«Папа ушел на фронт, когда ему еще 18 не было...» Истории «Бессмертного полка»

Самая массовая и самая искренняя акция собрала в Петербурге до миллиона участников. «Фонтанка» успела записать и рассказать истории до обидного малого числа из них. Каждая из них — это жизнь, горе и гордость.

«Бессмертный полк» в этом году стал первым после двухлетнего перерыва: из-за пандемии коронавируса шествие на Невском проспекте не проводили.

Несмотря на меры безопасности — перекрытия и рамки с досмотром, давки не было даже перед самым началом шествия и около метро. Невский проспект превратился на несколько часов в пешеходную зону.

На автобусной остановке хор женщин в голубых платьях выводил «Катюшу», а около администрации Центрального района ансамбль в русских национальных костюмах пел под гармошку. На тротуарах зрителей было не так много, как в прошлые годы, только у станции метро «Площадь Восстания» толпа приветствовала шествие из-за ограждения.

Чуть дальше, вдали от большого скопления людей, на шествие смотрела сухонькая старушка в аккуратном пальто и с алыми гвоздиками в руках. В ответ на вопросы корреспондента только улыбнулась: «Не слышу ничего, слуха совсем нет». Один из участников шествия вручил ей флажок с надписью «9 Мая». Старушка опустила руку в карман и протянула что-то в ответ. Это была маленькая шоколадка в серебряной обёртке.

Люди шли по Невскому нескончаемым потоком. У кого-то в руках были сделанные на заказ штендеры, но некоторые пришли с настоящими фотографиями в рамках и под стеклом — со своими семейными реликвиями. Часто участники в ответ на просьбу рассказать о своих героях начинали плакать.

«Это мой папа, в следующем году ему бы исполнилось 100 лет...»

«Это моя мамочка, она пережила блокаду в Ленинграде, её чуть не съели соседи по дому, потому что она была молодая и здоровая… А через три месяца после эвакуации её призвали на фронт, и она прошла всю войну. Каждый год я её приводила на шествие «Бессмертного полка», мы стояли вот так на тротуаре, смотрели, ей дарили цветы. Теперь её не стало, но я принесла её портрет, она снова здесь…»

«Моя мама рассказывала, как во время войны отправила эшелон с детьми в эвакуацию, и этот поезд разбомбили… А на следующий день ей пришлось отправлять следом эшелон матерей этих детей, чтобы они разбирали всё это. Это самое страшное её воспоминание о войне...»

Участники шествия очень разные. Кто-то пришёл всей семьёй, кого-то на инвалидной коляске везут дети и внуки. Двое рослых братьев-близнецов в мохнатых папахах из белоснежной овчины несут портрет дедушки — героя Великой Отечественной войны. Дети блокады — пожилые, но очень позитивные, как правило, стараются пройти всю дистанцию от площади Александра Невского до Дворцовой, не сдаются и не сворачивают с пути.

«Каждый год хожу на «Бессмертный полк». Чтобы папа видел: я его помню и благодарна ему», — говорит Галина Волкова-Павлова, и на её глаза наворачиваются слезы.

На фотографии, которую она держит в руках, улыбается юноша лет 25 в гимнастёрке. Лицо его открытое и доброе — паренёк похож на Галину как две капли.

«Мой папа, Волков Александр Васильевич. Был командиром отдельного батальона связи 126. Когда его призвали, он оказался на Первом Украинском фронте, под руководством маршала Конева. Имел наградное оружие, его фотография есть, но я не знаю, как загрузить, все его награды. Вот видите, сколько у него наград — 8! Орден Отечественной войны 2 степени, «Красная Звезда», за отвагу медали, за мужество. В Праге он войну закончил, в звании старшего лейтенанта», — рассказывает Галина. Она соглашается сделать фото на память, поздравляет с праздником, и ее глаза снова увлажняются: «С праздником вас, дай бог, чтобы спецоперация на Украине закончилась скорее».

По Невскому проспекту проносится раскатистое «Ура!» Начавшееся в голове колонны, оно добирается до нас и обрушивается мощной звуковой волной, перекрывая на мгновение аккордеон.

Женщина в сером пальто укрылась от шума на остановке. «Папа ушёл на фронт, когда ему ещё 18 не было. Прошёл всю войну, дошёл до Кёнигсберга. Сам он наполовину украинец, наполовину немец, а родом из Фрунзе. Мама окончила школу 22 июня 1941 года. Когда они гуляли, над их головами уже летели самолёты. Она успела поступить в Санитарно-гигиенический институт, но буквально в первый месяц учебный корпус разбомбили — прямо у неё на глазах. На второй год блокады её эвакуировали — друзья дедушки вывезли в Новосибирск», — рассказывает Татьяна.

Сама она пошла по стопам матери, тоже стала врачом, но детским, преподаёт в Педиатрическом институте уже более 40 лет. «Все моё детство прошло в коммунальной квартире на улице Чайковского: 12 комнат, 38 человек разной национальности: украинцы, белорусы, евреи, русские. Для меня они все — как родные. Поэтому я не могу понять, что такое нацизм», — говорит Татьяна и перестаёт сдерживать слезы.

Внимание всех, у кого есть фотоаппараты и мобильники, привлекает высокая статная девушка в национальном костюме. «Я — якутка, моя бабушка — коренная ленинградка, пережила блокаду. А на портрете — мой дедушка, Егоров Иван Константинович, он тоже родом из Якутии. На войне был связистом. Я, к сожалению, не помню, где он воевал. Но не могла не прийти на шествие — я хочу показать, что я его помню», — рассказывает Даяна.

Тут журналиста «Фонтанки» окликает женщина в голубой куртке. На её груди приколота бантом гвардейская ленточка.

«Я хочу рассказать вам о моем папе. Андреев Николай Павлович, 1914 года, уроженец Псковской губернии. В первые годы войны попал на Ленинградский фронт после того, как прошёл войну с финнами. Под Псковом он соединился с отрядом партизан и до 1943 года был связным. Когда немцы отходили, они травили воду в колодцах, и папа сказал: «Я попробую воду первым, пейте, если только со мной ничего не случится».

Конечно, он отравился, но спас свой отряд. В госпитале ему вырезали полжелудка. Затем он влился в армию первого белорусского фронта, дошёл до Берлина. Оттуда был отослан в Маньчжурию, демобилизовался только в 1947-м, вернулся в Псковскую область. Он умер почти сразу после войны — во время сенокоса из-за старых ран начался перитонит. Я мало про него знаю — мама всегда говорила, что не может вспоминать эту проклятую войну. Но сегодня я иду и чту его память. Простите, для меня это такая боль», — говорит Людмила Антонова.

По колонне вновь проносится раскатистое «Ура!» Голоса грохочут так, что заглушают собеседницу.

У Ольги Шаговик в войну погиб дедушка: в 1942-м на Ржевке-Пороховых он разгружал снаряды, когда на склад был совершён налёт. «Шаговик Фёдор, стопроцентный белорус, лежит в братской могиле с 16-ю товарищами», — говорит Ольга.

Тем временем колонна доходит до Московского вокзала.

«Мамочка, столько людей — не видно берегов!» — восклицает девчушка лет пяти. «Если вывести на Невский всех людей, которые погибли в войну, колонна будет идти 19 дней», — откликается мать.

Включается динамик, и дикторский голос, подражая Левитану, заявляет: «Говорит Москва!» Но гомон колонны не так-то просто остановить: то тут, то там вспыхивает смех, начинает звучать песня или завязывается оживлённая беседа.

Ольга несёт портрет деда. На карточке военных лет — мужчина и мальчик. «К деду, Иванову Григорию Федосеевичу, командиру танковой бригады, прибился мальчишка. Я подавала эту карточку на передачу «Жди меня», но так никого и не нашли. И вдруг однажды на 9 Мая, до пандемии, журналистка брала интервью у мужчины и сказала: «Вы слишком молоды для ветерана» — на что собеседник ответил: «Я был сыном танковой бригады». В этот миг во мне всё оборвалось — я поняла, что это тот мальчишка с дедовской фотографии. Ну почему она не спросила, как его зовут?! С тех пор моя мечта — найти этого человека! Дед в 1944 году отправил его на Большую землю, а через два года погиб», — говорит Ольга.

Внимание журналиста привлекает человек в огромной войлочной шляпе с высокой тульей. В его руках портрет мужчины — на нем такая же шляпа и стёганый халат.

«Это мой дед, Эргеш Пасан, он родом из Киргизии, из города Оша. В 1942 году он призвался в Красную армию, в стройбат, отслужил три года. К сожалению, он был безграмотный, русского языка не знал. Но строил фортификационные сооружения в городе Златоусте, Челябинск. По его рассказам, в его роте было 100 человек. Из всех осталось только три или четыре. В конце 1944 года его по решению медкомиссии демобилизовали — как он говорил, от голода и болезней остались только кожа да кости. Когда вернулся домой, бабушка его три месяца выхаживала, на ноги ставила», — рассказывает Адылбек Эргешев.

Очередное раскатистое «Ура!» проносится над колонной. Поначалу плотные, к финишу людские ряды заметно растянулись.

«Пусть он землю сбережёт родную, а любовь Катюша сбережёт!» — напевают красивая женщина и её отец, которого она катит перед собой в инвалидной коляске.

«Мне 87 лет. На портрете мой тесть, он пошёл на войну связистом. Сохранилось письмо, где он писал бабушке: «Не спим неделями, прикладываем провода. Самолёты как вороны».

«Погиб в первый же месяц», — рассказывает Иван. На работу он вышел в шестилетнем возрасте: мать работала на комбайне, а он целыми днями в бункере выгружал зерно. Помогал и на сенокосе — верхом на лошади собирал копны.

«Все дети работали. Кому 13 лет было, пахали наравне с мужчинами. У меня вот видите ноги какие — года ещё не было, заболел полиомиелитом. Никто на то не смотрел — надо было работать, и я работал», — вспоминает он.

То и дело из-за ограждений тянутся руки — на время шествия проспект перекрыт, передать цветы потомкам солдат горожане просят караул. Алые гвоздики падают на асфальт.

На площади Восстания к колонне «Бессмертного полка» присоединились участники одной из запрещённых леворадикальных партий. Через рамки их пропустили не сразу: силовик притормозил молодых парней с флагом ЛНР и уточнил у коллеги, «можно ли». Коллега кивнул, молодые люди прошли. В руках у них были штендеры с современными фотографиями и буквами Z.

— Владимир Жога, он же Воха, командир батальона «Спарта», герой Новороссии, Герой России. Погиб в марте месяце, — объяснил один из новоприбывших участников «полка».

— Он вам кем-то приходится?

— Он Герой России.

Один из собеседников «Фонтанки» кинул беглый взгляд на штендер, прежде чем назвать фамилию погибшего, с портретом которого он шёл.

— Боец [он] Донбасса или Луганска, конечно, не скажу, но боец за русский мир. Как погиб, мне неизвестно.

На вопрос о том, почему у него в руках оказался штендер именно с этим военным, парень отвечать не стал: «Я ж не буду такие подробности [раскрывать], как эти все таблички производились, раздавались. Я знаю только то, что этот человек воевал и достоин того, чтобы нести табличку с его именем».

Были и те, кто шёл рядом с фотографиями людей, которых знал. Бородатый мужчина в яркой горчичной куртке подошёл к корреспонденту «Фонтанки», чтобы сказать, с чьим портретом идёт его товарищ по партии.

— Это наш знакомый, Ботаник. Он воевал с 2015 года, его под Марьинкой взяли в плен. Когда наши отбили позиции, нашли, соответственно, его. То есть они просто пленных расстреливали перед уходом. Такие дела.

Активисты бодро пошагали дальше, выкрикивая «Слава русскому орудию», «Новороссия» и «Киев — русский город».

Но в глаза бросается, как они тут неуместны. Хотя свежие фотографии участников спецоперации на Украине нечасто, но попадаются, однако большинство тех, кто нёс их портреты не ради политического заявления, а для себя — и для них, говорили совсем о другом и по-другому.

Среди моря черно-белых фотографий в толпе выделяется цветное фото совсем молодого человека в современной форме и голубом берете. Это старший сержант Айрат Фатыхов. «Он погиб в этом году, защищая родину, — тихо говорит его сестра, которая держит в руках штендер с портретом Айрата. — О том, как именно он погиб и как служил, мы не можем рассказывать. Он был очень добрым».

Мужчина, отошедший от колонны казаков покурить, держал в руках портрет человека, который никак не мог быть связан с Великой Отечественной. «Женя, полк имени Платова. Погиб месяц назад в Донбассе», — ответил он на вопрос о портрете. Казак не хотел много говорить, но уточнил, что Евгений Неронов был добровольцем и донским казаком. «Наши [петербургские] там тоже есть», — добавил он.

Семья несёт портрет мужчины 1995 года рождения. Оказалось, что штендер в руках у учительницы российского военного, погибшего во время спецоперации на Украине.

«Я иду с портретом своего ученика Сергея Симонова, который погиб на Украине 23 марта. Он был военным офицером. Подорвались на мине. Очень долго мы искали его тело, в течение трёх недель. Наконец-то нашли и предали земле. Все учителя, все воспитатели кадетского корпуса, в котором он обучался, очень ждали этого момента, потому что он был одним из лучших учеников кадетской школы в далёком Забайкалье. Совсем недавно мы смогли его похоронить. Похоронили мальчика. Я вела у него обществознание и право», — рассказала женщина корреспонденту «Фонтанки».

Уже на самой Дворцовой площади стояла женщина, державшая в руках штендер с портретом своего племянника Павла Яковлева, окончившего в Петербурге Военно-космическую академию имени А. Ф. Можайского. На штендере сообщалось, что лейтенант 76-й Псковской дивизии ВДВ погиб 19 марта 2022 года.

«Яковлев Павел Михайлович. Окончил Можайскую академию с отличием. Был распределён в 76-ю Псковскую дивизию ВДВ начальником картографического отдела или службы, в 234 полк. Погиб 19 [марта] в городе Буче. Пришла, как говорится, помянуть. Гордимся и скорбим. Орден Мужества посмертно у него. Присвоено звание старшего лейтенанта посмертно», — рассказала тётя Павла Жанна Сорокина.

Семья, добавила женщина со слезами на глазах, утрату переживала тяжело, у погибшего российского офицера ещё остался 17-летний брат.

«Переживаем эту ситуацию, долго будем её переживать, но он исполнял свой офицерский долг. Мы за Россию, вот почему я пришла «Za мир без нацизма». Он сам уроженец города Бологое был. Я здесь в Питере вышла. Санкт-Петербург Павел любил, здесь учился и вообще часто сюда приезжал», — продолжает говорить женщина...

А тем временем парень в очень точно воспроизведённом костюме солдата РККА, с вещмешком и скаткой через плечо, шагает за руку с девушкой в кроссовках и джинсах, из-под модной курточки-бомбера торчит повязанная на талии клетчатая рубашка. Ещё один участник тащит за собой на хозяйственной тележке большую музыкальную колонку в виде медведя из чёрной пластмассы. «Будем стоять за тебя, Родина-мать! Мы будем петь, будем гулять, за тебя, Родина-мать!» — орёт медведь. Замыкают колонну пожилые женщины в платочках с огромными портретами Сталина. За ними идут санитары в красных костюмах.

Венера Галеева, Алина Ампелонская, Наталья Вязовкина, Фёдор Данилов, «Фонтанка.ру»