А я томат. В Русском музее показывают выставку Art & Science* «Машины эмпатии»

Выставка «Машины эмпатии» открылась в Западном павильоне Михайловского замка (где раньше был медиацентр музея), и для Русского музея это смелый шаг: руководительнице магистерской программы Art & Science Университета ИТМО Ольге Вад дали карт-бланш как куратору, а Отдел новейших течений музея занимается лишь насыщенной параллельной программой. При этом Русский музей остаётся единственной крупной традиционной институцией, которая показывает современное искусство. «Фонтанка» побывала в виртуальной барнаульской теплице и послушала, о чём поют пузыри воздуха.

Первую в России магистратуру Art & Science, студенты которой занимаются «научным искусством», запустили в ИТМО в 2018 году: программа стирает границу между «технарями» и «гуманитариями» и готовит специалистов по биоарту, цифровым мирам и робототехническому искусству. Раньше выставки дипломных работ проходили в пространствах самого университета, и вот проект впервые обосновался в Русском музее.

Ольга Вад объясняет, что работы на выставке затрагивают две важные темы: эмоции, которые люди испытывают к нечеловеческим сущностям (когда привязываются к машинам и технологиям, тревожатся за них и так далее), и некое новое понимание машин.

«Технологии, которые появляются сейчас, сильно отличаются от новшеств XIX или XX века, — говорит куратор. — Мы живём в эпоху не механической воспроизводимости, а цифровой копии, и этот механизм воспроизводства очень похож на тот, что есть у живых организмов».

Таким образом, цифровые продукты как бы предлагают ускоренный вариант эволюции, которая в природе происходит медленно. Поэтому не стоит удивляться, что дипломные проекты отмечены пристальным вниманием к органическому, телесному и иногда залезают не только «под кожу», но и под клеточную мембрану.

У входа в Западный павильон Михайловского замка расположился розовый параллелепипед с зеркальными пупырышками, а на двух этажах внутри публику ждут 13 проектов, объединённых темой синтеза искусственного интеллекта и биологических процессов. В центре зала справа от входа на первом этаже — что-то вроде ренессансной теплицы. Это проект Валерии Макаровой, посвящённый месту огородничества в современном обществе.

«Проект исследует коллективную память через культуру огородничества в России, — рассказывает „Фонтанке“ художница. — Он основан на истории моей семьи: уже 63 года мы владеем огородом в Барнауле. Сейчас моя мама выращивает там растения, которые ей достались от друзей и родных. Кого-то из них уже нет в живых, и растения остались в качестве живой памяти».

Валерия отправилась в этнографическую экспедицию на малую родину и записала там серию интервью, сделала 3D-сканы помидоров с семейного огорода. Затем провела онлайн соцопрос среди тех, кто переезжал внутри страны и потерял «огородную» связь с семьёй.

«Мне было интересно, станут ли они в будущем заниматься огородом и какие у них воспоминания о работе на семейном огороде в детстве», — говорит Валерия.

Самым «популярным» овощем оказался помидор, и именно помидоры вы увидите в виртуальной теплице, зайдя в конструкцию на экспозиции и надев VR-очки. Будущее у «огородного» времяпрепровождения, по словам Валерии, однозначно есть: молодёжь планирует возвращаться на семейные фазенды и в целом считает наличие огорода маркером достатка.

От «теплицы» можно пройти в комнату с инсталляций Людмилы Фридман «Аффективные вычисления». В центре зала — интерактивная скульптура со встроенной камерой, которая распознаёт улыбку. Если вы улыбаетесь — видеоряд на экранах, расположенных по периметру, меняется; посвящена инсталляция совместному проживанию положительных эмоций. Если вы были в «Цифергаузе» в «Новой Голландии» на выставке «Моей матерью был компьютер» (ее тоже курировала Ольга Вад, публика также помнит ее проект HYDRA в «Севкабель Порту»), то наверняка помните работу художницы по мотивам врубелевского «Демона». В её основе также скульптура, которую нужно трогать, и экран с завораживающими всполохами лилового цвета — идеальное произведение искусства, чтобы «залипнуть».

На первом же этаже в отдельном небольшом зале вы найдёте инсталляцию Валерии Добулевич «Lingua Franca», посвящённую проблеме исчезновения миноритарных языков. Здесь бархатистый пол с рельефом по центру и серебристой проекцией; если встать на «холмы» — вы услышите из направленных динамиков смутно знакомые звуки. Валерия взяла три популярных англоязычных трека, которые звучат из каждого утюга, и перевела их на карельский, коми, якутский и адыгейский.

«Валерия работала с социолингвистами, которые занимаются проблемой миноритарных языков, и они отмечают, что все усилия по спасению и сохранению языков, как правило, остаются внутри экспертного сообщества, — рассказывает о проекте Ольга Вад. — Между тем нужно искать новые способы функционирования языков в общественном пространстве, и идея Леры специалистам понравилась».

Возникает вопрос об авторских правах — будь всё так легко и просто, «импортозамещение» эстрады случилось бы давно и бесшовно. Художница пояснила «Фонтанке», что на выставке звучат не конкретные песни, а «усреднённые» треки популярных исполнителей — Мадонны, Тейлор Свифт и Weeknd’а, полученные с помощью нейросетей. «Эти артисты настолько популярны, что их голоса и модели есть в базах, с ними просто работать», — уточняет художница.

На втором этаже вас ждут проекты, посвящённые влиянию радиации на жизнь («Spots» Наиля Гайнулова и Влады Олейник — снимки перьев птиц, полученные с помощью авторадиографии), разговорам с грибами («ГрибоФон», авторы Владислава Джулия и Ольга Мицкевич) и гидродинамике. Последний — это «Башня из слоновой кости» Ирины Короткой в коллаборации с Анастасией Балуевой, Денисом Усатовым, Дашей Стаценко и Кириллом Архиповым. Авторы придумали небольшую мистификацию: в комнате зелёный свет и видеоряд с женщиной-учёной, стилизованный под конец прошлого века, а в дальнем конце булькает причудливый аппарат с трубками.

«Это большая тотальная инсталляция, которую сопровождает миф, — рассказывает Ирина Короткая. — История в том, что здесь как будто находился кабинет учёной, которая вела дневник наблюдений и занималась исследованием, но в какой-то момент вышла из кабинета, и никто не знает, куда, и что вообще произошло. Аппарат же начал издавать звук».

История, конечно, выдуманная, но аппарат реальный. По словам художницы, аналогичный аппарат некогда создал доктор технических наук Александр Геннадьевич Новосёлов, предназначен он был для микробиологической промышленности, с его помощью растили дрожжи. Для «Башни из слоновой кости» удалось найти чертежи, воссоздать аппарат в слегка видоизменённом виде и запустить в него воду.

«Аппарат продуцирует пузырьки, мы анализируем их динамику с помощью компьютерного зрения и благодаря полученным данным создаём алгоритмическую музыкальную композицию», — продолжает художница. Таким образом, пузырьки на основе материала, который создал человек (над сэмплами работал резидент «Дома Радио» Кирилл Архипов), формируют свою композицию.

Описания могут звучать запутанно, но на практике многие проекты увлекают игровой составляющей.

«Мы делаем очень экспериментальные вещи, и нам, конечно, важно, что такая институция, как Русский музей, на эти эксперименты готова», — говорит Ольга Вад.

Параллельно с этой выставкой в царскосельском павильоне «Императорская ферма» открылась «Crypto / Ферма» — совместный проект того же Центра Art & Science и ГМЗ «Царское Село».

Проекты направления art & science популярны у зрителей, несмотря на стереотип о консерватизме российской публики: такое «современное искусство» равно дружелюбно как к человеку «с улицы», так и к ценителю искусства традиционного, главный критерий для него — любопытство зрителя и в чём-то детская непосредственность восприятия.

Анастасия Семенович, специально для «Фонтанки.ру»

* дословно «искусство и наука», или «научное искусство»