Звездное небо под ногами и Ницше внутри нас: завершился сериал «Игра в кальмара»

Netflix выпустил третий и последний сезон южнокорейского сериала «Игра в кальмара», блестяще начатого в 2021 году. В прошлом году второй сезон разочаровал многих оборванной на полуслове концовкой, лос-анджелесский эпилог третьего обнадеживает: вечный и слишком человеческий сюжет кровавой толкотни у кормушки можно бесконечно размазывать по странам и континентам.

Первый и второй сезоны «Игры…» заметно отличаются друг от друга, их разделяет существенная драматургическая дистанция: главный герой Сон Ги-хун, игрок 456 (Ли Джон-джэ) успевает пережить внутреннюю трансформацию и переоценку ценностей, появляются новые персонажи и психологические коллизии, начинается новый тур состязаний, вносятся изменения в правила и концепцию игры. Между вторым и третьим сезоном, снимавшимися одновременно, различий нет: это, по сути, одна история, принудительно разрезанная пополам, чтобы помариновать аудиторию и растянуть удовольствие. Третий сезон начинается ровно в той же точке, в которой оборвался второй: на середине эпизода, в котором герой поднимает восстание против организаторов игры, но терпит поражение из-за ненадежности других участников.

В финальном сезоне зрителя ждут знакомые лица: старушка, которая ввязалась в игру, чтобы помочь своему погрязшему в долгах сыну, очкарику-недотепе, который в каждой игре становится только обузой; чувствительный женственный бывший спецназовец, однако умеющий при случае как следует «вломить»; агрессивный клубный промоутер, настроенный убить «полчеловечества»; молоденькая беременная и отец ее ребенка, на которого она сильно обижена и не хочет принимать его помощь.

Свою интригу плетет северокорейская перебежчица-снайперша, проникшая на игры в качестве охранника и устраивающая побег одного из игроков, — эта линия в финале переплетается с поисками острова, где проходит игра в кальмара. Поиски ведет на корабле детектив — брат главного антагониста, коварного организатора игр по прозвищу Фронтмен, который всё так же невозмутимо потягивает 21-летний виски, наблюдая за кровавыми состязаниями из своего кабинета.

Приготовления к первому из них — так называемым «пряткам» — начинаются уже в середине первой серии, однако настоящая мясорубка развернется лишь во второй. Процедура разделения 60 игроков на две команды (одни прячутся, другие гоняются за ними с ножами) занимает довольно много времени, потому что организаторы дают своим подопытным иллюзию некоего выбора, когда желающие могут поменяться ролями, превратившись из безоружных жертв в палачей или наоборот. Кровавые прятки проходят в красивом лабиринте, обклеенном синей бумагой с золотыми звездами, поэтому вторая серия называется «Звездная ночь».

Неизвестно, читали ли создатели сериала Иммануила Канта (самые эрудированные персонажи «Игры…» цитируют разве что крылатые фразы бейсболиста Йоги Берры), но «Звездная ночь» все-таки напоминает знаменитый кантовский афоризм про «звездное небо над головой и нравственный закон внутри нас». Правда, тут звездное небо оказывается под ногами у игроков: одна из дверей лабиринта открывается в шахту, на дне которой нарисованы звезды, и, устремившись к ним, можно свернуть себе шею. А каким перевертышам подвергается нравственный закон, неустойчиво мерцающий внутри игроков, да и то не всех, можно было с содроганием заметить еще в начале первого сезона.

Если есть у «Игры в кальмара» какая-то философская подоплека, то это скорее вульгарное ницшеанство, адепты которого любят цитировать максиму «падающего толкни». Она получает самую буквальную иллюстрацию в предпоследней серии, в названии которой вместо слов — пиктограммки: круг, треугольник, квадрат. Такую форму имеют три высокие платформы, на которые последовательно помещают немногочисленных оставшихся игроков. Им необходимо столкнуть вниз как минимум одного, чтобы перейти на следующий уровень, — эта толкотня падающих, напоминающая детскую игру в «царя горы», не без иронии называется «игрой в небесного кальмара».

Главное нововведение третьего сезона, отличающее его от предыдущих, вносящее в игру новые смыслы и меняющее морально-этические акценты, — это появление ребенка, которого беременная участница ухитряется родить с помощью сердобольной старушки в самый разгар игры в прятки. Не откладывая в долгий ящик, авторы тут же закручивают вокруг ребенка поистине античную трагедию и всячески подталкивают к мысли, что новорожденный — это абсолютная ценность. Какие бы ужасы ни творили вокруг взрослые, всё равно с появлением каждого нового человечка теплится призрачная надежда: а вдруг из него все-таки вырастет не то, что обыкновенно вырастает из всех?

Одобряют идею ввести в повествование еще ни в чем не провинившегося младенчика и зрители-ВИПы, белые англоязычные люди в золотых масках, наблюдающие за игрой за столом с напитками и деликатесами. Циничные и безжалостные, ВИПы уже появлялись в первом сезоне, а в третьем их присутствие значительно расширено. Они не только сами участвуют в игре, как в сафари, переодевшись в розовые комбинезоны охранников и расстреливая проигравших в прятки игроков, но также комментируют драматургические повороты игры и отношения между игроками, делают ставки и повторяют ходы игроков с помощью специальных фигурок-фишек. ВИПЫ выполняют функцию своего рода внутренних рецензентов, нахваливающих самые удачные находки всего сериала, например: «Я по-прежнему уверен, что возвращение игрока 456 — самая лучшая идея». А самое точное жанровое определение «Игры в кальмара» дает мужчина в маске барана: «Это похоже на какое-то семейное реалити-шоу».

Трудно также не согласиться с наблюдением ВИПов, что проходящие в промежутках между играми голосования игроков по поводу продолжения или прекращения состязаний с психологической точки зрения часто интереснее самих игр. Однако как бы ни старались актеры изображать внутренние сомнения и метания голосующих, которые то и дело переклеивают свой бейджик, меняя кровожадный синий нолик на пораженческий красный крестик и обратно, непредсказуемости в этих манипуляциях в третьем сезоне мало: закон подлости и трусости, стадный инстинкт, по которому все боятся голосовать против большинства и в глубине души не верят ни в какую мораль, по-прежнему неумолим.

Лидия Маслова, специально для «Фонтанки.ру»