КС изучит "мракобесие" и "бред" закона о митингах

Мракобесие и бред. Такие слова прозвучали 27 ноября в Конституционном суде, где депутаты Госдумы и Эдуард Лимонов оспаривали закон о митингах. С точки зрения заявителей, он был принят в рекордные сроки и с рекордными нарушениями. Их оппоненты, впрочем, утверждают, что документ, легализовавший миллионные штрафы и обязательные работы для организаторов несанкционированных публичных мероприятий, направлен на «установление гражданского мира и согласия». А мнение регионов, которое забыли спросить принимавшие закон единороссы, все равно ни на что не влияет.

«Мракобесие», «бред», «норма, которую нельзя не нарушить». Оппозиционный десант, высадившийся 27 ноября в Конституционном суде, не скупился на эпитеты. Что и понятно, ведь заявители оспаривали скандальный закон о митингах, легализовавший в июне этого года миллионные штрафы и обязательные работы для организаторов публичных акций. Летом на документ пожаловались 102 депутата от «Справедливой России» и КПРФ. В октябре заявление в КС написал лидер «Другой России» Эдуард Лимонов. В суде два обращение решили объединить в одно дело, которое и было заслушано сегодня.

Сетования и ламентации депутатов, чей запрос Конституционный суд с трудом уместился на 36 страницах, взялась озвучить справедливоросс Елена Мизулина. В результате ее речь заняла почти 1,5 часа. Председатель КС Валерий Зорькин признался, что такого на его памяти еще не было. «Каковы нарушения, такова и продолжительность выступления», – парировала народная избранница.

У регионов не спросили

Претензии парламентариев сводились к нескольким пунктам, главным из которых стали многочисленные огрехи, случившиеся во время работы над законом. «Документ был внесен в Госдуму 10 мая «Единой Россией», зарегистрирован в 16.39. А уже в 19.03, то есть после окончания рабочего дня, направлен в комитет по конституционному законодательству, который в тот же день его и одобрил, – отметила Мизулина. – Вся процедура работы над текстом заняла 26 дней, хотя при соблюдении регламента она должна была длиться в четыре раза больше».

На чем сэкономило время парламентское большинство? Прежде всего, на согласовании закона с регионами, которое не проводилось. Так же, как и взаимодействие по поводу проекта с Советом Федерации. Документ претерпел серьезные изменения и был принят во втором и третьем чтении одновременно, хотя парламентарии, голосуя, так и не получили финальный текст закона на руки.

Системная оппозиция припомнила в КС и прерванную «итальянскую забастовку», когда Илья Пономарев и Дмитрий Гудков читали вслух каждую из поправок к нормативному акту вместо того, чтобы огласить их единым пакетом. «Регламент Госдумы предусматривает, что автор поправки может выступать с трехминутной речью. Но в ходе второго чтения законопроекта указанное правило дважды менялось: время на выступление сократилось сначала до 1 минуты, затем и до 30 секунд», – продолжала Мизулина. В результате нижняя палата парламента все-таки одобрила документ 5 июня: ближе к полуночи.

Нашли депутаты нарушения и в содержании конкретных статей, которые сочли несоразмерно жестокими. Максимальный штраф за нарушение антимитингового законодательства повысился для граждан с 5 до 300 тысяч рублей, для должностных лиц – до 600 тысяч, для юрлиц – до миллиона, напомнил другой представитель системной оппозиции, глава юридической службы КПРФ Вадим Соловьев. «Средняя заработная плата в России на момент принятия нормативного акта составляла чуть более 25 тысяч рублей. Для сравнения, в Японии штраф за аналогичные действия в переводе на русские деньги насчитывает 20 тысяч рублей при средней зарплате около 112 тысяч рублей», – добавила Елена Мизулина. Она же отметила, что новый закон фактически ставит крест на пикетировании, так как несколько одиночных пикетов в судебном порядке могут быть признаны единой акцией. «Что должно быть в заявке на проведение таких мероприятий? Куда такую заявку подавать? Прямо в суд?» – вопрошала депутат.

Лимонов в КС - «как рояль в однушке»

Претензии Эдуарда Лимонова, появившегося в КС вместе со своим представителем Глебом Лаврентьевым, оказались менее глобальными, чем думские. Другоросса не устроил только один пункт закона, согласно которому организовывать митинги на год лишается права гражданин, два или более раза привлекавшийся к административной ответственности за нарушения в ходе подобных мероприятий. «Я знаю, в каком государстве мы живем, но надеюсь, что, может быть, по моему мелкому пункту удастся победить», – делился чаяниями с журналистами Лимонов. Сам он уже трижды был оштрафован по новому закону, причем первый раз – в июле, когда документ только вступил в силу.

Впрочем, оппозиционер со стажем едва ли не больше времени, чем процессу, уделил изучению обстановки в Конституционном суде: «То, что я нахожусь в этом зале, как-то диковато смотрится. Я здесь неуместен, как рояль в хижине или в скромной однушке на окраине Москвы». Судей КС Лимонов сравнил с «пожилыми ребятами и девушками в красивых рясах» и добавил, что сам по себе антимитинговый закон – «бред, мракобесие и репрессивный дух из пасти дракона».

«Устанавливает гражданский мир, стимулирует к сотрудничеству»

А вот в трактовке официального представителя Госдумы в Конституционном суде, единоросса Дмитрия Вяткина документ оказался совсем другим: «направленным на установление гражданского мира и согласия», «стимулирующим организаторов мероприятий и органы власти к сотрудничеству». По наблюдениям парламентария, принятие скандального закона если и сопровождалось нарушениями регламента, то незначительными: «Текст к третьему чтению был подготовлен и доведен до сведения депутатов – тех, кто хотел его видеть. Эта работа велась параллельно (с внесением поправок – прим. «Фонтанки»)». Развеял оратор и опасения своих коллег по поводу непропорциональной жестокости штрафов. Оказывается, сравнивать их нужно не со средней зарплатой, а с затратами организаторов уличных акций, которые приближаются к «миллионам рублей». Утешил депутат и Эдуарда Лимонова, отметив, что годовой запрет на организацию митингов для административно наказанных активистов – «это не пожизненное ограничение в правах. Для госслужбы, педагогической деятельности существует и пожизненное».

Полномочный представитель президента в КС Михаил Кротов тем временем направил свою энергию на то, чтобы доказать высокому суду: к мнению регионов Госдума если и должна была прислушиваться, то отнюдь не в обязательном порядке. Парламенты и правительства субъектов РФ все равно «не могли наложить вето на федеральный закон». К тому же, при рассмотрении проекта Советом Федерации о нем высказались сенаторы, представляющие различные территории России. Например, Олег Пантелеев от Курганской области. «В регионах вообще-то против этих всех явлений. И там никак не воспринимают вот эту возникшую митинговщину, ночлеги на улицах, парках и скверах, всевозможные голодовки. Они хотят, чтобы все-таки установилось главенство закона над беззаконием», – процитировал члена СовФеда Кротов, видимо, из чувства приличия опустив одну фразу: «Люди на самом деле ждут, ждут непосредственно того, что мы сделаем подарок к предстоящему празднику и примем этот закон».

Конституционный суд вынесет решение по поводу спорного нормативного акта в закрытом порядке и огласит его публично. Как правило, процедура занимает несколько недель. По информации Елены Мизулиной, если документ будет признан неконституционным, его вернут в Госдуму, где вновь рассмотрят в первом чтении.

Пока единственным официальным представителем органов власти, согласившимся с доводами заявителей, стал Александр Саломаткин, озвучивавший точку зрения Совета Федерации. Он отметил, что может понять критический настрой депутатов в отношении нарушенного думского регламента. Впрочем, обращаясь в КС, они выносят внутренние проблемы на всеобщее обозрение, «уподобляясь унтер-офицерской вдове, которая сама себя выпорола».

Софья Вертипорох, «Фонтанка.ру»