В четверг, 22 сентября, Алексей Викуленков приехал домой с дачи. Буквально спустя 10 минут в дверь постучали. На пороге стоял участковый и еще две женщины. Они пришли, чтобы вручить Алексею повестку. Участковый добавил, что, если повестку не взять, отказ будет зафиксирован, а затем «наступит ответственность в соответствии с законодательством».
Алексей был уверен, что под объявленные критерии частичной мобилизации он не подходит: да, срочную службу проходил, но в 2010-м году, боевого опыта нет, а вот проблемы со здоровьем — с легкими и позвоночником — имеются. Кроме того, он — айтишник. Но спустя три дня Алексей оказался в десантной части в Костроме. Там ему и нескольким сотням других мобилизованных объявили, что 26 октября их уже могут отправить к месту выполнения задач СВО. Пока семья Викуленковых пытается добиться пересмотра решения о мобилизации Алексея, он рассказал «Фонтанке», что происходит с ним сейчас и как атмосфера учебной части меняет людей. В том числе и его самого.
Когда я жил в Петербурге, на протяжении нескольких лет участвовал в археологических экспедициях Института истории материальной культуры РАН в качестве лаборанта 8-го разряда. По факту был «высокоэффективным землекопом». В условиях экспедиций ценилось мое умение быстро соображать и навыки жизни в полевых условиях. У меня возникло подозрение на спинную грыжу, постоянно болела поясница. Я решил переехать в Череповец и стать айтишником. Разбираться со своим здоровьем я не стал ни тогда, ни позже. Даже МРТ не сделал, хотя и надо было. Возможно, сейчас это как-то помогло бы мне.
Повестку мне принесли буквально на следующий день после объявления частичной мобилизации. Был вечер четверга. Согласно повестке, я должен был явиться в военкомат «для уточнения данных» утром в пятницу. И там мне сообщили, что меня мобилизуют: в воскресенье я должен явиться для отправки на промежуточные сборы в Вологду. Я сказал, что у меня есть проблемы с позвоночником и легкими. В военкомате ответили, что в воскресенье, перед отправкой, будет медкомиссия, и там я всё это должен буду рассказать. Шли первые дни мобилизации, никто толком ничего не знал и не понимал. В военкомате сказали, что нас, людей без боевого опыта, никто на фронт не повезет. Что нас ждет «учебка», после которой, скорее всего, всех отправят по домам, а призовут только в случае острой ситуации. Да и и то не на передовую, а в тыл.
У меня была суббота на сборы. И, вероятно, на то, чтобы успеть оформить медицинские справки. В воскресенье оказалось, что никаких осмотров не будет, а вся медкомиссия заключается в том, что мы должны сдать документы, удостоверяющие диагнозы. К этому, кажется, никто из пришедших в одном потоке со мной готов не был.
Я работаю в службе поддержки сервиса онлайн-курсов и обучения профессиям. Формально — айтишник, по факту — начинающий разработчик. Я и мои коллеги сотрудничаем с «Яндексом», но числимся самозанятыми. Людям, которые слушают новости по телевизору, кажется, что сочетания слов «айтишник» и «Яндекс» уже достаточно, чтобы считать человека «забронированным» от мобилизации. Но на практике всё сложнее. Все критически важные разработчики официально оформлены в одной маленькой организации, которая тоже работает на «Яндекс», и только эта организация аккредитована и может кого-то «бронировать». Меня хотели перевести, чтобы оформить бронь, но уже не успели — быстро такие вещи не делаются. Да и от меня непрерывность производственных процессов не зависит. Формально я мог бы, наверное, получить «бронь», но это было бы не совсем честно.
Я проходил срочную службу в 2010 году. Сначала попал в мотострелки, проходил службу в поселке Печенга Мурманской области в качестве пулеметчика. А потом меня перевели в Псков, в 76-ю гвардейскую десантно-штурмовую дивизию. Так я довольно неожиданно стал десантником — наводчиком-оператором боевой машины десанта. В сентябре 2022 года, в 33 года, по этой военно-учетной специальности меня и укомплектовали. Боевые машины здесь другие, но должность та же — наводчик.
К этому я был совершенно не готов, ни морально, ни физически. Я уточнил у юриста на работе, какая именно «ответственность в соответствии с законодательством» мне грозит, если отказаться от мобилизации. И юрист ответил, что из-за принятых в УК поправок теперь одной лишь административной и штрафом в 3 тысячи рублей не отделаться, а за неявку в военкомат мне «светит» до 10 лет тюрьмы. Но, возможно, я его как-то неправильно понял.
В общем, никакой «брони» я не получил, медкомиссии тоже не было. И вместо Вологды нас отправили в Кострому, прямиком в десантную часть. Таких, как я, понадеявшихся на медкомиссию, здесь десятки, если не сотни. В части никакую медкомиссию никто, конечно, тоже организовывать не стал. К нам приезжали представители администрации Вологодской области и местный уполномоченный по правам человека. У него все желающие записались, у кого есть проблемы со здоровьем. Вся «первая волна» призванных — фактически весь наш полк — никакой медкомиссии не проходила. А за годы с момента службы здоровья ни у кого не прибавилось. Уполномоченный признался, что не знает, как решать нашу проблему, обещал подумать. Честно говоря, у нас уже никто не надеется ни на какие медкомиссии.
Сейчас мы проходим подготовку. Ездим на полигон. Повторяем то, что уже знали еще со времен срочной службы. Специалисты, которые вернулись с боевых действий, рассказывают нам и кое-что новое. Например, изготовка к стрельбе стоя сейчас производится по-другому, не так, как нас учили. Как мы поняли, это знание было получено в боях, и немалой ценой. Еще нас учат использовать броню по максимуму. С нами работает военный психолог, который готовит нас к тому, с чем мы столкнемся на поле боя. У людей случаются панические атаки, а он пытается до нас донести: начинайте перестраиваться. 26 октября нас обещают отправить к месту выполнения задач СВО.
У меня постоянно болит поясница, как и на гражданке. Я всегда достаточно халатно относился к своему здоровью. Зубы тоже давно пора лечить, легкие, наверное, надо было проверить. На первой срочной я перенес пневмонию, но всё равно курю.
Когда мне вручали повестку 22 сентября, я пытался уточнить, с вещами мне идти в военкомат на следующий день или нет. На меня посмотрели как на пришельца и спросили: «А вы готовы?» И я честно сказал: «Вообще-то нет, а что делать?»
А спустя недели полторы после прибытия в часть все уже выглядят так, будто готовы плюс-минус ко всему. Я захватил с собой из дома книгу — «Казаки» Льва Толстого. В ней он описывает свой первый кавказский поход. И поражается, что, как ни ищет, не может найти в лицах людей никаких признаков того, что рядом с ними — смерть. Абсолютно обыденные лица. Точно такие же, как обычно на улицах Череповца.
Такие же перемены я замечаю и в себе. Выработалось абсолютно повседневное отношение к, скажем так, сложно вообразимой ситуации.
Алексей Викуленков
