ПоделитьсяНачиная с 4 декабря, поэт в России больше чем поэт (и даже чем «гражданин поэт»); литература больше чем литература, она - живое руководство к действию по схеме «партизан на допросе»; ну, а обзор литературного года должен получиться чем-то большим, чем простой обзор. Или чем-то меньшим – ведь это в некоем высшем смысле практически одно и то же.
«Wer Grosses will muss sich zusammenschraenken» («Тот, кто хочет достичь воистину великих результатов, должен сосредоточиться на чем-то конкретном»), - сказал Гете в «Фаусте», - причем сказал в настоящем «Фаусте», - а не в том, которого написал по-русски Юрий Арабов, а перевела на немецкий (для Александра Сокурова) Маргарита Коренева. Вот и мы в годовом обзоре не станем растекаться мыслью по древу, чего бы это на самом деле не значило и не стоило, а сосредоточимся на литературных произведениях, рыхливших на протяжении всего года почву для так называемого «Болотного» декабря.
«Однажды Гегель ненароком и, вероятно, наугад назвал историка пророком, предсказывающим назад»… Ровно год назад пародийно незаконченную фразу «И всё заверте…» из рассказа Аверченко повторяли все кому не лень, издеваясь над свежеиспеченной букеровской лауреаткой Еленой Колядиной и над ее лубочно-порнографическим романом «Цветочный крест», - вот, мол, какие страсти-мордасти бумага терпит… Однако, начиная с 4 декабря 2011 года, всё и впрямь заверте… - и всё та же бумага терпит теперь, например, и то, что ее вырывают из милицейского протокола и съедают на глазах у изумленного правосудия, причем выдирает листы из протокола профессиональный адвокат, а пожирает их избранный, утвержденный мандатной комиссией и, соответственно, обладающий личной неприкосновенностью депутат Государственной Думы.
Бывалый революционер Лимонов, как многие деятели (национал-)большевизма до него, полюбил год назад прекрасную еврейку и посвятил ей, замужней, сборник стихотворений «К Фифи», - хотя и в тамошних стихах не обошлось без политических наставлений товарищам по запрещенной партии. Один из которых, Захар Прилепин – главный литературный герой не только года, но и всего десятилетия («Супернацбест»-2011) – в вышедшем весной романе «Черная обезьяна» возвел тему жертвенного революционного романтизма на доселе немыслимую даже для себя высоту: на страницах книги вступает на тропу войны с прогнившим режимом привокзальная проститутка – и гибнет в неравной борьбе на два фронта - с бездушным клиентом (которому бывший нижегородский ОМОНовец придал определенные автобиографические черты) и наглым сутенером-кавказцем. Нельзя, кстати, не подивиться пророческому дару писателя: его героиня «работает» на Площади Трех Вокзалов, а убивают ее в проулке прямо за проспектом Сахарова!
Сергей Шаргунов, напротив, бит не революцией, а хождением во власть – о чем без обиняков и повествует в «Книге без фотографий». По жанру это автобиографический роман. Напомню, что четыре с лишним года назад талантливого писателя Шаргунова, женатого (тогда) на талантливой писательнице Анне Козловой, отец которой (и тоже талантливый писатель) Юрий Козлов работал на важной должности в Совете Федерации под руководством Сергея Миронова, включили под третьим номером в федеральный список «Справедливой России» на выборах 2007 года, - но, увы, почти сразу же, услышав гневный оклик Кремля (Шаргунов, мол, нацбол, пусть и бывший), молодому писателю предложили подобру-поздорову снять свою кандидатуру, посулив ему за это двухмиллионную, в долларах, компенсацию, - а когда он уперся, выгнали со скандалом и чуть не убили. Разумеется, в «Книге без фотографий» речь идет не только об этом: отлученный от политики, Шаргунов тем яростнее занялся литературой, - а отлученная с недавних пор от Совета Федерации «Справедливая Россия» тем яростнее занялась «болотной» политикой, когда всё заверте… и даже, строго говоря, чуть раньше.
Революционно-«болотную» тему года так или иначе репрезентировали многие книги из числа уже обсужденных в этой рубрике. Особенно это становится ясным, когда, по слову поэта, «предсказываешь наперед». Скажем, повальное бегство из Москвы может начаться отнюдь не только в результате эпидемии гриппа (Яна Вагнер, «Вонгозеро»), число жителей одной седьмой части суши может катастрофически сократиться далеко не только по манию властей (Анна Старобинец, «Живущий») и не спасет их при этом никакой балет, не говоря уж о ядерной энергии (Мария Степнова, «Женщины Лазаря»), и так далее… В ту же строку вставляют лыко и шедевры (в основном «шедевры») переводной литературы: о том, что за неприятный народ революционеры, рассказано в «Пражском кладбище» Умберто Эко, а о том, как с ними бороться, - в «Благоволительницах» у Джонатана Литтела.
Роман еще одного Джонатана – прославленного Франзена – перевели у нас только что, и отрецензировать его мы еще не успели, но само по себе название этой современной эпопеи – «Свобода» - подсказывает, что она имеет прямое отношение к нашей теме. И такая подсказка не обманывает: язвительный, но честный американский писатель утверждает, что как минимум последние двадцать лет, вопреки всем и всяческим выборам-перевыборам, в США находится у власти одна и та же партия – а именно Партия жуликов и воров, - причем один из главных героев книги постепенно превращается из тамошнего Немцова в тамошнего Навального – со всеми втекающими и вытекающими выводами и последствиями.
С другого боку подошла к решению революционной проблемы знаменитая «ЖЗЛ», выпустив в конце года книгу «Ким Ир Сен», по сравнению с титульным героем которой и со страной его обитания и владычества у нас, разумеется, тоже ужас, но всё же, знаете ли, не ужас-ужас. Книга подписана Андреем Балканским; под этим псевдонимом скрывается «известный петербургский политик оппозиционного толка», как охарактеризовал себя он сам, даря мне «Ким Ир Сена». Много ли у нас известных оппозиционных политиков и трудно ли опознать одного из них по этой характеристике, судите сами, но пишет наш «Балканский» весьма недурно.
Ну, и Пелевин. «Снафф» (только английскими буквами). Все уже прочитали. Роман недурной (лучше двух предыдущих пелевинских книг), правда, не про политику, а про любовь и в основном про всяческие когнитивные проблемы. Но Пелевин не был бы Пелевиным, если бы его тексты – подобно слову «маниту» из нового романа – не являлись бы универсальным обозначающим. И не пестрели, как хорошая грибница, восхитительными мухоморами и поганками.
Пелевин, господа:
«Режим — это все те, кому хорошо живется при режиме.
Сюда входят не только берущие взятки столоначальники и ломающие черепа ганджуберсерки, но и игриво обличающие их дискурсмонгеры, проворные журналисты из Желтой Зоны, титаны поп- и попадья-арта, взывающие к вечным ценностям мастера оркской культуры, салонные нетерпилы и прочие гламурные вертухаи, ежедневно выносящие приговор режиму на тщательно охраняемых властями фуршетах.
Следует помнить, что непримиримая борьба с диктаторией — одна из важнейших функций продвинутой современной диктатории, нацеленной на долгосрочное выживание. Подельники уркагана могут пустить на самотек образование и медицину, но никак не эту чувствительнейшую область, иначе может произойти непредусмотренная ротация власти. Отсюда этот страшный дефицит честности внизу — ибо любая оркская «новая искренность» есть не что иное, как хорошо забытая старая ложь».
Ну, и последнее. Главным литературным (или паралитературным?) проектом года стал, безусловно, «Гражданин поэт». Проект этот, начавшись как насмешливо охранительный и пропутинский (см. цитату из Пелевина), затем, когда всё заверте…, влился без видимых усилий в «болотный» антипутинский «декабрь». Момент этой смены поэтической и политической масти Момент этой смены поэтической и политической масти совпал с радикализацией настроений перед католическим Рожеством и прочими праздниками.
Виктор Топоров, специально для "Фонтанки.ру"
