«По морально-психическим причинам». Повидав в глаза СВО, петербуржец предпочел уйти в бега, но не возвращаться туда

Петербуржец Степан побывал в зоне СВО еще в феврале как контрактник. После этого он добился расторжения контракта досрочно. В сентябре его нашла повестка на мобилизацию. Теперь у него нет паспорта, военного билета и понимания, что будет с ним дальше.

Степан еще недавно был образцовым «крепким мужиком». Работал вполне брутальным пожарным, а потом в 2020-м подписал контракт с Минобороны. Вроде недостатком мужества никогда не страдал, но кто ж знает, как у кого сложится в окопах под огнем. В феврале он около месяца провел в зоне СВО, после чего отказался выходить на новые боевые задачи.

Степану мерещились фрагменты боевых действий, звенело в ушах, он не мог погрузиться в глубокий сон и видел кошмары. В лицах других людей он начал видеть лица своих погибших товарищей. Трус он или нет — могут оценить, наверное, только те, кто сам пережил то же самое. Но в любом случае, надо признать: не вывез, что называется, сломался. Хотел просто жить обычной жизнью — работать, воспитывать ребенка, лечить жену.

Однако, формально Степан подходил под критерии мобилизации по всем статьям: прошел срочку, служил по контракту и даже имел боевой опыт. Вот ему в сентябре и пришла повестка.

«Примерно за месяц до СВО я пытался уволиться с контракта по здоровью: у меня были проблемы с поясницей, — рассказал Степан «Фонтанке». — А служил я пулеметчиком. Говорил командиру, что больше не выдерживаю физические нагрузки. Но командир ответил, что намечается «серьезная командировка» и уволить меня прямо сейчас он не может. За ленточкой мы оказались 24 февраля. Мы готовили лагерь, создавали пункт временной дислокации. Была хорошая суровая зима, заморозки, заснеженность. О том, что я там видел, рассказывать я не имею права. Но я там потерял близких людей, моих товарищей. Мы вернулись с задачи во временный пункт дислокации 27 февраля. Там я оставался еще месяц и отказывался выходить на новую задачу. Я был психически не готов. Писал объяснительные, что не могу вернуться по морально-психологическим причинам».

«Контракт в итоге удалось расторгнуть «по несоблюдению условий», — рассказывает Степан. — Грозили даже уголовным делом за то, что я отказался выполнять боевой приказ». Но сил возвращаться туда, откуда его преследовали кошмары, у Степана больше не было.

26 сентября Степан нашел под своей дверью повестку, в которой говорилось, что ему приказано явиться в военкомат Невского района.

«Я вчитываться даже не стал, увидев слово «приказ» — для меня, как человека к таким вещам привычного, других объяснений не надо, — говорит мужчина. — Жене сказал, что пойду, попрошу отсрочку. Рассчитывал, что смогу объяснить ситуацию. В военкомате рассказал, что только что вернулся с СВО, еще толком даже не понимаю, где я и что со мной. Мне ответили: «У вас два часа на сборы».

Уже 27 сентября Степана и других мобилизованных из Невского района увезли в учебную часть. В суматохе он забыл в военкомате свою куртку, а в куртке — паспорт. Уже из части позвонил родным, чтобы забрали. Но, когда они прибежали в военкомат, куртки там не нашли. Тем временем мобилизованных переодели в форму. На следующий день началась подготовка.

Степан по-прежнему испытывал проблемы со сном, резко реагировал на громкие звуки. Легкий противотревожный препарат, купленный в аптеке после возвращения из зоны СВО, не помогал.

Одновременно Степан пытался добиться восстановления паспорта. Написал заявление о краже документов. Паспорт был нужен как можно скорее, чтобы решить серьезный семейный вопрос.

«У моей жены онкология, — говорит Степан. — Два года назад она делала операцию, в скором времени ей предстоит вторая. И она может не пережить наркоз. У нее есть сын от прошлого брака. У мальчика близких родственников, кроме моей жены, нет. Я хочу воспитывать его, но для оформления этого нужен паспорт. Все это я описывал в рапортах, просил отсрочку, чтобы восстановить документы. На это вообще никто не реагирует. Говорят, это «человеческий фактор», а такое не прописано в наших приказах. Хотя могли бы хотя бы паспорт помочь сделать, правда?»

С медосмотром тоже не срасталось.

«У меня были проблемы со спиной: грыжи в поясничной области, протрузии, остеохондроз, то же самое — в шейном отделе, плюс защемлены сосуды, отвечающие за отток крови от головного мозга, — говорит Степан. — Это все сказывается, когда долго ходишь в бронежилете с автоматом». По словам Степана, он написал множество рапортов, заявлений и объяснительных, в которых описывал свое психологическое состояние и семейную ситуацию.

«В части я объяснял командиру и начмеду, что уже был на СВО и по морально-психическому состоянию не могу туда вернуться. Мне говорили, что понимают меня и постараются помочь. Но в итоге единственное, что смогли сделать — вывести меня за штат, — рассказывает Степан. — И когда 16 октября началось построение на эшелон в зону выполнения задач СВО, командир вывел меня из строя. Сказал, что я не вхожу в списки эшелона и не еду. Но спустя какое-то время ко мне подошел замполит и спросил, почему я не уехал со всеми. Оказалось, что он отправил мои вещи и вещи других ребят с эшелоном. А в вещах был мой военный билет.

Вещи, уехавшие с эшелоном, так и пропали, а там была экипировка на сумму более 50 тысяч рублей, купленная моей семьей. Замполит заявил, что я дезертир и уклонист. В такой же ситуации оказалось еще человек десять, вещи которых уехали. Нам угрожали, что заведут на нас дела. Даже предлагали сесть в автобус, который догонит эшелон, и нас в него все-таки посадят. При этом за людьми не было закреплено оружие, не были выданы бронежилеты. Через пару дней нас всех отправили в сборный пункт на Захарьевской».

Там Степан впервые официально попал к психиатру. Врач принимал его трижды, поставил предварительный диагноз — неврастения. Но категорию годности оформлять не стал, сославшись на «директиву». Отметил, что требуется госпитализация и обследование в стационаре.

Степан стал одним из авторов «обращения 14-ти» в военную прокуратуру с требованием отменить решение о своей мобилизации (текст имеется в распоряжении редакции). Обращение к военному прокурору Санкт-Петербургского гарнизона Сергею Гарбузу с просьбой принять меры по отмене мобилизации Степана в связи с его состоянием и семейной ситуацией направил петербургский депутат Борис Вишневский.

25 ноября, отчаявшись добиться ответов на свои вопросы и обращения, Степан самовольно покинул сборный пункт на Захарьевской.

«Теперь я вне закона и в очень плохом для себя положении, — говорит он. — Я понимал, что покинуть часть — риск. Мои рапорты остались без ответа. Когда жена и ребенок приезжали меня повидать, им приходилось стоять на морозе и ждать — кажется, в тюрьме условия для свиданий лучше».

Теперь Степан собирается первым делом восстановить паспорт и пройти независимое психиатрическое освидетельствование.

«Я хочу доказать, что не просто словами кидаюсь, — говорит он. — Я не скрываюсь, но мне никто не звонит, не пишет и не ищет меня. Буду ждать их реакции. Уголовного дела, может быть. У меня есть за что бороться и за что судиться».

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»