Режиссер Дмитрий Егоров: «Диагноз театральному Петербургу? Отсутствие риска и чувства времени»

Существует ли в Петербурге молодая режиссура как явление? Как чувствует себя в культурной столице молодой и успешный петербургский режиссер? Мечтает ли он занять пост главного режиссера в одном из городских стационаров? Каково выживать в городе новому театральному организму? На эти и многие другие вопросы, связанные с молодой режиссурой, корреспондент «Фонтанки» побеседовала с Дмитрием Егоровым – одним из самых востребованных в России 30-летним режиссером из Петербурга.

- Режиссерский диплом ты получил в 2005 году. Как менялось твое самоощущение в профессии за эти годы?

- Особенность моей ситуации в том, что до того, как поступить на драматический факультет, я три года учился на театроведческом факультете и имел возможность очень хорошо изучить контекст петербургской театральной жизни. Почти каждый вечер я ходил в театр, смотрел спектакли, пытался понять, что нравится, что не нравится и по какой причине. Тогда – в конце 90-х годов - в петербургском театре был подъем. Это было время, которое получило название «новой волны питерской режиссуры». Тогда только-только возник Бутусов – и то, что он делал в Театре имени Ленсовета, мне безумно нравилось. А Хабенский, Трухин, Пореченков, Зибров воспринимались как новая формация молодых актеров. Очень интересно было в «Балтдоме»: тогда там одновременно жили и «Фарсы» Виктора Крамера, и Могучий с «Формальным театром», и театр «Потудань» Руслана Кудашова, и Праудин с его «Экспериментальной сценой». Тогда же весь город вдруг оказался оклеенным листовками «В Мадрид! В Мадрид!» - началась история «НеБДТ – Небольшого драматического театра» Льва Эренбурга. Было ощущение нового дыхания.

Потом я поступил на драмфак и выпал из этого процесса. Времени на хождение в театр уже не оставалось. Потом закончил институт. Но тогда, как и сейчас, у меня не было желания прийти в какой-нибудь театр и сказать: «Дайте мне у вас поставить». Зачем навязываться? Если режиссер нужен, его зовут. Почему я с удовольствием еду в Сибирь? Потому что чувствую, что там я нужен, меня туда зовут, работу дают и денег за эту работу платят. С другой стороны, в Петербурге мне тоже тогда повезло: мне, начинающему режиссеру, дали поставить два спектакля в БДТ, на Малой сцене.

- Как это случилось?

- Дело в том, что я тогда в городе фигурировал не только как молодой режиссер Егоров, который выпустил не оставшийся незамеченным преддипломный спектакль «Облом OFF», но и как драматург Данила Привалов. И Темур Нодарович Чхеидзе изначально позвал меня поставить в БДТ что-то свое. Но я начал предлагать другое. Через полгода переговоров я все-таки поставил там спектакль «Bella, чао!» по пьесе Привалова «Люди древнейших профессий». Но до того я уже сделал диплом в Екатеринбургском ТЮЗе, «Дульсинею Тобосскую» по пьесе Володина. А с «Bella, чао!» довольно скоро возникли проблемы, которые и не могли не возникнуть: 50-60-летней публике, традиционной для БДТ, проблемы киллеров, бизнесменов и ментов были совершенно неинтересны. А молодежь в БДТ ходит неохотно. Спектакль сняли через год-полтора. И была еще «Ангелова кукла» по книге рассказов Эдуарда Степановича Кочергина (главного художника БДТ. – Прим.ред). За три дня до выпуска спектакля умер Кирилл Юрьевич Лавров, окончилась эпоха. И весь юмор из спектакля в секунду улетучился.

- Но потом он обратно туда вернулся. Спектакль-то хороший в итоге получился, для начинающего режиссера так и совсем хороший.

- Возможно, но тогда я так не думал, выпуск был в итоге тяжелейший. Ну, и за год я понял, что БДТ – это не для меня, а потом и вовсе – что надо из профессии уходить. Но так случилось, что остался у меня один должок. Я обещал поставить в  Молодежном Театре Алтая спектакль по пьесе Данилы Привалова «Прекрасное Далёко», а так как пьеса была посвящена памяти Макса Васюка, лучшего моего друга, то не выполнить этот долг я не мог. В Барнаул я совершенно честно ехал ставить свой последний спектакль.

- А в Барнаул тебя кто сосватал?

- Олег Семенович Лоевский, благодаря которому и моя дипломная «Дульсинея Тобосская» случилась.

- Лоевский – одна из ключевых фигур сегодняшнего российского театрального процесса. Кроме того, что он – постоянный эксперт «Золотой маски», Лоевский еще и участвует в организации множества театральных фестивалей. А как бы ты определил его роль в судьбе молодых российских режиссеров и своей собственной?

- Вообще Лоевский изначально – завлит екатеринбургского ТЮЗа, но Лоевский – это еще и тот человек, который предоставляет режиссерам возможность работать по профессии. Вот Анатолий Праудин (петербургский режиссер, руководитель Экспериментальной сцена под крышей «Балтийского дома». – Прим.ред.) говорил когда-то, что режиссерами после десятого спектакля становятся, а где эти 10 спектаклей поставить? А поскольку к Лоевскому за советом по поводу молодых режиссеров и новых пьес обращаются очень многие театры страны, то получается, что он фактически - крестный отец десятков молодых российских режиссеров, и мой в том числе. Так вот, из Барнаула тоже обратились к Лоевскому, он отправил им список режиссеров, которых можно приглашать на постановки, и третьим в этом списке оказался я. В Барнауле я обнаружил большой запас человеческого, чего в БДТ как раз не чувствовалось.

- А как проявлялось это отсутствие человеческого в БДТ?

- Ну, например, перед первой репетицией в БДТ я попросил у завтруппой поставить нам в репетиционный зал чайник. «Зачем?» - спросили меня. «Ну, пока застольный период, сидим, читаем, чай-кофе будем заваривать». В ответ услышал очень резкое: «Митя, Вы что не понимаете, где Вы оказались? Какой чайник? Это БДТ! У нас есть буфет, идите и пейте кофе в буфете». А в Барнауле, например, вообще буфета не было – ни актерского, ни зрительского. Зато был чайник. Или, скажем, в БДТ, ровно под конец репетиции вдруг появлялась женщина из режиссерского управления и показывала на часы: мол, время истекло, сворачивайте лавочку. И я на полуслове вынужден был прерывать репетицию. А в Барнауле мы сами выстраивали правила, по которым существовали. В основном, работали продленными репетициями с середины дня до позднего вечера, и никто нам не мешал. Сколько хотелось репетировать – столько и репетировали. И это совершенно не значит, что БДТ хуже Молодежного Театра Алтая. Опыт, который я приобрел в БДТ, - он очень серьезный, правда. Просто в регионах уровень свободы другой и на порядок меньше табу. Только в Сибири наконец-то начал вкус появляться к работе, может, потому, что корнями я оттуда. А дальше Омск, Самара, Саратов, Сахалин, Москва, Новосиб…ну много всяких театров повидал, и в каждом – свой уклад.  И постепенно стало понятно, что ты не можешь под каждый театр стелиться. Очень многое зависит от режиссерской бескомпромиссности и свободы в том, что ты делаешь. Но надо и понимать, что свобода дорого стоит, права на ошибку нет, и стараешься каждый раз внутренне выкладываться на полную. Либо провал, либо победа. Но тут очень важно именно то, что тебя зовут, потому что ты нужен такой, какой ты есть. И задачи ставятся такие, что у режиссер остается достаточно свободы. Например, говорят, что нужно заполнить определенную нишу в репертуаре, а чем – это уже твой выбор.

- И как определяется эта «ниша»?

- По-разному. Например, «что-то современное на молодежную аудиторию». Или: «взрослый спектакль на камерной сцене». И очень важно на берегу понять, чем ты такой, какой есть, можешь помочь своей разовой работой театру, который тебя позвал, доверил. И еще есть такой момент: иногда москвичей-питерцев не очень любят в Сибири, потому что люди, которые приезжают из столиц, иногда ведут себя так, как будто бы они боги, снизошедшие с небес в провинцию. Понятно, что это абсолютно неверный подход. Для меня одна из главных задач на выезде  - понять законы того места, куда приезжаю, полюбить этот театр, организовать команду, которая не даст спектаклю разболтаться, когда ты уедешь.

И в итоге что произошло? За 2,5 – 3 года я понял, что регионы для режиссера – возможность интереснейшей и продуктивной работы. Понял, что там – рискуют. А в Питере – не рискуют. Но без риска-то театр не развивается. Риск – это когда пробуешь, экспериментируешь, ищешь, читаешь новые тексты. Грубо говоря, придумываешь новости, а не копаешься в архивах. И у нас этого мало. Город у нас очень боязливый…

- …а мне кажется, ленивый и нелюбопытный. Чтобы что-то новое поставить, надо хотя бы что-то новое прочитать, а никто ничего читает.

- Это правда. Логика сейчас у театрального Петербурга примерно такая: мы работаем так, чтобы не придрались, чтобы как бы чего не вышло. Мы, мол, план выполняем, спектакли играем, ожидания обывателя не обманываем, острые углы обходим. И такой полный нейтралитет – всюду. «Тихие троечники», короче. Продуктивно на уровне художественной программы рискуют немногие. Из государственных театров сейчас - Александринка, наверное. Но это – исключение, скорее.

В общем, в какой-то момент понял, что совершенно спокойно могу уехать работать на периферию и не испытывать никакой рабочей тоски по Питеру. Но в тот момент мы с Миленой Авимской решили попробовать новый проект: лаборатория «ON.Театр». И первая же лаборатория подтвердила, что никому «наверху» в этом городе ничего не интересно: приглашения прийти-посмотреть эскизы молодых режиссеров, участников лаборатории, были разосланы всем руководителям петербургских театров, а приходил только Михаил Левшин из «Комедиантов». Да, еще Светлана Лаврецова, директор ТЮЗа, на один из девятнадцати показов пришла. Милена продолжила лабораторию, а я от дел отошел и со спокойной совестью снова уехал в Сибирь.

- Говорят, правильно поставленный диагноз – половина успеха при лечении болезни. Какой бы ты поставил диагноз театральному Петербургу?

- Диагноз? Мещанство. Обывательщина. Подмена активного творческого процесса вялотекущей театральной рутиной. А кроме того, отсутствие чувства нерва времени, его динамики, его агрессии - всего того, что на улице. В театр очень удобно закататься, как в консерву, создать свой мирок. Я очень много видел таких примеров, не только в Питере, конечно. Но практика показывает, что, зрители в регионах в значительно большей степени сохранили способность удивляться и радоваться в театре, а актеры – что-то новое, значительное из себя доставать и этим делиться. Поэтому я не люблю слово «провинция». Ну какая Омская драма провинция?! Там внутри театра сознание культурной миссии совсем другое! А в Питере… Рубеж веков дал столичным актерам понять, что роль в хреновом сериале обеспечивает ему машину и ремонт в квартире, и понятие «медийность» гораздо важнее, чем понятие «признание». Сейчас для половины петербургских актеров понятие «репетиция» превратилась в рутину и обязаловку. А такое отношение подрывает сами основы профессии. К тому же, актеров надо воспитывать - так, как, например, они воспитаны в МТЮЗе у Гинкаса и Яновской, где артисты с интересом ходят даже на те репетиции, в которых не заняты, и где им в голову не придет отпрашиваться на съемки во время выпускного периода. А в Питере случаются криминальные случаи, когда, например, актер, игравший главную роль, может за три недели до премьеры отпроситься у руководства театра на двухнедельные съемки. И руководство его отпускает! И мы после этого хотим, чтобы у нас с театром все хорошо было?

- Я понимаю, что неблагодарное дело говорить от лица поколения, и все же: как тебе кажется, есть ли в городе полноценное дееспособное поколение молодых режиссеров и каковы его приоритеты?

- Да, конечно! В городе существует молодежное альтернативное сообщество, очень живое и интересное. Это, прежде всего, молодые коллективы, которые между собой постоянно общаются, содержательно и конструктивно: театр «Мастерская», театр ТРУ Саши Артемова, театр POST Димы Волкострелова, театр MORF Сережи Хомченкова, Макс Диденко, Женя Сафонова, Семен Александровский, компании Дениса Шибаева, Миши Смирнова, ну, много еще могу людей назвать. Далеко не все их спектакли – шедевры, это так, но рост ощутимо наблюдается. Понятно, что большинство из них прошло через «ON.Театр» Милены Авимской - если Милена этот свой проект оставит, катастрофа будет, большинству молодых режиссеров просто некуда будет пойти. И, тем не менее, никто из этих режиссеров, по-моему, в стационары не ломится. Многие, правда, на голяках и живут непонятно на что, но при этом как-то все очень трезво понимают, что чуда не произойдет… Недавно вот Дмитрий Дмитриевич Месхиев назначил нам встречу в «ON.Театре» с целью пообщаться с молодой режиссурой. Мы все приехали, а он – нет. Не знаю почему. Но ни у кого не было слез по поводу того, что диалога не состоялось – все мы понимаем, что никому особо в этом городе не нужны, кроме наших зрителей. 

Правда, тут надо быть честным: весной комитет по культуре дал некоторые деньги лаборатории «ON.Театр», ну и «Этюд-театру» что-то перепало, так как мы в «ON.Театре» эти спектакли и выпускали. Так что со спектаклями «Двое бедных румын, говорящих по-польски» и «Развалины» мы, по крайней мере, выйдем в ноль. Хотя на сегодняшний день еще денег этих никто не видел, нам их только обещают.

- Чего, по-твоему, не хватает театральному Петербургу, чтобы он стал как-то выправляться?

- Я много об этом думал. Главное, наверное - с человеческой точки зрения - это попытаться как-то объединиться, вопреки всему сформировать какое-то сообщество театральное. Потому что реально у театрального Петербурга нет объединяющих идей, каких-то общих дел. СТД никак на формирование театрального сообщества не работает, критический цех разобщен, руководители театров думают о чем угодно, только не о диалоге друг с другом. Посмотри, как это мещанское время отворачивает человека от живого общения с другим человеком, от искренности! Профессиональное общение – очень важная составляющая творческого процесса, по-моему.

Понятно, что нужны и новые законы. Чтобы, если человек получает театр, то он мог вывести всех, кто работает в театре на улицу, а потом сказать: вот ты, ты и ты – заходи обратно, а вы - извините, как сделал в свое время Георгий Александрович Товстоногов, который создал лучший театральный проект советской эпохи под названием БДТ. По-моему, стоило бы также поднять зарплаты актерам за счет сокращения трупп. Чтобы люди, которые заняты в театре, не думали о постоянном поиске денег на стороне. А не хочешь, например, в театре работать, хочешь славы в газете «Телесемь» – уходи совсем и снимайся в сериалах, а на твое место придет другой. По-моему, от этого качество и спектаклей, и сериалов только возрастет.

- Но, что бы ты ни говорил про Петербург, у тебя же все-таки есть такая корневая, настоящая питерская театральная история, которая крепко привязывает тебя к этому городу. Я имею в виду «Этюд-театр», который возник из выпускников мастерской Вениамина Михайловича Фильштинского 2011 года, где ты уже год работаешь главным режиссером. Расскажи о нем.

- Ну, первый сезон «Этюд-театр» начал с единодушного ухода из Театра на Васильевском. И весь год мы провели, работая на разных площадках, которые нам протянули дружескую руку. За сезон выпустили 5 премьер и сыграли около 80 спектаклей. Сейчас я хочу сказать, что мы Владимиру Дмитриевичу Словохотову, директору Театра на Васильевском, благодарны, потому что ситуация ухода «Этюд-театра» из его стационара нас тогда сплотила. Ребята тогда за несколько дней повзрослели, узнали жизнь такой, какая она есть. Почему мы выжили, никто не понимает, в том числе, и мы сами. Но нам многие актеры из театров города завидуют, говорят: «У вас - свобода». И хотя у ребят иногда нет денег на метро, те, кто остались, пока не проявляют активного желания идти работать в петербургские стационары.  К тому же, у нас практически весь театр на велосипедах, поэтому летом за метро можно и не платить…

С другой стороны, недавно мне позвонили из одного сибирского театра, пригласили работать главным режиссером, я отшутился, что я сейчас – многодетный отец, или, как минимум, старший брат, за спиной которого еще 16 актеров, и если я куда-то на постоянную работу – то только с ними. Через неделю звонят снова: «Митя, мы нашли 7 ставок, а еще 9 освободим в ближайшее время, вы приедете?» Аж грустно стало. Потому что не поедем.

При этом я не могу сказать, что «Этюд-театр» намертво привязывает меня к городу. Я все равно один-два спектакля в сезон в других городах успеваю сделать. Если пойму, что мы с «Этюд-театром» идеологически скисли, или прекратили развиваться, или всем надоело жить впроголодь,  - тогда честно скажу, что не справляюсь, и в Сибирь, в Москву или еще куда-нибудь. Потому что единственное дело, которое, меня сейчас в Питере надолго удерживает, – это «Этюд-театр».

- Но ведь и есть то, о чем говорил Александр Николаевич Сокуров на экстренном заседании комиссии по культуре ЗАКСа с участием Дмитрия Месхиева: комитет по культуре должен создавать возможности для молодых перспективных, талантливых людей, иначе он не нужен вовсе.

- У нас есть очень трезвое понимание того, что нам никто ничего не должен. Это чувство очень помогает и успокаивает.

- Митя, я не согласна. Я считаю, что за год вы доказали, что вы – именно тот коллектив, которому город обязан помочь. Вы выпустили пять спектаклей, хотя в иных стационарах, живущих за государственный счет, вышло 1-2 премьеры, и последние два спектакля «Этюд-театра» - «Двое бедных румын…» и «Развалины» - это очень серьезные работы. И если Месхиев – профессионал, рядом с ним в комитете по культуре должен быть человек, который ему об этом сообщит и предложит механизмы того, как вам помочь. И вы имеете права этого требовать. И я имею, потому что бюджетные деньги – это деньги налогоплательщиков, и мои, и твои в том числе. А выжили вы – потому что сформировался зритель, который не хочет ходить в так называемые «традиционные» стационары, а хочет смотреть современный, радикальный, честный, жесткий, молодой театр. В этом смысле, у вас тоже есть право на государственную поддержку. 

- Да это все понятно, разумеется, мы будем подавать заявки на гранты, но при этом мы отдаем себе отчет, что на эти деньги рассчитывать нельзя, никаких гарантий нет. Так что пока мы будем пытаться делать полуевропейскую модель существования - без своей сцены, нет в ней пока острой надобности. А в чем надобность есть, так это в постоянной репетиционной базе в центре города. Чтоб элементарно было, где собраться. А то у нас общие сборы, бывает, и на улице иногда проходят, во двор какой-нибудь зайдем всей толпой – и начинаем оргвопросы решать. Прохожие вокруг офигевают.

Кстати, за год у «Этюд-театра» еще и наладилась активная гастрольная жизнь. На Сахалин летали, спектакль «Адин» Леши Забегина несколько раз сыграли в Москве, в том числе, на «Театральной бессоннице», и в Нижнем Новгороде, «Стыдно быть несчастливым» Семена Серзина сыграли на Володинском фестивале, и это неожиданно стало одним из важных событий. В Воронеже на платоновском фестивале показали «Потудань» того же Семена, а в июле в Выборге будем ее играть. Свозили «Наташины мечты» в Гамбург и в Берлин – и еще туда поедем, видимо. Вообще, ездим с удовольствием. Ну, какие-то бонусы, есть, конечно. Алена Митюшкина премию «Прорыв» получила, например. 

Стыдно, конечно, что драматургам – Ярославе Пулинович, Дороте Масловской, Юре Клавдиеву мы не может предложить даже самого минимального гонорара. Перед приглашенными режиссерами Катей Гороховской и Женей Сафоновой неудобно – они за постановки ничего не получили, как, впрочем, и художники. Про себя вообще молчу. С другой стороны, миссию главного режиссера я, думаю, выполняю: многие ребята актерски очень серьезно развиваются, да и театр за год из студенческого стал вполне себе взрослым.

Сейчас мне кажется, что идеальная схема существования для «Этюд-театра» - это копродукции с разными стационарами и площадками. У нас есть творческий ресурс, а какой-либо городской театр может предложить проект, ну а там уже можно разрабатывать схему сотрудничества. Именно так мы выпустили с «ON.Театром» «Развалины» и «Румын». Все от этого выиграли, кстати. Хотя я прекрасно понимаю, что в «ON.Театре» мы не можем долго засиживаться – надо дать другим возможность играть, а у нас там уже три спектакля в репертуаре.

Короче, подводя итог года с «Этюд-театром», я могу сказать: для нас пока не главное иметь теплое место под солнцем – нам важно иметь свободу, иметь возможность говорить правду и работать. В «Этюд-театре» вообще мало инфантильности. Здоровый коллектив, нормальные парни, красивые девушки, и все в перспективе – очень хорошие артисты. Вениамин Михайлович Фильштинский, наш худрук, театр не оставляет – мы с ним все время советуемся. Других выпускников мастерской Фильштинского постепенно к работе привлекать пытаемся. В «Развалинах», например, играет Уля Фомичева, настоящий профессионал – ей-то, кстати, на метро тоже не всегда хватало. У нас, слава богу, появился адекватный директор – Данил Вачегин, с его приходом гораздо легче жить стало. Очень не хватает нам крепких администраторов,  тур-менеджера, дизайнера, и человека, который сайт бы на себя взял, ну в общем, чтобы как-то дальше и в организационном плане двигаться. Ну, вот тут мы, конечно, опять упираемся в деньги, которых нет. Все, что мы зарабатываем, делим поровну, но зарабатываем мало, это факт. В конце сезона собрались театром, чтобы поговорить о том, как нам жить дальше, и пришли к решению: еще год работаем. Будем работать там, где дадут возможность творчески и свободно реализовываться. Для меня следующий сезон – контрольный.

- То есть второй сезон будет?

- Да, в середине сентября откроем сезон блоком спектаклей в «ON.Театре» - «Румынами», «Развалинами» и «Наташиными мечтами». Видимо, осенью поедем с «Птицей Фениксом» в Москву и в Беслан, и с «Наташиными мечтами» - в Мюнхен. Что касается постановочных планов, то осенью Алессандра Джунтини в «ON.Театре» начинает одну интересную историю репетировать, триллер практически, премьеру на декабрь наметили. Зимой начну с ребятами репетировать в «Приюте комедианта» «Леди Макбет Мценского уезда» - попробуем классику наконец-то. Ну, а дальше, к весне, посмотрим. Не будем смешить Господа и рассказывать ему о своих планах, тем более что все мы под ним, Господом, ходим.

Досье «Фонтанки»
Дмитрий Егоров, театральный режиссер, 32 года.
В 2005 году окончил Санкт-Петербургскую академию театрального искусства, (мастерская Г.М.Козлова). На сегодняшний день поставил 18 спектаклей, в том числе: «Дульсинея Тобосская» по пьесе А.Володина, «Прощание славянки» по роману В.Астафьева «Прокляты и убиты», «История города Глупова» по произведениям М.Салтыкова-Щедрина, спектакли по пьесам современных драматургов в Екатеринбурге, Тбилиси, Барнауле, Омске, Саратове, Южно-Сахалинске, Москве, Новосибирске, Санкт-Петербурге.
Лауреат молодежной премии «Триумф-2011», номинант Национальной театральной премии «Золотая маска-2012», обладатель наград фестиваля «Ново-сибирский транзит» («лучшая работа режиссера» - 2010 г.  «лучший спектакль большой формы» - 2012 г). Летом 2012 года спектакль Дмитрия Егорова «Убийца», поставленный в Московском ТЮЗе, получил Гран-при NEUE STÜCKE AUS EUROPA 2012 – крупнейшего европейского фестиваля спектаклей по современным пьесам.
С июля 2011 года – главный режиссер петербургского «Этюд-театра».

Жанна Зарецкая, «Фонтанка.ру»
Фото из архива "Этюд-театра"