Владимир Владимирович Путин захотел исторической правды, пусть даже она не совсем приятна. На ней он предполагает строить патриотическое воспитание.
«Надо быть честными», – сказал он. Вот, примеру, его мнение о Катыни: «Трагедия ужасная, но при этом никто не хочет вспоминать о трагедии наших пленных 1920-х годов. Надо говорить об этом. Да, такая была жизнь, такой был мир кривой – уничтожали друг друга». С этим невозможно не согласиться. И вообще – Владимир Владимирович все говорит верно, но от того, что он говорит, и до дела – очень большое расстояние.
Ну так как, правду захотелось? Ну так Бога ради. Вот только с какого периода-времени, с «Повести временных лет» или еще с какой «повести»? Ну, так и давайте говорить правду.
А то у нас, что ни факт исторический, так то тебе и – сказка, версия, миф, легенда, придумка, сказание, толкование.
С чего начнем? С Рюрика или с походов к Царьграду со святой целью грабежа?
А может, о Владимире Красно Солнышко начнем размышлять? Или о княгине Ольге?
Или задумаемся над тем, что же из себя, все-таки, представляет такое прекрасное человеческое образование, как «русские»? Или будем размышлять об Орде, Чингисхане, иге, Батые, Дмитрии Донском, Юрии Долгоруком?
Как с точки зрения сегодняшней этики подойти к этике минувших времен. Ведь воззрения на этику, мораль менялись, и очень сильно.
Может быть, об Иване Грозном поговорим? Об опричнине? И о том, надо ли ее было принимать или не надо?
Возможно, нас увлекут размышления о царе Петре? И то утверждение Пушкина, взявшегося, по повелению Николая Первого, за описание его жизни: «Это не совместимо с понятием чести».
Вот видите? Чуть начнем и уже «не совместимо». А ведь понятие чести, человеческого достоинства – это то, единственное, что проходит сквозь века совершенно неизменным. Мораль меняется, этика мечется из стороны в сторону, как вавилонская блудница, но честь – никогда. То есть, честное отношение к истории Петра Первого, сократившего население России за годы ему отведенные почти в два раза, будет способствовать росту патриотизма? Согласен, будет. Продолжим?
Наверное, история царствования царей – Павла, всех Александров, обоих Николаев – она нас вдохновит на несение сердец на алтарь Отечества?
Или история Русской православной церкви нас подвигнет на самопожертвование?
Но советский период в истории? Возможно, он будет богат на откровения ведарей и ведуний от истории, так необходимых нам для воскрешения самого духа патриотизма, поистрепавшегося в последние дни.
И до какого же периода у нас будет распространяться наше откровение? Затронет ли оно новейшую историю – кто, когда, куда и как пришел к власти, какими путями, какие при этом были подводные камни, клятвоотступничество и, возможно даже, мы имели некоторые элементы христопродавства?
И при этом мы все время будем возвращаться к патриотизму, отмечая на нем исторические факты как некие родимые пятна. Все так?
Но тогда придется разбираться и в этимологии слова «патриотизм», тогда же и выяснится, что «патриотизм» происходит от «патрио» или «падре» – отец, Отечество, отеческая забота.
И вдруг выяснится, что патриотизм – это ответное чувство на заботу, на участие, на воспитание. Это когда Отечество держит своего гражданина у себя на коленях, пока он еще мал, неразумен и способен обделаться в храме. Оно лелеет его, согревает в своих ладонях, учит только хорошему, нестрого наказывает, страдает по нему, сохраняет, пестует, заботится о пропитании только самыми хорошими продуктами, выносит за ним ночные горшки при немощи и болезни, утешает его в страсти и провожает в последний путь.
Вот тогда Отечество имеет право на сыновний долг, именуемый еще во всем мире как патриотизм.
Ну так как? Не расхотелось еще ворошить историю Государства Российского?
Александр Покровский
