«Заодно и окультуримся». Как суд провёл хеппенинг в Русском музее (фото)

Компания людей, шагавшая 30 апреля вдоль курдонера Русского музея, вполне могла бы сойти за туристическую группу. Если бы не два «но»: в Михайловском дворце в этот день — выходной, а некоторые из «экскурсантов» были одеты в бронежилеты и черную форму с надписью: «Федеральная служба судебных приставов».

Скандальное дело о реконструкции Государственного Русского музея (ГРМ) Куйбышевский районный суд рассматривает с октября. За это время государство уже успело отказаться от работ стоимостью 1,2 миллиарда рублей и сейчас разрывает контракты с подрядчиками. Но истцы — сотрудники ГРМ Ирина Шалина и Надежда Пивоварова, а также журналист Михаил Золотоносов — настаивают: если проектную документацию оставить в силе, то она может «всплыть» в будущем. И повредить историческим интерьерам Русского музея.

Отстаивать свою точку зрения 30 апреля им пришлось непосредственно в историческом здании, построенном в XIX веке Карлом Росси и перестроенном Василием Свиньиным. Здесь прошло первое в истории Петербурга музейное заседание «с выездом» об оспаривании решений органов власти.

Судья Ирина Воробьева прибыла исследовать доказательства на месте в элегантном бежевом пальто и со свитой: помощником, пресс-секретарем Санкт-Петербургского городского суда и двумя судебными приставами. Служительницу Фемиды уже, перешептываясь, ждали у служебного входа сотрудники ГРМ, истцы и примкнувший в качестве эксперта зампредседателя петербургского ВООПиК Александр Кононов. Немногочисленные аккредитовавшиеся на «хеппенинг» журналисты сопровождали появление делегации фотовспышками — так что напрашивались ассоциации с красной дорожкой во время кинопремий.

Около неприметной лестницы сбоку от парадного крыльца ГРМ случился первый раунд дебатов между истицей Ириной Шалиной и представителем ответчика по делу — КГИОП — юрисконсультом Еленой Патока.

— Тут предполагается устроить вход для инвалидов. Но для этого демонтируют сделанные по историческому образцу Росси ступени, — отметила Шалина.

— Нынешнее мощение — не историческое. Данная территория несколько раз перестраивалась. Здесь был и газон, и каменные покрытия, — парировала Патока.

Заглянув в темный, напоминающий благодаря старинным кирпичным сводам фильмы о «Гарри Поттере», цокольный этаж под крыльцом, Ирина Воробьева направилась в Сервизный двор Михайловского замка. Тот самый, вокруг которого возникло больше всего споров, так как там ГРМ намерен оборудовать лифты для маломобильных граждан и лекционный зал.

— На втором этаже делаются новые проломы и проемы, вместо окон появляются двери, — заявила Шалина.

— Проломов здесь нет. В окнах просто разбирается подоконное пространство, чтобы обустроить двери, — объяснила свою точку зрения Патока.

— Уважаемые, давайте экономить наше время, — после нескольких таких раундов начала разнимать спорщиков Воробьева.

Предмет дискуссии не менялся от помещения к помещению: Шалина доказывала, что прорубать дополнительные двери и закладывать окна не стоит даже ради благородной цели приспособить музей под современное использование. Патока возражала. Иногда к спору — на стороне истцов — присоединялся Александр Кононов, а Патоку поддерживала главный архитектор музея Ирина Тетерина.

Но что зримо менялось на пути Ирины Воробьёвой — так это интерьеры: судье удалось заглянуть в те уголки музея, куда обычных посетителей не пускают. Бежевое пальто упало с плеч служительницы Фемиды у входа в фонд картинных рам, обнажив — как это и полагается — черную мантию и белое жабо. Но особых возможностей для эффектного дефиле площадка не предоставляла. Судье пришлось балансировать на шатких деревянных мостках между рядами вплотную прижатых друг к другу картинных рам. Некоторые из них были в два раза выше человеческого роста.

В библиотеке Русского музея судья осмотрела витую металлическую лестницу, покрытые зеленым бархатом столы (за которыми, кстати, прямо во время судебного заседания читали издания по искусству обычные сотрудники Русского музея), задумчиво притронулась к пыльному россиевскому окну, между рамами которого чах цветок. В отделе химико-биологических исследований взору Воробьевой предстали ряды стеклянных колб, весы и — неожиданно — заросли домашних цветов и висящий с зимних праздников рождественский венок.

Однообразие судебных прений оживлялось репликами судебных приставов («Куда деваться. Заодно окультуримся», — вздыхали они). А также перепалками между Михаилом Золотоносовым и завсектором юридического отдела контрактной службы ГРМ Дмитрием Ильиным.

— Попасть в мою статью — особая честь, — громогласно заявил Золотоносов.

— Если бы я заранее знал, я бы журнал для автографа захватил, — саркастически улыбнулся Ильин.

Когда журналист отправился исследовать особую бронекладовую (закрытое помещение, где хранятся предметы древнерусского искусства с содержанием драгметаллов и камней), юрист поинтересовался, на сколько там хватит воздуха и не стоит ли поплотнее закрыть дверь.

Заседание закончилось в парадной анфиладе Михайловского дворца. Прогулявшись по залам Дмитрия Левицкого, Владимира Боровиковского, Сильвестра Щедрина, Ильи Репина, знаменитому залу № 14, где находятся «Последний день Помпеи» и полотна Ивана Айвазовского (все эти помещения, подчеркивают истцы, подвергаются опасности в случае реконструкции), Ирина Воробьева поставила точку в васнецовском зале, рядом с «Витязем на распутье».

— В судебном заседании объявляется перерыв, — сообщила она.

К этому моменту одно обстоятельство, несмотря на все разногласия, всё-таки мирило истцов и ответчиков. Это была усталость: судебный марафон длился 3,5 часа. Так много в музее за один раз проводит редкий любитель искусства.

Слушание продолжится 21 мая — уже в здании Куйбышевского районного суда и в стандартном порядке.

Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»