«Это спецоперация». Глеб Павловский про новую путинскую Конституцию и увольнение Медведева

Владимир Путин вступил в транзит власти, но всё, что он задумал, будет работать, только пока он с нами. Отставка Медведева – спецоперация, которая пока похожа на театр, уверен Глеб Павловский.

Экватор января 2020 года останется в истории России как день, когда Владимир Путин заявил о необходимости перераспределения полномочий между ветвями власти через правки Конституции, а Дмитрий Медведев взял политический самоотвод. Из Белого Дома он переезжает в Совет безопасности. Специально для «Фонтанки» политолог Глеб Павловский, который в своё время помогал Владимиру Путину выиграть его первые президентские выборы, разобрал все задумки Путина по коррекции главного Закона страны и отставку Медведева, которая случилась через несколько часов после того, как был презентован проект коррекции Конституции.

– Глеб Олегович, действительно Владимир Путин дал старт процедурам своего сохранения у власти после 2024 года?

– Путин бестревожно у власти может оставаться ещё несколько лет. Сегодня он наконец сам включился в процесс «постпутинского транзита». Но включился пока не очень удачно, потому что предложенная им конструкция как раз говорит о том, что он не представляет себе проблем власти после его ухода. Предложенная конструкция будет работать сегодня, но не будет работать, когда он уйдёт.

– А он уходит? Он сказал о необходимости фиксации в Конституции Госсовета.

– А непонятно. Заявления о Госсовете ничего не значат. Это ещё одно заблуждение Путина, что институты можно создавать указом. Госсовет – ничтожная институция. Можно увеличить его полномочия, но вы не создаёте тем самым новых функций. Есть очевидные проблемы занятости политического аппарата власти, которая на самом деле при растущей политизации общества лишена занятий. Всё идёт мимо неё. Что значит – дать полномочия Госсовету? Это несуществующая институция! Что ты ни пропиши в Конституции, Госсовет реальных функций не приобретёт в ближайшее время. Это возможно с годами или даже с десятилетиями. Но не сейчас. Это символическое собрание, похожее на Общественную палату.

– До 2024 года есть время. Или мало?

– Этого слишком мало. Госсовет был создан как утешительный приз для губернаторов, потерявших реальную власть в государстве. Нечто вроде Общественной палаты для губернаторов. Так же, как и Совет по правам человека, – это общественная палата для интеллигенции.

– Позвольте, но было сказано: «Считаю необходимым кардинально повысить роль губернаторов в выработке и принятии решений на федеральном уровне».

– А вы перечитайте его обращение с начала и до конца. Оно всё антирегиональное. Там регионы фигурируют исключительно в качестве тех, кто что-то должен делать. Именно регионам предстоит наполовину вложиться в раздачу денег. Здесь нет никакой радости регионам. Я уже не говорю о том, что в словах Путина совершенно не было акцента на том, что регионы в России очень разные. С разным уровнем развития, разной экономикой. Этого не было в концепции социальной программы вообще. Сказанное президентом исключает мысль, что Россия состоит из разных земель.

– Путин услышал Володина, который в прошлом году публично заявил о необходимости увеличения роли парламента (летом 2019 года спикер нижней палаты Федерального собрания написал программную статью «Живая Конституция развития». – Прим. ред.). Впредь именно Госдума будет утверждать премьер-министра и других членов кабмина. Раньше только согласовывать могли. При этом президент сохраняет право увольнять и премьера, и его министров...

– Это очень смешно!

– Какой тогда смысл?

– Госдума сегодня лишена реальной автономии. Представительной властью она не является. Это легко заметить. Поэтому при сохранении нынешней системы закулисного управления её деятельностью из Кремля, Совета безопасности и т.д. все добавочные полномочия Думы управляются и манипулируются таким же образом. Никакой добавки в издержках и противовесах, таким образом, не возникает. Президент просто какие-то из своих действий будет проводить через Думу, а не другим способом. Например, он может организовать свержение кабинета или отдельного министра, внешне не прилагая рук, оставаясь против: «Я это сделал, потому что Дума «против». Имитация роста полномочий парламента.

– А рост полномочий Володина?

– Рост полномочий Володина как раз будет. Но роста полномочий всей представительной власти – нет. Ведь роль Володина и сегодня определяется как «агент президента» (до того, как возглавить Госдуму в 2016 году, Володин пять лет работал первым заместителем главы администрации президента РФ. – Прим. ред.). Володин – исполнитель инструкций Путина.

– Возможно, таким образом нас готовят к тому, что Володин – следующий преемник, он же новый кандидат для очередной временной рокировки первого лица?

– Думаю, что именно такие пересуды отчасти и есть цель всех этих так называемых изменений, потому что они носят не политический характер. Мы не знаем, Володин не знает и Путин не знает, что будет в 2024 году.

– То есть нас кормят некими интригами, чтобы отвлекаться на эти игры?

– Да. Сейчас возникла такая особенность. Власть потеряла тематическое лидерство в политике страны. Его теперь задают малые группы, так называемые протестные. Абсолютно все обсуждают их действия. И действия против них. А власть сидит с чем? Нет у неё темы. И теперь она выходит на политическую сцену. И разбивает на этой сцене вот такое своё новое шапито под названием «новая Конституция». Обращаю внимание, что некоторые из заявленных правок Конституции требуют изменений в защищённых статьях Конституции. Их нельзя принять только решением Госдумы. То есть возникает добавочная интрига в созыве Конституционного совещания.

– Что на это указывает?

– То, что Путин говорил про Конституционный суд и первенство российского законодательства над международным.

– Привлечение Совета Федерации к назначениям руководителей силовых ведомств…

– Это вообще ничто. Эти вещи решаются в первой приёмной, а не в приёмной Матвиенко.

– В то же время СФ сможет увольнять судей Конституционного суда за поступки, которые их порочат. Разве КС у нас ещё остаётся опасным, с точки зрения непредсказуемости своих решений, для Кремля?

– У нас, вообще-то, есть закон. Снимать судей за поступки, которые их порочат, можно и сегодня.

– Зачем же отдельно давать такое право Валентине Ивановне?

– Поймите, всё, что вы услышали сегодня, – это не права, а привилегии. Привилегии, которые можно по телефону рекомендовать использовать или не использовать.

– Взамен Валерию Зорькину, который тоже ранее вслух думал про будущее главного Закона страны (статью главы КС «Фонтанке» ранее комментировал соавтор Конституции Сергей Цыпляев. – Прим. ред.), теперь добавят работы. Путин хочет зафиксировать приоритет национального права над международным. Можно забыть про право добиваться справедливости в ЕСПЧ, страна выйдет из Конвенции о правах человека?

– Реализация этого посыла Путина может носить радикальный характер, а может и не радикальный. В любом случае этот посыл отражает представления самого президента, так же как и странная идея о том, что наличие карточки резидента другой страны порочит чиновника навеки как госслужащего. Опять же есть действующий закон, который это прямо запрещает. Зачем тут нужна Конституция? Путаница терминов «закон» и «Конституция» вообще характерна для этого послания Путина.

– КС получит право оценивать и блокировать правовые акты, не вступившие в силу. Парламент увольняет судей. Судьи рубят их законопроекты. Это справедливый бартер, это просто встряхивание консервы, где всё вкусное упало на дно?

– Не знаю. Но это может быть использовано для широкой кадровой ротации судейского корпуса. Дальше всё будет зависеть от политических условий. Это можно использовать для судебной реформы, а может быть лишь в качестве некой лоббистской начинки.

– Выйти из системы предписано всем депутатам, судьям, министрам и чиновникам, у кого есть вид на жительство за рубежом. То есть мы теперь ждём в новой элите нищих ура-патриотов со всеми вытекающими последствиями?

– Думаю, что никакой заметной ротации мы не увидим. Мы увидим другое. Что является маленькой грязной тайной нашей системы? А может быть, и не маленькой… Граждане страны постоянно ругают бюрократию и управленцев, которые наживаются на населении, с их точки зрения. Но реально бенефициары системы – это очень небольшая кучка людей вверху. Управленцы как раз не допущены к бенефициям. Да, они могут воровать, но с риском попасть известно куда. На самом деле Путин не доверяет собственным управленцам. И это очень интересное обстоятельство. Видимо, поэтому он доверяет только ближнему кругу своих давних друзей. Поскольку те в основном являются не чиновниками, поэтому они могут и дальше иметь столько паспортов, сколько им угодно.

– Тогда в чём смысл предписания чиновникам определиться: или дети с домиками за границей, или служение Отечеству?

– И про это есть уже закон! Ну и что, что предлагается это вписать прямо в Конституцию? У нас, что, Конституция сегодня сильнее других законов? Наоборот же. В управлении законы реально сильнее Конституции. Этот посыл Путина отражает какую-то личную травму Владимира Владимировича. Её трудно объяснить рационально. Особенно если вспомнить, какое количество людей в системе, причём кадров высокого уровня в прошлом, имели гражданство Украины, Белоруссии и других республик СССР. В 90-е годы это всё не имело значения. Мы всё время говорим об Америке и Франции, но на самом деле большинство таких людей – это люди из новых независимых государств. Я сам имел реальные конкретные проблемы с людьми, которых прессовали именно потому, что они каким-то не тем образом выписались 20 лет назад из гражданства Украины. И когда одновременно другой рукой Путин широко открывает для переселенцев из той же Украины двери в Россию, то тем самым эти люди с самого начала должны понимать, что они во многом будут поражены в правах. Во всяком случае, президентом никому из них не бывать.

– Как не бывать и тем, кто прожил в РФ менее 25 лет. Раньше было 10. Зачем нужен рост этого ценза в 2,5 раза?

– Это что-то идеологическое. Такие вещи держатся, только пока держится данный режим. Когда режим меняется, то если народ хочет видеть кого-то президентом, ему будет плевать на то, где и сколько он жил. Эта норма отражает такое оборонческое сознание Путина. Он хочет обороняться по всему периметру.

– То есть это полено для тех, кто предпочитает греться у патриотической печки?

– Да. Но патриотизм имеет много видов. Здесь нечто именно оборонительное.

– От Ходорковского и других политэмигрантов с политическими амбициями?

– (Смеётся.) Я не думаю, что Путин будет менять Конституцию, чтобы защититься от Ходорковского. Со стороны Путина это было бы слишком сильным шагом.

– Перераспределять полномочия чиновников через правку Конституции для авторов текста Конституции тоже может выглядеть весьма странновато. Вы удивитесь, если президент на самом деле опасается приезда будущего лидера страны в пломбированном вагоне из Швейцарии? 20 лет – срок, за который до многого можно дойти.

– Не удивлюсь. И не удивлюсь уже ничему. Я вижу человека, у которого сложилась стройная концепция России, которая имеет всё меньше общего с реальной Россией и её реальным устройством.

– Путин согласен убрать из статьи про два срока президента слово «подряд». Это подачка тем, кого бесит возможность бесконечного повторения рокировок с условным Медведевым?

– Ну да. Он этим как бы хочет подчеркнуть своё личное бескорыстие.

– Но он его как-то через губу подчеркнул. «Не считаю, что этот вопрос принципиальный, но согласен с этим», – сказал он.

– Именно. Дело в том, что ситуация на самом деле и для него, и для управленцев с этим транзитом власти невротическая. Предстоит действительно менять политическую систему. Но то, что он предложил, – это самое грустное. Это не работает в качестве механизма необходимых для транзита изменений. Это просто набор полумер, которые ничего не решают. Это говорит о том, что он не понимает серьезности положения.

– Запуск процедуры перемен в базовом законе страны на фоне раздачи денег какие риски для Путина несёт? Активные противостояния с государством того самого несогласного меньшинства, которое, по вашим словам, диктует тематику внутренней политики, всегда начинаются с плебисцита.

– Никаких рисков для них тут нет. Они уверены, что референдум они проконтролируют. Ведь его проще контролировать, чем федеральные выборы. Он, в сущности, ведь отвязан от мест и территорий с проблемами и особенностями. Поэтому кто проводит референдум – тот его и считает.

– Глава ЦИК Памфилова говорит, что до референдума, который предложил Путин, может и не дойти.

– Что касается ЦИКа, то я, как человек пожилой, склонен снисходительно относиться к другим пожилым людям, особенно к женщинам.

– То есть на самом деле обсуждать с народом никто ничего не собирается. Роль народа – в принятии на себя коллективной ответственности, и всё?

– Ну да. Это как с брежневской Конституцией 1977 года. Там тоже была абсолютно дурацкая идея. Никто на самом деле не требовал никакой новой Конституции. Давным-давно уже о ней забыли. Ссылались на Конституцию только диссиденты. Это ужасно раздражало Политбюро. И они решили просто её переписать. Переписали таким образом, что, когда из неё во время перестройки убрали партию, государство развалилось. Если бы у нас оставалась сталинская Конституция, ничего бы такого не произошло.

– То есть спустя 40 лет у нас всё повторяется? И Путин, который у власти больше Брежнева. И критика интеллигенции за неработающий главный Закон.

– Да. Когда власть теряет чувство реальности, ей кажется, что она всемогущая, она начинает делать какие-то странности. Однажды эти странности кончаются плохо. Предложенная Путиным модель транзита власти неработоспособна. Это полумеры. А деньги, обещанные народу, народ, конечно, возьмёт. Не враги же они себе. И это совсем не означает, что народ за эти деньги будет благодарен Путину. Янукович вон как раздавал деньги! И что потом? Наш народ считает, что государство ему обязано давать эти деньги. И в чём-то люди правы. Не такие уж и большие деньги обещаны. Максимум полтриллиона. Проблема в том, что государство мешает людям зарабатывать самим. Во всём послании Путина не было призыва и возможности к обогащению людей. Обогащаются у нас только те, кого Путин знает лично.

– Сколько у Кремля есть времени на завершение и легализацию заявленных планов?

– Если они включат референдум в предвыборную кампанию в Думу, то он станет дополнительным плюсом. Он поможет парламентским выборам, как добавочная предвыборная кампания власти. Думаю, что так они и будут делать. То есть у них есть полтора года.

– Так что же у нас сегодня началось? Пока мы с вами говорили, Медведева переселили из Белого Дома в Совет безопасности.

– Я бы сейчас внимательно смотрел на телеграм-каналы. Формулы, которые там будут всплывать одновременно у десятков телеграмеров, и будут указывать направление, объём карбида в сортире. Будет надумываться тематическией медийный пузырь. Путин добавил карбида в сортир.

– И пока мы с вами говорили, химическая реакция пошла. Медведев пересажен из кресла премьера в кресло в Совете Безопасности. Интересно?

– Медведев никогда не был реальным кандидатом в следующие президенты. Его увольнение означает, что его принудительно отправили на одну из тех позиций, которую Путин ему предлагал ещё в 2011 году. Путин же не хотел его делать премьером после президентства. Разумеется, для аппарата это очень важная новость. Кто будет следующим главой кабмина, я понятия не имею. Но понятно, что этот человек не будет неизвестным нам. У нас так не бывает. Поскольку политики не допускаются на реальную политическую сцену, то мы всех давно знаем. Новый премьер будет раздавать обещанные Путиным деньги, но это не гарантирует ему ничего определённого. Всё, что вам кажется политикой, – это спецоперация. У спецоперации всегда есть мотивы. В частности, мотивом может быть попытка занять общество обсуждением мнимого преемника. Полномочия Путина нельзя разделить и нельзя передать. Все будут с удовольствием обсуждать любого человека. И это хорошая иллюстрация к его же сообщению о том, как Дума будет утверждать премьера. Будет весело, но это театр. Премьер будет появляться оттуда же, откуда появлялся до сих пор. И исчезать по мановению той же руки.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанка.ру»