Сати Спивакова: «Не приемлю основанное на доносах MeToo. Но когда речь заходит о домашнем насилии, я становлюсь феминисткой» (фото)

Актриса и телеведущая Сати Спивакова в интервью «Фонтанке» рассказала, почему в России необходим не только закон о домашнем насилии, но и в отдельных случаях — смертная казнь, какую цену пришлось заплатить за правду в книге «Не всё» и когда будет написано продолжение.

Супруга всемирно известного скрипача и дирижера Владимира Спивакова многие годы не выходила из роли жены гения, но при этом написала книгу, которую уже 15 лет читают с интересом и раздражением, стала известной телеведущей и, вырастив троих дочерей, вернулась на театральную сцену. 1 и 2 декабря в Петербурге пройдут церемония вручения IV Национальной оперной премии «Онегин» и гала-концерт с участием оперных звезд мирового масштаба. Вести церемонию Сати Спивакова будет вместе с кинорежиссером Федором Бондарчуком.

«Фонтанка» воспользовалась случаем и расспросила Сати Спивакову о том, как относиться к оперным харассмент-гейтам, почему ее так потрясла история Анастасии Ещенко, в убийстве которой сознался доцент истфака Олег Соколов, нужен ли в России закон о домашнем насилии и каким будет продолжение ее первой книги, в самом названии которой есть намек на дальнейшее развитие сюжета.

- Вы в Петербурге на оперной премии. Опера сталкивается с современными трендами не только на почве искусства. Так, Метрополитен-опера расторгла контракт с Пласидо Доминго из-за обвинений в домогательствах, которые, как утверждается, имели место лет тридцать назад…

– У меня возник настоящий конфликт с дочками во время обсуждения этой темы. Старшая живет в Нью-Йорке, средняя и младшая — парижанки. Они «пропитаны» феминистским движением MeToo. А я считаю, что любая крайность — это некий радикализм и убийство любой демократии. И не приемлю движение, фактически основанное на доносах! На меня, наверное, накинутся все феминистки. Но не зря в этом мире существуют инь и янь, мужское начало и женское. Это совсем не значит, что у женщины не может быть прав, а все права должны достаться мужчине. Напротив. Но конкретный случай с Пласидо Доминго — это вопиющий пример двойных стандартов и американского ханжества. Общество, в котором считается правильным насильственно насаждать свою версию демократии по всему миру, начинает диктовать, кого и за что следует осуждать, причем в самых разных сферах жизни. Пласидо Доминго сделал больше, чем кто-либо, для этого театра и для оперного искусства в целом. Он очень достойная личность. Давности лет не может быть только для нацистских преступников и убийц. Моя дочь по этому поводу сказала: «Мама, как ты можешь такое говорить, а что, если женщина страдала все эти тридцать лет?» Возможно, она страдала. Но где доказательства этих страданий? Даже если предположить, что он к кому-то приставал или позволил себе какой-то флирт, я считаю, без немого согласия со стороны женщины это вряд ли возможно. У женщины всегда есть возможность не допустить домогательств. Но зачем вспоминать о таких эпизодах спустя целую жизнь? А вспоминают в основном те, кто ничего не добился в профессии. Само название у этого движения жуткое: «я тоже». Каждая ситуация индивидуальна. Допустим, женщина пострадала от дикого, циничного насилия и нашла в себе силы об этом рассказать. Безусловно, виновник должен быть наказан. Но, когда начинается цепная реакция, все начинают припоминать: ой, кажется, ко мне под юбку кто-то пытался залезть, правда, я точно не помню, как, когда и где это случилось... Начинается травля. И это омерзительно. В истории с Доминго, на мой взгляд, самое вероломное — реакция театра. Расторжение контракта — это циничное предательство. Тем более что у Пласидо Доминго готовился юбилей — 50 лет с момента выхода на эту сцену.

- Но в нашей стране мы сталкиваемся с новостями о невыдуманном насилии, женщин калечат и убивают...

- Убийство Анастасии Ещенко меня дико взбудоражило. Потому что это произошло в столь любимом мной городе, да еще и в интеллектуальной среде. Я обычно спокойно отношусь к подобным новостям, но не могу перестать думать об этой истории и ужасаться. Меня и тут могут упрекнуть правозащитники. Но я считаю, что в нашей стране, гигантской и непредсказуемой, должна существовать процедура смертной казни в каких-то особо вопиющих случаях. И ещё, я не понимаю, как все эти дни спокойно спит адвокат доцента Соколова, на голубом глазу пытаясь найти оправдание этому чудовищу… Это не профессия врача, когда профессиональный долг велит оперировать преступника, убийцу, потому что это — живой человек.

Я франкофон и много лет жила в Париже. Наши российские журналисты говорят о Соколове как о «прославленном специалисте по французской истории». Но он произносит по-французски дежурные фразы с акцентом, придумал себе образ, пользуясь безграмотностью и доверчивостью большинства окружающих. Это жуткий фарс. Я уверена, что никакой он не «блестящий историк», и его знания предмета ничуть не глубже, чем у множества специалистов. Да и быть в его возрасте доцентом скорее унизительно для выдающегося специалиста, чем почётно. Просто он сумел сделать шоу, рассчитанное на не очень образованных людей. Да, у него есть орден Почетного легиона. Но всего лишь первый ранг, «кавалер», не «офицер» и не «командор». Когда-то Жак Ширак раздавал эти ленточки всем иностранцам, которые в той или иной степени пропагандировали культуру Франции. Как можно его защищать, делать ему фактически рекламу, рассказывая, что он попросил в камеру очки, цитировать его слова, что он «один раз за жизнь оступился». Уверена, не один раз... Самое страшное, если его признают невменяемым.

Я очень сочувствую и соболезную родным и близким этой девочки, совершенно очаровательной, судя по фото. И не понимаю, что могло заставить прекрасное, юное и образованное создание связать свою судьбу с этим чудовищем.

- Возможно, все дело в том, как в нашем обществе воспитывают девочек, не развивая в них уверенность в собственной ценности?

– Может быть, это неуверенность в силе своей красоты и своего таланта. Но женщине открыт весь мир. Мужчины уверены, что могут все начать с нуля хоть в 70 лет. А женщины почему-то боятся этого.

- Вообще-то у нас считается, что женщина после сорока – человек, у которого все уже в прошлом.

– Это убеждение — дикая проблема нашей страны. Потому что на Западе женщина и после сорока, и после пятидесяти чувствует себя привлекательной и желанной. Я вижу своих подруг на Западе, которым за пятьдесят, и они открывают бизнес, заводят романы, порой даже уходят от мужей, если понимают, что брак их себя исчерпал. У нас все происходит позже на двадцать лет. В цивилизованном мире устарели каноны глянцевых СМИ, которые навязывают идеи, что женщина не должна иметь ни грамма целлюлита, обязана быть точеной, холёной, спортивной. Еще этот ЗОЖ внедрили, на мой взгляд, доходящий до абсурда! Что же это, нельзя съесть кусок вкусного торта, нельзя выпить бокал хорошего вина? И непременно надо быть вечно молодой? Но это смешно. Кстати, заметьте, часто в этих диктатах нет ни слова о том, чем должны быть заняты мозги, ни слова о духовном развитии, только о физической форме! На Западе таких клише давно нет. В России же все происходит позже на двадцать лет. В этом смысле у нас чувствуется давление мужского общества и отношение к женщине, как к мясу: мол, если ты родила дважды, тебе перевалило за 30, то ты — «б.у... с пробегом». Это отношение к женщине, как к лошади или автомобилю, как к предмету, безнравственно. Однако изменения уже начинаются, даже в глянце.

- В связи с этой историей возобновилось обсуждение закона о домашнем насилии. Его публиковали в последний раз в 2016 году. Основные понятия — охранный ордер для жертвы, шелтеры и норма, по которой можно обязать нарушителя покинуть место совместного проживания с жертвой. Как вы считаете, нужен ли такой закон?

– Я безусловно за то, чтобы этот закон был принят. И в этом вопросе я становлюсь феминисткой. Он уравновесит права мужчин и женщин. Но домашнее насилие — это проблема не только нашей страны. Расскажу вам одну известную мне историю. Молодая актриса вышла замуж, у нее родился очаровательный ребенок. И в какой-то момент её друзья заметили, что она ходит грустная, после спектакля сразу убегает домой, иногда появляется с синяками на лице. В конце концов она созналась, что муж, бывший спортсмен, ее просто-напросто бьет. И живут они в одной квартире с его мамой, которая обо всем знает, но не вмешивается. Как-то раз, после очередных побоев, она не выдержала и вызвала полицию. Полицейские приехали. Муж интеллигентно посадил жену на диван, приобнял за плечо и тихо сказал ей на ухо: «Будешь орать — я тебя зарежу». А полицейским, улыбаясь, объяснил, что супруга у него слишком темпераментная и ничего страшного не произошло. И полицейские не поверили ей, не обратили внимания на то, какое у нее при этом лицо и как она на них смотрит. Просто развернулись и уехали. К счастью, друзья, которым она это рассказала, не стали ждать принятия закона, забрали её с ребёнком к себе, нашли физически развитых людей, которые смогли разобраться с мужем, который, кстати, проживал на территории РФ нелегально. Прошло несколько лет. Она оправилась от этой истории, добилась лишения его родительских прав, забыла об этом унизительном кошмаре, вышла замуж, стала настоящей красоткой. Но у нее были защитники. А сколько женщин, у которых никакой защиты нет и некого попросить о помощи? Да, мужчины говорят, что женщины тоже способны на насилие, могут сковородкой ударить. Ну вот и используй этот закон в свою защиту, и высели свою молотобойку-жену из дома, если сможешь доказать факт физического насилия со стороны женщины.

- Наверное, склонность не замечать, когда партнер переступил черту, быть жертвой — это определенный склад характера, который формируется воспитанием. Вы в одном из интервью говорили, что девочкам свойственна неуверенность в себе в сочетании с большой внутренней силой, которой не дают развиться. Как воспитать в себе уверенность и как не искалечить собственных детей?

- В себе воспитывать уверенность очень сложно. И себя до конца не перевоспитаешь. Все равно до самой старости будут «вылезать уши» маленькой, неуверенной девочки. Я это знаю по себе. Хотя у меня было замечательное счастливое детство, потрясающая среда, любящие родители, бабушки. Но в те годы в нашем обществе просто не было принято лелеять ребенка, как требующий внимательного ухода цветок. Баловать, любить, давать образование и лелеять — это разные вещи. Я не знаю, удалось ли, но я с малолетства внушала своим дочерям, что они очень красивые. Потому что девочке очень важно чувствовать себя именно красивой. Умной, образованной, интересной — само собой... Но не менее важно научить девочку ощущать в себе женскую привлекательность, прелесть, которой обладает каждая. А чаще всего получается, что близкие, напротив, постоянно говорят: «ты сутулая» или «у тебя уши большие», «зубы кривые». И только усугубляют детскую неуверенность. Любить своего ребенка — это не значит позволять ему все. Но это значит убеждать его, что он уникальный. У меня, к сожалению, нет сыновей, но я заметила, что именно мальчиков мамы воспитывают в убеждении, что они замечательные и неотразимые. При этом сыночек может быть квадратным, туповатым шкафом, который начал лысеть в 17 лет, — но он мамин свет в окошке. А в девочке лишний раз стараются не взращивать чувство собственного превосходства. Почему? Ведь именно девочке предстоит дать продолжение жизни, ни одному мужчине это никогда не удастся. Моя дочь, актриса, в одном из интервью, когда ее спросили о детстве, сказала: «Мне запомнилось ощущение женской силы, когда на кухне собирались я и мои сестры, мама и бабушка, и это ощущение меня до сих пор питает». Вот эта женская сила гораздо больше и многограннее простой мужской силы. Если соберутся вместе восемь мужиков, никакой интриги не возникнет. А если соберутся восемь женщин — это же невероятное количество нюансов.

- У вас больше пятнадцати лет назад вышла книга «Не всё», которую до сих пор читают и любят. Название открытое. Будет ли новая книга?

- Новая книга выйдет, я надеюсь, весной. Но это не будет продолжением книги «Не всё». В апреле исполнится 10 лет, как я веду программу «Нескучная классика» на телеканале «Культура». И ровно 20 лет, как я работаю на телевидении. И есть люди, уже покинувшие этот мир, великие музыканты, которых я успела снять в этой программе. И очень знаменитые, такие, как Джесси Норман, Майя Плисецкая, Елена Образцова, и не такие известные, но очень интересные личности, как, например, Андрейс Жагарс или Ирина Масленникова. Есть большое количество уникальных, эксклюзивных интервью. Пока что сложность в том, чтобы выбрать из 300 вышедших выпусков главное, на объем одной книжки. Я человек временами очень организованный, но временами — абсолютная разгильдяйка. Отложить все и заняться важным для себя делом — книгой — у меня никак не получается. Немного поделаю — брошу. Но, если она выйдет, то только в издательстве Елены Шубиной, которая была редактором книги «Не всё». А что касается продолжения… В 40 лет я написала не всё. И это было правдой. Но частичной. Потому что я не могла написать всё. И я не хочу сейчас лукавить. Читать книги о том, какие все хорошие и безгрешные, никому не интересно. А смелости, крутизны и лихости написать, как есть, обо всем, чему я являлась свидетелем, во мне не хватает сил.

«Не всё» я написала, потому что в тот период жизни мне было необходимо упорядочить свои воспоминания, разобраться с самой собой и тем, что я в себе носила. И в этой книге есть доля исповедальности, за которую ее до сих пор любят и помнят. Ведь в ней нет никаких особенных литературных достоинств, кроме труда моего замечательного редактора. Название у книги очень точное – я сама его придумала – потому что там, действительно, далеко не всё. Но эта книга, наряду с теплым откликом, принесла большое количество неприятностей. Потому что даже то «не всё», которое я позволила себе высказать, вызвало такой эффект разорвавшейся бомбы, что осколки мы с мужем до сих пор находим и подбираем.

- Герои возмутились?

- Некоторые да! К примеру, из-за этого Спиваков последние лет 15 очень редко выступает в Санкт-Петербурге, городе, в котором он вырос, в котором начинал учиться музыке... Многие годы его не пускали на порог Санкт-Петербургской филармонии потому, что более других возмутилась некая дама, о которой я написала, и которая была как цербер при дирижере Юрии Темирканове. Если бы можно было запретить въезд в город Санкт-Петербург, она бы нашей семье его запретила. Фактически, я испортила мужу взаимоотношения с давним другом тем, что написала правду — и то не всю. Правду о том, как с помощью интриг был навсегда разрушен союз двух больших музыкантов. Мотивы, кстати, до сих пор остались мне неведомы...

Конечно, можно написать продолжение. Но для чего? Когда вышла первая книга, не было понятия «хайп». Сегодня этот «хайп» будет, и новая книга на некоторое время попадет на полку бестселлеров. Но куда потом деться мне? За эти годы столько всего изменилось! Выросли дочки, к счастью, здоров мой муж, который ни дня не сидит без работы, и ещё случилось то, о чем даже мечтать боялась — я вернула себе профессию театральной актрисы. А книга... Иногда мне очень хочется написать это продолжение... И наверняка я его напишу, когда внутри все взорвется.

Венера Галеева, «Фонтанка.ру»