и здоровье иметь надо. Там как били во всех лагерях, так и бьют. Шконки (нары. – Прим. ред.) пристегивают к стенам на весь день. Матрас на ночь – простыня толще. Каждую минуту думаешь, когда маски (спецназ. – Прим. ред.) зайдут. Крыша едет – ждать ведь хуже всего. Малейший шум - напрягаешься. По сравнению с этим, на воле от «мусаров» бегать – игра в «казаки-разбойники».
Колонию № 7 наши собеседники назвали голодной: сечка, перловка, капуста.
- На нашем языке это «жуй-плюй» называется, – продолжал комментировать мужской голос. – Но разрешена гуманитарная помощь. В общем, на этом все и выстроено. Если Ходорковский правильно оценит ситуацию, то будет есть неплохо. А зэкам еду можно загнать любую, ведь менты свое всегда откусят.
Самая пронзительная эмоция была у парня, когда он рассказывал нам не о том что, а о том, как едят в столовой колонии: «За столы садятся все вместе! Вы слышите – опущенные (те, кого ранее изнасиловали за провинность) и мужики. Все вместе. В лагере 80 процентов активистов, остальные это инвалиды, секс-меньшинства и полтора непокорных – по-вашему, несогласных. С ними работают по усиленной программе. В оконцовке – недовольные с одними пи…сами сидят. А актив в оперчасть, как в церковь на исповедь, бегают без приглашения, хотя храм какого-то Моисея в зоне есть. Кстати в «семерке» чалились (сидели. – Прим. ред.) двое «тамбовских» из Питера – знаменитые налетчики братья Дубровские. Так они еле оттуда копыта унесли».
Судя по комментариям специально для «Фонтанки», Ходорковского направят в первый отряд. Это хозобслуга колонии.
- Там те, кто хоть какое-то отношение к власти имел. Мелкие чиновники есть. Кстати, в зоне много питерских. Они шлифоваться перед Ходорковским точно уж начнут – очки набирать на будущее. Он же – это деньги. Из Москвы ни про одного не слышали. Вы спрашивали про девятый отряд, где, по сообщениям журналистов, Ходорковский сидит, но его туда вряд ли распределят – там ослабленный режим, привилегированные, так как они работают все в авторемонтных мастерских. А автомобили есть автомобили. Где они, там и халтура, там и магарыч.
Лишь один из респондентов дал согласие сослаться на себя. Это известный в прошлом центровой жулик, петербуржец Андрей Можегов, в своем миру более известный как Воробей.
- Я отошел от дел, так что можете записывать мои слова. Я в одном «столыпине» (железнодорожный вагон, в котором этапируют осужденных. – Прим. ред.) как-то бедовал с крупным камчатским чиновником Михаилом Соколовским. Меня тогда гнали на Хабаровск. Провел с ним достаточно времени – с 10 ноября 2007 года по начало декабря. Соколовский мне лично рассказывал, что знаком с Ходорковским, и редко, но созванивается с ним. По нему, так Ходорковский тратил в прежней зоне по тысяче долларов в неделю на еду. Не на одного себя, конечно. Там жизнь такая, что в одну харю хряпать хлопотно.
Поговаривали, что он в зоне себе все отстроил, вплоть до маленького дома. Ничего странного. У Мирилашвили так же все было под конец срока. Дело вот в чем: Путин высоко, а Сибирь далеко. Из Москвы трудно контролировать маленьких воевод. Может, поэтому его на «эксперименталку» и кинули из «санатория». Если так, то захлебнется он там от радости. Снова ему надо многих заинтересовать. А если дана команда зарубить ему УДО, то минут за пятнадцать на «семерке» из него сделают ложного нарушителя. Обвешают взысканиями, как новогоднюю елку. Ему бы в лагеря Комсомольска-на-Амуре – там последний воровской оплот. Там все чернее угля, и менты, в том числе, по понятиям живут. Вот там бы он развернулся.
«Фонтанка» пыталась поинтересоваться нравами в колонии № 7 и у представителей ФСИН. «Первый раз слышу», - это был самый типичный ответ.
Лишь в Санкт-Петербурге бывший начальник следственного изолятора «Кресты» Александр Житенев чуть пояснил: «Да. Она славится. Там все по команде: «Глаза не поднимать. Смотреть в пол». Что касается УДО, то есть практика – надо на новом месте не менее чем полгода проработать, чтобы администрация дала характеристику в суд. Иначе возникает вопрос: «А вы откуда осужденного знаете?». Это вам не Питер, где судья может и по формальным основаниям рассмотреть заявление на освобождение, мол, сроки есть сроки».
Так или нет, но нам особо запомнилось одно воспоминание: «В «семерке» встречают не по одежке и не по уму. Дословно так кричат в этапном карантине: «Ну что, пи…сы, приехали. С этой минуты вы все козлы и петухи. А станете ли людьми, зависит от вас».
Евгений Вышенков, "Фонтанка.ру"
