ПоделитьсяВладелец сети «Спортлайф» наотмашь прошелся рифмой по своим же клиентам: «… сидящие на госбюджетах и их беспечные девицы, чья жизнь в оранжевых пакетах». А львицы и их надутые спутники потешаются. Похоже, у нас проснулась сатира. Вышенкову пришлось даже встать на защиту Ксении Собчак.
— Вы не только выбрали бумагу — древний носитель письменности, так еще завернули в долгий стихотворный ритм. С точки зрения массового потребителя, сделали всё возможное, чтобы круг ваших читателей устремился к точке. Интересный подход человека, понимающего работу с клиентами, — подтруниваю я над Борисом Васильевым.
По светскому Петербургу разбежался слух, мол, владелец сети фитнес-клубов издал роман в стихах. Журналист скачал «ЛидаКол». Смешной и беспощадный по отношению к светской тусовке. Васильев уворачивался от встречи: «Так я и на «Литрес» разместил, сделал её бесплатной. Можно и живую книгу приобрести». Я перешел к шантажу: «Тогда мы сами, как можем, так и продекламируем под видео и выложим на «Фонтанку». Сработало.
— В обществе проснулся аппетит на стихи?
— Это же не про монетизировать, а для хорошего настроения.
— Да, вряд ли вы с издателем бились за гонорар.
— По глупости даже пришел к одному. Он смотрит на меня и молвит: «Нет, читать вы меня не заставите».
— Чтобы иметь моральное право так издеваться, надо знать предмет. Ваши герои и героини — ваш круг?
— В десятку.
— Что вы хотели им сказать?
— Я просто описал их в чудовищном ампире.
— Каждый пишущий вставляет чуть-чуть себя. «Из минусов — чуть-чуть дурак» — хлестко.
Думаю, разбежится на цитату.
— Очень надеюсь, подобных фраз в книге немало.
— «Сидящие на госбюджетах и их беспечные девицы, чья жизнь в оранжевых пакетах»... «Сидящие» вам не сказали что-нибудь?
—Так конкретики-то нет.
— Чую, сказали. Для двигающихся по новостной ленте фраза «Мешает жизнь у стадиона, чью крышу потрепал баклан» понятна, а вот «Угол Таврической с Тверской» — это тонко. Посмею огласить: это дом, где, как принято выбивать на мраморных досках, «с 1994-го по 2007 год жил и работал выдающийся постсоветский гангстер Владимир Барсуков (Кумарин)». Его-то за что?
— Этот же дом прославился не только «тамбовскими». До революции там жил оккультист, претендовавший на номер один, а у меня есть вирши по поводу сегодняшней моды на экстрасенсов, ведьм.
— Сделаю вид, что поверил. Пушкинское «Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей» — в такт вашему: «Начитанный, интеллигентный, он в душу верил, в церковь — нет». Мое ощущение, что это осознанно.
— Нет, случайно. Просто Пушкин изобрел легкий идеал. Я не подстраивался, я психически нормальный, я сознательно позаимствовал у него только в одной сцене: «Не надо брать в кредит презенты! Её пример — другим наука!»
— Из моего любимого: «Красиво пудрой обменялись... кто и когда кому дает?» Зло. Рискуете.
— По-доброму.
— Вы главного героя называете Колей. Это отсыл к анекдотичным Коляну и Вовану из 90-x?
— Да, легкая блатная среда. Встречал таких и отметил: «Не буду врать при куполах, и так грехи все время снятся».
— У вас три мира: советский, 90-й и золотой нулевой. Вы столкнули их для того, чтобы что?
— Кто грустит по Советскому Союзу, тот идиот, а кто не скучает, у того нет сердца. Увы, не я придумал. Я же помню, как сначала ходил по Невскому району со скрипичным футляром, нарывался на шпану, а они, знаете ли, с огоньком ребята. Остановят и говорят: «Деньги есть? А ты попрыгай». Если бы я не получил закалку Советского Союза, я был бы совсем другим. Процентов на 99, что я не стал бы тем, кем стал. Конечно, начал с советского.
Васильев родился в интеллигентной семье: дед — дирижер, мать — музыкант, отец — инженер. Боря окончил музыкальную школу по классу скрипки. Но в Веселом Поселке пацаны такое не приветствовали, и он ушел в спорт.
— Борис, изложи это в рифме? Взрослые умилятся, молодые пусть расшифровывают.
Васильев пошел-пошел с удовольствием. Не хотелось его останавливать. Вырву пару четверостишей:
«А тут ещё и перестройка.
«Отцы», борясь за власть в стране,
Врагам распродали всё бойко,
В холодной проиграв войне».
…
«За джинсы, порно, миф свободы
Ушёл на дно советский мир.
Лихие это были годы,
Лихой был Коля-рэкетир!»
В спорте Васильев стал многократным чемпионом и призером городских, всесоюзных и международных соревнований. В
Поделиться— Я слегка знаю вашу жизнь, в братву не заглядывали?
— Зашёл туда на легком, но практически сразу понял, что это не мое.
— Редко такое услышишь. А сегодня вы смеетесь над модными обитательницами запрещенных соцсетей?
— В первую очередь — над нецелостностью своей фигуры.
— Вы есть в стихах?
— Отчасти да, в главном герое. В несоответствии желаемого и действительности. Я так отвлечённо вам скажу, сейчас очень часто слышу мнения со стороны моего возраста, когда начинают обливать молодёжь. Но как мы можем порицать молодежь? Ведь это с нашего молчаливого согласия колоссальное количество людей выросло на программах типа «Дом-2» во главе с небезызвестной Ксенией Собчак, где пропагандируют деградацию, хитрость, подлость, разврат.
— Вы живёте в активной среде, и ваши герои живут в модном, энергичном соусе. Светские львицы не работают, а вкалывают над собой, не говоря уже о Ксении Анатольевне. Она как динамо-машина пашет. От нее можно айфон заряжать. Это тоже не мое, но ты вот попробуй. Вы же зарабатываете по большому счёту на их хотелках. И вообще, ругать петербурженку можно только среди ленинградцев.
— Безусловно. Сдаюсь. Но так уж получается. Но я писал очень честно. Да, с этой стороны над этими людьми я глумлюсь откровенно.
— Для вас внутренне неприемлем глянец?
— Вы меня подловили, я понимаю, к чему вы ведёте. Я сам демонстрировал в фитнес-центрах роскошь. Например, дорогостоящее оборудование, которое отчасти является проявлением рекламы, а не вынужденной необходимостью, хотя есть механизмы проще и точно так же работают. И абонемент у меня стоит не три рубля. То есть я сам иду по пути глянца. Я сам этот глянец насаждаю. Я его в агрессивной манере продаю. И в то же время другой рукой я этот же глянец стебу.
За 20 лет бизнес Васильева и его партнеров дорос до тринадцати залов «Спортлайф». Двенадцать из них с бассейнами, более 1000 рабочих мест. Например, огромный зал на улице Захарова обошелся под миллиард рублей.
— И бросаетесь камнями в наше всё — в Собчак. Чем больше категоричности, тем ближе понятие: «С геями за стол не сажусь».
— Понимаю, и тогда тебе негде сидеть.
Засмеялись. Я чуть кофе на себя пролил. Потом между делом одновременно вспоминали эту фразу и вновь пересмеивались.
— Во-во, опять вы хотите меньше зарабатывать.
— У меня работает тысяча человек. Я же заложник.
— А обсмеянные прочитали про себя? Вы им давали насладиться?
— Сами над собой поржали, что меня удивило и порадовало.
— То есть они написали явку с повинной? Хотя… Там, где самоирония, — там победа.
— Да, это был один из первых для меня комплиментов. Я же сам один из них. Я над этим всем глумлюсь, и при этом, делая подарки близким мне людям, я покупаю и те самые бренды в ДЛТ, но проблема же не в самом использовании искусственно дорогих вещей по назначению, а в культуре выпячивать всё это, в тех же соцсетях в абсолютно глупой форме.
— Чем рисковали девахи из 90-х? И чем их риски отличаются от губастых здесь и сейчас?
— Да, наверное, изначально ничем. То есть прозвище «путана» поменялось на «эскорт».
Я ожидал другого, легкого ответа. Хотел даже не вставлять в разговор эту лобовую строчку, а потом подумал: ну раз мы начали играть кость в кость, то пусть остается.
— А не замахнулись ли вы на традицию «Горе от ума»?
— Я такую задачу и ставил, не сравнивая, конечно. Нагло, но с бессмертного «Федота-стрельца» Филатова так вдолгую никто не делал. Не навязывал длинный жанр.
— Ну тогда вам по Леониду Филатову: «Царю — дичь да рыба, Федоту — спасибо». Вы же любите своих героев?
— Очень.
Евгений Вышенков, «Фонтанка.ру»
