Сломавший «Истину». Где в Летнем саду вас ждет враг селфи

Готовым закопать свою зависимость от селфи — путь в Летний сад. Прикоснитесь там к постаменту «Истины». Это сработает. «Фонтанка» раскопала уснувшую легенду и документально доказала, откуда она взялась. Мы запускаем новый петербургский миф.

Среди ветеранов уголовного розыска нашего города ходит слух о таинственных злодеях, которые разбили мраморные статуи в Летнем саду. Мол, дело было громкое, КГБ подключался, а виновников так и не нашли. «Фонтанка» нырнула в архивы. Мы выяснили: как в любых сказках, тут правда есть. Пройдемте к ней.

1975 год: Бобби Фишер отказывается от матча за звание чемпиона мира с Анатолием Карповым и отдает ему шахматную корону. Происходит первая стыковка космических кораблей советского «Союза» и американского «Аполлона». На телеэкраны СССР выходит телеигра «Что? Где? Когда?», а журнал «Смена» впервые публикует «Место встречи изменить нельзя».

21-летний Саша Иванов, гуляя с одноклассниками по Ленинграду в ночь с 17 на 18 июля 1975 года, знакомится с Никой и Зинкой. Около двух ночи они решают показать девчонкам, куда водили гулять юного Онегина, и пятерка веселых перелезает через ограду Летнего сада.

Вы сегодня и сами можете подойти к тому месту и представить, как они перелезали. Это просто, тем более что в те времена, разумеется, не было никаких камер видеонаблюдения.

Там самый заводной из всей компании — Саша забирается на статую «Аллегория Истины». Ему же надо сделать фото на память, ну и покрасоваться. А когда спрыгивает, то вместе с ним на гравий шлепается кисть правой руки с солнечным диском.

Кто знает, вылилось бы это во что-то, но он поднял артефакт и попытался вынести его из сада. И он сам, и его друзья потом будут рассказывать на протокол — просто хотел отдать её девушкам как сувенир. Уж лучше бы соврал.

Компанию заметила охрана, ребята побежали на выход, но столкнулись с милицейским патрулем. Александр честно всё рассказал, и после оформления в отделении его отпустили.

«Аллегория Истины» вместе с сестрой «Аллегорией Искренности» пришли в коллекцию Летнего сада в 1717 году. Они прибыли фактически с первой партией скульптур, которые сделали по заказу Петра I итальянские мастера. Для их создателя Марино Гроппелли эти работы стали единственными для российского царя. По словам заведующего сектором в отделе западноевропейского искусства Эрмитажа Сергея Андросова, «трудно найти статую уже готовую, легче не очень дорого заказывать статую по известной программе. А нужно было много и сразу. И он нагрузил всех ведущих скульпторов Венеции».

Истина, она же молодая женщина, попирает ногой земной шар — правит миром, держа в одной руке солнце — источник всякого света, в другой — книгу судеб.

Лучше попасть под трамвай, чем под кампанию

В милиции всё произошедшее сначала оценили как шалость. В возбуждении уголовного дела отказали. Начальник управления наружной службы ГУВД Леноблгорисполкомов Тимофеев начальнику Госинспекции по охране памятников Ленинграда товарищу Саутову на бумаге клятвенно обещал усилить охрану общественного порядка у мест, где есть памятники.

Но в ответном письме попросили еще раз объяснить причины отказа в возбуждении дела, заявив, что если нет основания для этого, то нужно привлечь задержанного к товарищескому суду по месту работы.

Переписка, судя по документам, предоставленным нам КГИОП, длилась до августа. Бюрократия не понимала, почему нет дела, раз есть лицо. Ответственные жаловались на участившиеся случаи вандализма.

Примерно в то же время была разбита мраморная статуя «Флоры» в парке Павловска. Но никого не нашли.

Прокуратура Дзержинского района (ныне Центральный) настояла, и родилось дело, причем сразу по двум статьям 206 УК РСФСР («Хулиганство»), по которым наказанием мог быть реальный срок до одного года и статье 230 («Умышленное уничтожение, разрушение или повреждение памятников истории и культуры») — тут срок мог взлететь от 2 лет до 15.

Замначальника следствия Дзержинского РУВД Елена Касаткина рассказала автору, что сами сотрудники сочувствовали Саше Иванову, так как были уверены — никакого умысла на вандализм у него не было.

«Знаете, в наше время говорили, что «лучше попасть под трамвай, чем под кампанию». С парнем так и случилось. Поврежден архитектурный памятник, насчитали большой ущерб», — вспоминает Касаткина. При этом все понимали, что на тот момент скульптуры в Летнем саду были в таком жутком состоянии, что разваливались от времени и погодных катаклизмов. Всё-таки Италия, откуда они были привезены, — это вам не Нева. Не в последнюю очередь из-за этого после реставрации их убрали в Михайловский дворец.

Само расследование прошло молниеносно.

«Мальчишку задержали. Все факты были налицо. А у нас тогда была борьба за короткие сроки расследования. При этом личные характеристики фигуранта были со знаком плюс. Он не был каким-то человеком, который на учете состоял или в отделе по делам несовершеннолетних. Нормальный парень, окончил техникум. Мы тогда очень за него переживали», — до сих пор охает собеседница.

Обвинительное заключение Екатерина Семенова, которая вела дело (ныне покойная), писала обычно, без всяких эмоциональных всплесков. Когда же она передала его на согласование начальнику, то, по словам Касаткиной, он его переписал почти полностью.

«Там было такое: и экскурсы в историю создания Летнего сада, и отсылки к архитектурным памятникам, и вообще много всего. Это же тоже в суде играет роль, как и речь адвоката», — уверена Елена Викторовна. И это сыграло.

Небо с консерваторией не женится

Александр Иванов родился в 1954 году во внешне очень простой семье. Его отец Ярослав был талантлив: писал стихи, музыку, рисовал. Прошел войну. Вернувшись в Ленинград, устроился на завод радиотехники, там же он познакомился с будущей супругой, которая подростком пережила блокаду. Поженились, родили сына.

Намаявшиеся в войну и после, родители хотели, чтобы у ребенка было больше возможностей. Его даже пытались устроить в интернат с углубленным изучением английского языка. Но мальчик отказался, и к нему прислушались. Это вообще была нормальная практика в семье Ивановых: много поддержки, никакого давления. И он рос, как говорится, вольным. При этом в семье была установка: высшее — это базовый принцип.

Мама Александра всё выше поднималась по карьерной лестнице инженера и всё меньше могла терпеть поведение супруга, который часто пропадал с друзьями. Когда Саше стукнуло 10 лет, супруги разошлись. Но не переставали общаться до самой смерти Ярослава Иванова в 1982 году.

Съехав с Курляндской улицы, женщине пришлось собрать все свои накопления, влезть в долги и вступить в кооператив. В 1964 году вместе с сыном она въехала в квартиру на Витебском проспекте. И этот переезд стал поворотным в жизни Александра.

Помимо интересной учебы (учительница литературы водила детей в поход, пересказывала им книги, до которых они не доросли, и переводила с ними песни «Битлз»), он впервые увидел так близко аэропорт Пулково. И заболел небом.

У Александра появилась мечта — стать пилотом. Но поступление в Академию гражданской авиации было делом не простым. И после 10-го класса он пошел в летное училище в Риге.

Об этом периоде своей жизни Иванов потом рассказывал своим дочерям Надежде и Виктории, как об одном из самых ярких. Ему было интересно учиться на штурмана. Подрабатывая на телефонной станции при училище, он влился в компанию старшекурсников. И очень быстро повзрослел.

В обвинительном заключении следователь потом напишет про дерзость деяния, так вот, по словам родных Иванова, дерзость, действительно, была в его характере. Например, он мог сорваться с товарищами в Таллин за коньяком. Уходил в самоволки.

В 20 лет он женился на студентке консерватории по классу фортепьяно. Но брак за год сошел на нет. Расстались дружески. Четыре года пролетели, и в 1975 году парень вернулся в Ленинград, чтобы поступить на пилота. 18 июля он встретился со школьными друзьями и отправился в центр города, чтобы, как сегодня принято говорить, потусить.

Цинично сломал «Истину»

Суд над Александром Ивановым, как и следствие, тоже был скорым. 11 ноября 1975 года в Дзержинском районном суде ему уже вынесли приговор.

Судья посчитал доказанным, что, «взобравшись на постамент скульптуры, он из хулиганских побуждений цинично обнял изображение обнаженной женщины, при этом умышленно сломал кисть руки у скульптуры «Истина».

Этим он «совершил порчу памятника культуры, понизив тем самым его художественную ценность и экспозиционную стоимость, нанес Летнему саду и музею Петра I ущерб в размере 2 тысячи 692 рубля».

Цена тех рублей забыта, и надо бы провести легкую аналогию. В те времена уже ходила поговорка: «Сто двадцать рэ». Она подчеркивала среднюю, уверенную зарплату инженера после вуза. Так что сегодня те 2 692 рубля можно смело приравнять к полутора миллионам. А чтобы эмоциональней, то в 70-е годы на эту сумму можно было купить двухкомнатную кооперативную квартиру. Допустим, в Купчино.

При этом, помимо грубого нарушения общественного порядка и неуважения к обществу, действия Александра, по мнению суда, отличались особой дерзостью. В приговоре также отмечается, что сумма ремонта статуи составляет 442 рубля. И что Иванов, признав порчу памятника, отрицал умысел в своих действиях. И готов был оплатить реставрацию «Аллегории Истины». Всё это не убедило суд, его приговорили к 1 году и 6 месяцам лишения свободы. Условно, но с обязательным привлечением к труду в местах, определяемых органами, ведающими исполнением наказания. Также нужно было возместить ущерб в размере 2 692 рубля.

Адвокат Иванова обжаловал решение. Но ему удалось лишь доказать отсутствие умысла на попрание «Истины» и добиться переквалификации на более мягкие статьи УК: злостное хулиганство стало простым, а умышленное уничтожение, разрушение или повреждение памятника истории и культуры — неосторожным.

В семье Ивановых об этой истории вспоминали нечасто. Мама Александра внучкам говорила, что, мол, — да, было. Сам он вспоминал коротко — залез, прыгнул, упал кусок, побежал. А вот что отразилось на всех, так это бешеный штраф. Родители Александра выплачивали его много лет.

Прикол судьбы

В разговоре со мной следователь Касаткина очень просила узнать, как же сложилась дальше жизнь Иванова.

В Академию гражданской авиации Александр так и не поступил, хотя пытался года так четыре подряд. В это время он работал в Пулково, но на земле — радиотехником. На семейном совете решили, что высшее образование получать всё-таки нужно. И он поступил в ЛЭТИ, на радиоэлектронику (этот факультет окончили родители после войны). Но первый же летний стройотряд изменил его жизнь снова.

Его родственник работал на железной дороге — начальником поезда. Наслушавшись его рассказов, на летнюю практику Иванов устроился проводником. И влюбился в движение и дорогу всё равно куда. Поэтому по окончании ЛЭТИ выбора куда идти не стояло.

Стройотряд принес ему еще и встречу с главной любовью всей жизни — студенткой ЛИТМО Таней. И когда после распределения она попала в Казань, Саша позвал её замуж.

Свадьбу сыграли в 1982-м. В этот год умер отец Александра (он успел познакомиться с будущей невесткой и был ею очарован), освободилась квартира на Курляндской. Туда и въехали.

Супруга Иванова была не просто красавицей, умницей, но и высококлассным профессионалом. Она работала в НИИ «Буревестник», который делал оборудование для космической отрасли. В 1985-м у пары родилась дочь Надежда, а через год — Виктория.

Перестройка и 90-е сильно поменяли жизнь семьи.

Александр работал и контролером в трамвае, и в электричке. Ей же пришлось пойти поваром в кафе. Такая жизнь и слабое здоровье к 1996 году подкосили женщину. Она умерла, оставив мужа с двумя маленькими детьми.

Иванов продолжал зарабатывать, и всё время был в движении: обслуживал как инженер лифты, работал электриком в поездах. Но не задерживался на одном месте долго.

«Какой он был отец? Хороший. Любил ходить в лес за грибами, научил нас собирать грибы, ориентироваться в лесу. Вместе занимались хозяйственными делами на даче, дрова, грядки, ремонт. Для меня это было всегда было само собой разумеющимся. Но сейчас я вижу, что это вовсе не всегда происходит в семьях. Чтобы отцы принимали такое участие в развитии и воспитании детей. Теперь я вижу в этом ценность», — воспоминает Виктория.

Александр Иванов был отличным горнолыжником. Первый раз скатился с горы в 9–10 лет в Кавголово.

Виктория: «Уже взрослым он всё время искал какое-то лыжное оборудование: то чехословацкие ботинки, то «Атомик», все за ними гонялись. У отца были розовые неоновые палки. Я видела, когда он катается и в 60 лет. С лыжами папа объехал почти всю Россию».

За границей Александр Иванов побывал лишь раз — в Египте. Там он занялся дайвингом и был под впечатлением от подводного мира.

Виктория: «Папа вообще плавал везде, где была возможность. Но особенно любил море. Плавал очень хорошо и далеко. Нас научил. Потом плавали вместе».

Когда пошли внуки, он стал заправским дедом: водил их в школу, на прогулки, на тренировки. Кормил, стирал, убирал.

Дочери

Старшая стала акробаткой в цирке. И по семейной традиции окончила вуз — имени Лесгафта. А младшая, как она шутит сама, отработала семейную карму: окончила факультет декоративно-прикладного искусства Института сервиса и экономики. На втором курсе пошла в реставраторы. Работала в Михайловском замке и даже немного в Эрмитаже.

В феврале 2021 года Александра Иванова увезли в больницу. А когда довезли, то выяснилось, что у него инфаркт и инсульт. 23 февраля он умер.

Виктория: «Недавно я гуляла с подругой недалеко от Эрмитажа, и меня накрыло на тему вандализма. Я смотрела на то, как люди ради фото залезают на Атлантов. И во мне поднялась волна негодования. Даже нет, мне, как реставратору, было больно. Вот такой ответ судьбы».

Татьяна Востроилова

«Фонтанка.ру»

P. S. Автор благодарит за помощь при создании материала:

главу объединенной пресс-службы судов Петербурга Дарью Лебедеву;

ведущего научного сотрудника Русского музея, хранителя скульптуры Летнего сада Галину Хвостову;

фотографа Русского музея Дмитрия Горячева;

сотрудницу библиотеки имени Маяковского Лидию Нижанковскую.