Дело «Сети» в Петербурге: трансляция из зала суда

«Фонтанка» собрала всё, что важно знать перед слушаниями в Петербурге, в одном материале. Напомним, что фигуранты рассказывали о пытках, а обвинение строится на данных под давлением признательных показаниях. Отказ от них судами не принимается.

Напомним, что пензенским участникам «Сети» 10 февраля назначили сроки от 6 до 18 лет строгого режима. Столь суровые наказания вызвали общественное возмущение, сопоставимое с делом журналиста Ивана Голунова о подброшенных наркотиках и с «московским делом» о мирных протестах.

Петиции против жестокости и судебного произвола подписали педагоги, ученые, деятели культуры, студенты и журналисты.

Сотрудники петербургской полиции заблокировали вход в здание 224-го гарнизонного военного суда на площади Труда, где утром 26 февраля должно пройти заседание по делу террористического сообщества «Сеть».

Как передает корреспондент «Фонтанки», полицейские вывели всех посетителей на улицу. Представитель Адмиралтейского УМВД Игорь Прудников заявил:

«Будут вызывать только по спискам. Нет никакого резона вам здесь находиться, суд еще не начал работу».

Ему пытались возразить, что по закону не может быть никаких списков для доступа в здание суда, но сотрудник был неумолим.

«Фонтанка» отправила запрос в пресс-службу ГУ МВД Петербурга и области.

В настоящее время вход в 224-й суд огорожен лентой. Четверо полицейских стоят у дверей, еще семеро — у дороги.

Процесс по делу «Сети» ведет тройка судей Второго западного окружного военного суда (бывший Московский окружной), заседания проходят в 224-м военсуде в выездном режиме.

224-й гарнизонный военный суд начал работу в девять утра. Через полтора часа желающих пройти в здание около сотни. Вход защищают лентой и четвёркой полицейских. Немного ясности внёс пристав, объявивший собравшимся, что приняты меры предосторожности.

«Зал маленький, лучше вам здесь пока», — успокаивает он.

Вызывают родителей. Пристав выкрикивает фамилию Бояршинова, ошибается дважды. Толпа поправляет.

Приглашать прессу будут по пять человек. Объявляют «Дождь», «Медиазону»...  «Аль-Джазира», Швейцарская телерадиокомпания.

«Прямо из Швейцарии! Коллеги, пропустите товарища», — окончательно освоился пристав в роли глашатая.

— Бояринов! Подошёл?

— Бояршинов! — хором поправляют подпирающие вход.

Через толпу пробирается адвокат Виталий Черкасов, а пристав выкрикивает: 

— ТАСС!

Наконец-то появляется Николай Бояршинов. Перед отцом расступаются, хлопают по плечу, говорят слова поддержки.

Списки, похоже, закончились.

Секретарь объявляет, что заседание вот-вот начнётся. Слушателей и прессу просят компактнее размещаться на четырёх скамьях.

Входит суд, процесс начинается.

— Ваша честь, есть заявления со стороны защиты. Судом не обеспечено право доступа журналистов, — встаёт адвокат Черкасов. Зачитывает список из десятка имён. — Это первое. Второе — мой подзащитный Филинков имеет основания не доверять составу суда.

В зале ждут, что защита сейчас заявит отвод суду, но этого не происходит. Адвокат просит приобщить замечания к протоколу судебного заседания. Если это не будет сделано, то «вынуждены будем заявить отвод».

Судья частично удовлетворяет ходатайство замечания приобщить, прессу в зал больше не пускать: «Вы же сами видите, места не так много».

Черкасов поднимается и заявляет отвод всему составу суда. Он подчёркивает, что это исключительно решение его подзащитного Филинкова. Зачитывает: среди оснований, например, что стороной защиты установлено 58 фактов искажения либо подмены показаний фигурантов и свидетелей. Протоколы ряда заседаний не совпадают с диктофонными записями, говорит адвокат, зато кусками копируют обвинительное заключение.

Адвокат Бояршинова не поддерживает ходатайство. Гособвинитель также просит отказать. Суд удаляется в совещательную комнату.

Тем временем снаружи народ не расходится. Но и не скандирует ничего.

Пока судьи совещаются, адвокаты объясняют родственникам, почему у защиты нет единства. Адвокат фигуранта Юлия Бояршинова говорит, что ещё не знакомился с замечаниями к протоколам заседаний. Родители готовы сами взяться за документы и сверять их с аудиозаписями, но адвокаты разочаровывают: свидетели вправе знакомиться только со своими показаниями.

— Знаете, меня тоже не устраивает судья Муранов. Чисто по-человечески, — оценивает мать Юлия Бояршинова.

Она несколько раз повторяет, что «мальчики находились в концлагере» — следственном изоляторе Горелово.

Собравшиеся у здания суда разговаривают на разные темы и смотрят трансляцию из зала. И пишут жалобы о недопуске в суд. Поскольку в здание не впускали сотрудники правоохранительных органов, жалобы адресованы ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти. 

На другой стороны площади Труда одиночный пикет. 

На улице дежурит полиция, включая сотрудников ДПС. 

В толпе у входа в суд кто-то начал раздавать мерзнущей общественности кофе и шоколадки. Это не активисты, а просто люди из очереди — сбегали, купили на себя и другого.

Зарисовка у входа в суд. В здание пытается зайти военный моряк (его зовут из суда), но толпа не пускает: почему ему можно, а нам нельзя?

Тройка военных судей продолжает совещаться о своём отводе. Адвокат Алексей Царёв пытается растолковать слушателям, что именно признал Бояршинов. 

Мать Бояршинова интересует, почему Юлика не отговорили от особого порядка и, соответственно, от признания вины.

— Срок от пяти до десяти не является корректным, чтобы ставить эксперименты над своим подзащитным против его воли.

В зале перешёптываются: «Ему не дадут 10...», «Пензенский приговор людоедский...».

На улице уже человек 30 написали заявления о недопуске в здание суда. Люди из очереди не только пишут, но и звонят — в дежурную часть полицейского главка, в пресс-службу ведомства.

Напомним, вчера стало известно, что ФСБ обеспечивает транспортом судей из дела «Сети». Фигуранты на суде заявляли, что оперативники спецслужбы выбивали показания. 

Напомним также, что в Хельсинки 25 февраля прошла акция протеста против уголовного наказания по делу «Сети» (ФСБ поместила её в список запрещённых террористических организаций). Как рассказала «Фонтанке» организатор акции Вера Пономарёва, демонстранты с плакатами собрались напротив Посольства России в Финляндии, среди присутствующих были в основном молодые русские, но пришли и неравнодушные финны. Всего пришло примерно 70 человек. 

Перерыв в заседании продолжается. Разговор в зале возвращается к доказательствам по делу, показаниям и способам их добычи. Молодой человек с забитыми татуировками «рукавами» делится опытом: следы от электрошокера остаются на теле не менее двух лет. Адвокат объясняет, что сейчас не установить, были ли пытки. Данные полиграфа тоже не помогают.

«Никогда не соглашайтесь на исследования полиграфом. Если результат будет в вашу пользу, то это ничем не поможет. Зато в обратном случае точно повредит», — советует защитник.

Так, Филинкова и Бояршинова возвращают в клетку. Процесс возобновлён.

Внезапно обнаруживается, что в зале лишний. Отец фигуранта, Николай Бояршинов, проходит по делу свидетелем, а значит, не может находиться на заседании до своего допроса. Показаний в суде он ещё не давал, Бояршинова-старшего просят выйти в коридор.

Председательствующий Роман Муранов зачитывает отказ на отвод суда.

Николая Бояршинова, едва успевшего отойти от зала, приглашают вернуться. Начинается его допрос.

Судебный пристав, который сегодня зачитывал списки тех, кого впустят в зал суда, вошел в историю. Его нарисовал автор из народа из числа не допущенных в здание. Похоже получилось!

Те, кто не занят творчеством, продолжают подписывать жалобу в полицию о недопуске.

Возвращаемся в зал заседаний, где идет допрос Бояршинова-старшего. Николай Николаевич на пенсии. Седые волосы стянуты в пучок на макушке, затылок коротко подстрижен. На плечах яркий свитшот. Отношения с сыном, говорит, замечательные: построены на доверии и взаимопомощи.

— Очень помогал. У меня пенсия 10 тысяч. Он оплачивал квартплату, покупал продукты, рубашки, брюки.

Юлик организовывал фримаркет — безденежный обмен вещами для бездомных. По словам отца, совершенно неагрессивен, но, например, при нападении на улице стоять столбом не будет.

Отец Бояршинова рассказывает, как впервые услышал жалобы от сына на действия сотрудников правоохранительных органов: «Он обычно не жаловался. А здесь рассказал, что его задержала полиция. Били во время обыска».

Помнит синяк под глазом, который «выглядел нехорошо».

- Его ещё не кормили, не давали пить. Жестко, - говорит свидетель.

Прокурор переспросил, чем зарабатывал Юлий Бояршинов.

- Он промышленный альпинист. Это очень широкий спектр работ. Он обучался, всё время повышал разряд.

- Какое у него образование?

- Он ушёл из университета, когда у меня совсем плохо с работой стало.

- Платно учился, что ли?

- Нет.

По словам отца, Юлий жил с родителями в двушке, на его комнате был замок. Но запрета на вход родителям не было: при необходимости те могли зайти, даже если сына не было дома.

Тем временем народу у здания суда все меньше, но оставшийся троллит приставов - парень напялил солдатскую шапку и пытался нырнуть под ленту, чтобы войти в здание. «Главный» пристав не дремал и быстро вернул его обратно.

Еще с допроса Бояршнова-старшего. Прокурор переспрашивает его про побои. Николай Николаевич говорит, что сына, с его слов, били в полиции. Сам он после этого пытался уточнить в ближайшем отделе: там сказали, что юноша упал.

- Вы знаете, в чём обвиняется ваш сын? - своевременно уточняет гособвинитель.

Бояршинов-старший говорит, что да. Перед ответом раздумывает столько, что судья просит конкретизировать.

- Участие в террористическом сообществе.

- И всё?

- Да, ещё банка старого дымного пороха, на неё не было разрешения.

На этом допрос закончен. 

Следующим допрашивают Егора Бурыгина - знакомого Виктора Филинкова.

Молодые люди встретились в Омске в 2005 году в кругу общих знакомых - анархистов и антифашистов.

- Бывало так, что Витя мог представиться другим именем на улице каким-то сомнительным людям или тем, кто не связан с анархистской средой. Геной, например, - рассказывает свидетель.

По словам Бурыгина, подобная конспиративность в его среде является нормой.

- В Сибири до сих пор продолжаются войны антифашистов и фашистов. Можно получить из перцового баллончика в лицо за то, что помогаешь бездомным или защищаешь меньшинства.

Филинков спрашивает, помнит ли свидетель, как «порезали Диму Крастера» (вероятно, речь идет об антифашисте - Прим. ред.).

- Да, в Новосибирске.

- Что значит порезали? - уточняет судья.

- Малолетние фашисты напали на улице.

Буранов описывает антифашистов как мирных активистов, противников насилия и повторяет: в их среде нет вертикали власти, нет лидера. И приводит пример мирной акции:

- Когда ты раздаёшь еду бездомным, ты показываешь, на что в государстве расходуют деньги, сколько людей голодает.

- В отношении властных структур в вашей компании критически высказывались? - интересуется адвокат.

Свидетель мнётся за кафедрой.

- Да, нет, не помню, - подсказывает председательствующий варианты.

Буранов выбирает третий.

С Филинковым он общался в Омске, где фигурант жил до 2016 года, потом общение поддерживали в Интернете. Приятеля характеризует исключительно положительно.

Прокурор заявил, что вообще не понял сути допроса этого свидетеля, поэтому вопросов у него нет.

Суд объявил перерыв. Процесс продолжат 27 февраля в 11 утра.