ПоделитьсяНовый фильм Валерия Тодоровского «Стиляги» выходит на киноэкраны. Продвигают проект сразу два ТВ-канала. С некоторых пор наше кино можно делить не только на комедии, боевики, мелодрамы или пародии, но и на то, к чему приложило руку телевидение, и то, к чему еще не успело. Именно с легкой руки ТВ-каналов возникло новое российское кино, как коммерческое, так и авторское – «Возвращение» европейского любимца Андрея Звягинцева, поддерживаемого Дмитрием Лисневским, «Ночной дозор» Бекмамбетова, спродюсированный известно кем, «Питер FM», грядущий «Обитаемый остров»…
Однако, кроме финансов и информационного ресурса, ТВ предоставляет кинематографу и тех, кто считается новыми русскими героями: здоровяков Михаила Пореченкова, адмиралов Константина Хабенского, пошловатых мальчиков из «Камеди Клаб». И вот здесь возникает заминка. Телевидение-то у нас в стране считается источником всяческого зла - усредненного мышления, оболванивания населения, и все такое прочее…
Образовавшаяся путаница со смыслами имеет непосредственное отношение к режиссеру Валерию Тодоровскому и его фильму «Стиляги». С одной стороны, Тодоровского можно отнести к числу телевизионных функционеров. А его «Стиляг» сейчас поддерживает аж два телевизионных канала – «Первый» и «Россия». С другой, как режиссер, Тодоровский всегда претендовал на независимость мышления и какое-никакое авторское начало. Его «Тиски» обсуждал страшно непопулярную у телевизионного начальства тему наркотиков, а «Мой сводный брат Франкенштейн» – разные виды локальных войн. В «Стилягах» же Тодоровский взвалил на себя и вовсе непосильную, но очень благородную задачу – создание нового героя, способного противостоять конформистским мерзостям и демонстрировать богатый духовный мир. А чтобы фильм пошли смотреть тинейджеры, было решено облечь это в легкую форму мюзикла.
Таким, судя по всему, и задумывался главный герой «Стиляг» Мэлс –комсомолец, спортсмен, но не то чтобы сильно красавец (Антон Шагин). Психологически цельный настолько, что абсолютно не замечает ни минимализма советского быта середины пятидесятых, ни трудностей существования в многонаселенной коммуналке, где живет вместе с отцом и братом. Способность к рефлексии появляется у героя во время очередного комсомольского налета на сборище стиляг, чьи напомаженные коки и задираемые в ритме буги-вуги женские юбки сразу после смерти Сталина были объявлены в нашей стране главным идеологическим злом. Обладательница одной из этих юбок – девушка по имени Полли (Оксана Акиньшина) оказывается настолько прекрасной, что заставляет комсомольца свернуть с прямой дороги советского образа жизни и присоединиться к тем, кого он так жарко порицал.
И здесь перед Мэлсом открывается новый мир – тусовки в шикарных квартирах, дорогие рестораны, куда стиляги проникают, дав взятку швейцару, радужные галстуки, приобретаемые у спекулянтов. Классная музыка. Классификация девушек по психологическим типам: от жлобих до чувих. Умение заниматься любовью с самыми достойными из них при помощи Камасутры. В общем, сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст… Вершиной нравственного падения становится смена имени – с идеологически выдержанного Мэлс (Маркс, Энгельс, Сталин) на американизированное - Мэл. Возмездие за отступничество не заставляет себя ждать – как из рога изобилия на героя сыплются неприятности – месть бывших соратников по борьбе, ревность комсомольской атаманши (Евгения Брик), собрание, на котором разбирается его личное дело, и много еще чего. Но перед лицом всех этих неприятностей герой сохраняет верность своим новым убеждениям, граничащую с идиотизмом.
Современный российский кинематограф уже не в первый раз обращается к эпохе шестидесятых. Совсем недавно этот экскурс совершил Алексей Герман-младший в «Бумажном солдате». Но если Герман осуществил довольно жесткую ревизию этого символа советской свободы, то Тодоровский воспринимает персонажей преддверия Оттепели исключительно как пламенных борцов за правое дело. И выглядела бы их борьба совсем как перевернутый сюжет советского фильма «Неподдающиеся», если бы не одно обстоятельство – песни и пляски, которые устраивают все без преувеличения персонажи «Стиляг». Продавцы в магазинах, жильцы коммунальных квартир, студенты на комсомольском собрании. Причем еще неизвестно, чьи песни и танцы выглядят в этом мюзикле более привлекательными – юных модников или строгих продавщиц в магазине. А уж тучные домохозяйки, синхронно покачивающие бедрами на коммунальной кухне в такт песни, которую исполняет папа Мэлса (Сергей Гармаш) вообще вне конкуренции. После всех этих музыкальных номеров советский быт выглядит в «Стилягах» не таким уж безрадостным, а жизнь стиляг не такой уж предпочтительной. Возможно, это происходит за счет того, что герои поют песни не свежесочиненные, а проверенные временем – чистяковскую «Человек и кошка», «Восьмиклассницу» Цоя, «Скованные одной цепью» Бутусова и идеально вписывающееся в контекст сюткинское «Я то, что надо», в которые авторы фильма внесли текстовые и оркестровочные изменения разной степени разрушительности.
Точно так же проверены временем и законы, которые действуют в стиляжьей компании – принимать по одежке и жестко отсеивать чужаков. Тех, кто не любит розовые пиджаки с плечами на вате, стиляги называют жлобами, а когда эстетические разногласия с последними обостряются до предела, то самый мажористый из героев без стеснения обращается за защитой к папе-функционеру. Наиболее мудрым и толерантным на этом фоне выглядит папа Гармаш, который хоть и носит широкие штаны, но способен без скандала принять тот факт, что сын стал стилягой.
Очень условный нонконформизм героев становится еще более заметным от того, что главный посыл «Стиляг» обращен в наше время – стиляги у Тодоровского выглядят как прообраз современных модников и фриков всех мастей. Только вот главная цель нынешних модников – быть таким же модным, как все, а образцы для своих стилистических изысков они все равно черпают из телевизора.
Елена Некрасова,
Фонтанка. ру
