От Акакиев Акакиевичей до великих князей. Прогулка по Коломне со Львом Лурье

Коломна в широком смысле — архипелаг, как Великобритания или Индонезия. Здесь девять островов: Адмиралтейский, Покровский, Матисов, Галерный и другие. Самый большой — Коломенский, ограниченный Мойкой, Крюковым каналом, Фонтанкой и Невой. По нему мы и приглашаем прогуляться читателей «Фонтанки» с петербургским краеведом, историком Львом Лурье, куратором номинации «Шкатулка с секретом» премии «(От)Личный Петербург».

В номинации «Все о лучшем в мире городе» вы можете предложить любую из своих любимых экскурсий по городу, любимого экскурсовода или экскурсионное бюро. Они станут участниками проекта «(От)Личный Петербург». Для этого перейдите на страницу выдвижения, авторизируйтесь и называйте вашего кандидата.

Прогулка начинается от Поцелуева моста, названного так еще в XVIII веке из-за расположенного рядом трактира «Поцелуй». К мосту «прилипли» симпатичные обычаи: влюбленные и давно женатые пары здесь целуются, новобрачные вешают замочки, чтобы брак был прочным.

Мост делит Мойку на две части. До революции административно-территориальная единица города называлась частью, а не районом, как сейчас. К северу от Мойки — Адмиралтейская часть, между Мойкой и Невой. Казанская часть — между Мойкой и каналом Грибоедова. Дальше до Фонтанки — Спасская. А между Крюковым каналом, Фонтанкой и Невой — Коломенская часть, или Коломна.

«Гении рождаются в провинции, а умирают в столице». В Петербург стремились молодые гении со всех концов страны. И селились именно в Коломне. Когда у них еще не было денег на извозчика, добирались до дома пешком. Район застроили ещё при Екатерине II, а транспортная доступность и сегодня оставляет желать лучшего. Гоголь писал: «Тут всё не похоже на другие части Петербурга; тут не столица и не провинция; кажется, слышишь, перейдя в коломенские улицы, как оставляют тебя всякие молодые желанья и порывы. Сюда не заходит будущее, здесь всё тишина и отставка, всё, что осело от столичного движенья». Здесь живёт Акакий Акакиевич.

У нового петербуржца было два пути: переселиться в Казанскую, Адмиралтейскую или Литейную части (то есть в центр города) — или остаться в Коломне. Последнее означало, что карьера не задалась.

Доходим до Краснофлотского моста — перед нами Крюковские казармы, построенные в первой половине XIX века. Тут квартировали экипажи военных кораблей, заходивших в Неву, флотских новобранцев отсюда направляли к месту службы — в Гельсингфорс (нынешний Хельсинки), Ревель (нынешний Таллин) или Кронштадт.

Крюковские казармы — памятник великому русскому лихолетью 1917 года.

Балтийский флот в Первую мировую войну в основном бездействовал. Отношения между матросами и офицерами были более напряжёнными и неприязненными, чем в кавалерии, пехоте или артиллерии. Во время Февральской революции матросы начали убивать офицеров.

Никому не подчинявшаяся матросская братва стала союзником большевиков, но даже они обуздать ее не могли. Весной 1918 года Крюковские казармы были окружены латышскими стрелками и бывшими военнопленными, вступившими добровольцами в Красную армию. Желающим сдаться предложили присоединиться к маршевым батальонам, которые отправятся на борьбу с немцами на Украину. Большая часть там и сгинула.

В советское время здесь была гостиница для матросов торгового флота. А в начале XXI века Валентина Матвиенко, будучи губернатором Петербурга, сумела получить в пользу города военное имущество — Крюковские казармы и Новую Голландию. Переезд в Крюковские казармы Военно-морского музея из здания бывшей Биржи на стрелке Васильевского острова был трудным: сопровождался потерями экспонатов, коррупционным скандалом. Но сейчас музей уже открыт.

Идём по набережной Мойки в сторону Финского залива: справа высятся красно-кирпичные корпуса Новой Голландии, общепризнанного шедевра архитектуры.

Новая Голландия — творение архитектурного гения Валлена-Деламота, хотя это хозяйственное здание, склад. Арка Новой Голландии Валлена-Деламота выглядит как бы немного облезлой, но это не следствие плохого ремонта. В конце XVIII мода на античность, прошлое, пассеизм охватили Европу. По замыслу архитектора, арка должна напоминать нам об истории, вечности, судьбе человечества.

Переходим дорогу и останавливаемся у ажурной решётки. За ней находится великолепный дворец с парадным двором, в центре которого — памятник Петру Лесгафту. Большевики его почитали, назвали его именем Университет физической культуры, спорта и здоровья, который и находится во дворце. Когда-то он принадлежал великому князю Александру Михайловичу Романову, четвёртому сыну Михаила Николаевича Романова, внуку императора Николая I.

Великий князь был человеком талантливым, но не очень умным. Будучи моряком, он считал, что флот — главный признак сверхдержавы, и принимал активное участие в политике России на Дальнем Востоке. Тогда раздираемый междоусобицами Китай трепали японцы, немцы, французы, англичане. У России тоже были интересы в этой империи, она арендовала у Китая Порт-Артур — военно-морскую базу на Жёлтом море, а также получила право на строительство ветки Транссиба через Маньчжурию, названной Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД).

В Порт-Артуре — незамерзающей гавани — началось формирование Тихоокеанской флотилии с базой. Россия хотела стать океанской державой. Александр Михайлович был на два года старше Николая II. Он приходился царю двоюродным дядей, но по факту был его другом детства. Возглавлял группу приближённых при дворе, которая проталкивала идею получить еще и порт Пусан — на самом краю Кореи, напротив Японии. Проникновение на корейскую территорию — большой риск столкновения с Японией. Оно и произошло в январе 1904 года. Россия была к нему не готова. Пал Порт-Артур, в сражении под Цусимой погиб Балтийский флот, русская армия отступила из Маньчжурии на границу с Сибирью. Дальше — революция 1905 года.

Когда Александру Михайловичу запретили вмешиваться в дела военно-морского флота, он обиделся и уехал в Биарриц. Но как только узнал, что Луи Блерио перелетел на самолёте Ла-Манш, вернулся в Петербург, чтобы войти в историю как один из создателей русского военного воздушного флота (ВВФ).

Следующая точка маршрута — доходный дом и особняк архитектора Виктора Шрётера на углу набережной реки Мойки и улицы Писарева.

Доходный дом известен как одно из первых петербургских зданий с эркерами. У каждой квартиры — балкон для выколачивания ковров, тюфяков и подушек, в коридорах — антресоли. Фасады почти сплошь выложены терракотовой плиткой и отделочным кирпичом. Это признак так называемого кирпичного стиля, одного из направлений эклектики, представителем которого был Шрётер. Кирпичную поверхность можно мыть, что очень важно для петербургского климата. Это дом, который сам себя хвалит.

Рядом стоит особняк Шрётера. В архитектурном плане это переходный этап от эклектики к модерну, он похож на домик из сказок братьев Гримм. Здесь жила его семья, в мастерскую зодчего приходили ученики.

Если встать спиной к доходному дому и особняку Шрётера, открывается вид на завод «Адмиралтейские верфи».

Адмиралтейству, построенному практически одновременно с основанием Петербурга, обок с Зимним дворцом стало тесно. Поэтому в конце XVIII века при императоре Павле I на Галерном острове построили Новое Адмиралтейство. Всё строительство флота было перенесено сюда. Сейчас на переднем плане расположены корпуса, построенные в советское время. А эллинги, полукруглые крыши, которые видно за ними, — исторические и почти не изменились с XIX века.

Рабочие предприятия столетиями формировали национальный состав Коломны: их набирали со всей империи, поэтому в разное время здесь строились иноверческие церкви — например католический костёл святого Станислава для поляков и литовцев.

В начале XX века за грамотных специалистов шла настоящая борьба. Заводы начали мотивировать рабочих социальными бонусами. Появилось служебное жильё — рабочие городки рядом с производством.

Забегая вперед, скажем: дальше мы окажемся на Английской набережной, у дома служащих нового Адмиралтейства (построен петербургским архитектором Александром Дмитриевым — он известен прежде всего как зодчий Нахимовского училища). В начале XX века это здание принадлежало Адмиралтейству, в нем жили рабочие. Им неплохо платили (как начинающим офицерам или мелким чиновникам), а если семейный бюджет поддерживался заработком жены, то получался такой lower middle class. В свободное время рабочие завода ходили в Народный дом, где слушали Шаляпина, читали — иногда газету «Правда», всегда газету «Копейка», заводили патефон и швейную машинку. В общем, это были люди не пустые, не бедные.

Дом на Английском проспекте должен был стать частью Адмиралтейского рабочего городка, но проект комплекса так и не был реализован в том виде, в котором задумывался.

Через Храповицкий мост на противоположной стороне Мойки находим жёлтое здание за красивой оградой. Это дворец Бобринских, ближайших родственников Романовых.

Алексей Григорьевич Бобринский — внебрачный сын Екатерины II и Григория Орлова, фаворита, который помог императрице свергнуть Петра III и взойти на престол. Он родился в 1762 году, то есть тогда, когда разворачивались эти исторические события.

Мальчик не отличался блестящими способностями, а в юности и вовсе прослыл кутилой — долги выплачивала Екатерина II. При Павле I у него все было неплохо, тот относился к своему брату на удивление хорошо, чего, к слову, не скажешь про Григория Орлова.

Бобринский жил в своём имении, для редких визитов в Петербург построил дворец — выдающееся произведение екатерининского классицизма, проект Луиджи Руска. А так как Бобринского интересовала астрономия, на территории построили специальную башенку для наблюдений за звёздами.

Сейчас тут находится Институт свободных искусств и наук СПбГУ.

Далее по курсу мы видим дворец великого князя Алексея Александровича, четвёртого сына Александра II и императрицы Марии Александровны.

У Алексея Александровича в юности произошла типичная для семьи Романовых драма. Он влюбился во фрейлину Александру Жуковскую, дочь знаменитого поэта, старшего друга Александра Пушкина. У них родился сын, однако императрица сумела сделать так, чтобы этот брак не считался настоящим. Чтобы отвлечь от мыслей о жене и сыне, его как военного моряка отправили в экспедицию с русской эскадрой в США. Вернувшись, он продолжил карьеру — стал генерал-адмиралом русского военно-морского флота.

Алексея Александровича можно назвать настоящим жизнелюбом и профессиональным гедонистом. Франция, еда и женщины — три главные страсти великого князя. Его дворец, построенный Максимилианом Месмахером, получился точь-в-точь как один из замков Луары, но на берегу Мойки. У него был лучший винный погреб и лучший повар — француз Кюбá, которого он вывез из Парижа. Каждую неделю Алексей Александрович проводил во дворце «морские обеды», где подавали изысканные блюда и лучшие французские вина.

В советское время во дворце располагался НИИ, он не подвергался серьёзным перестройкам. В 1990-е институт разорился. Позже дворец отреставрировал фонд виолончелиста Сергея Ролдугина. Сегодня это Дом музыки. Там дают концерты выпускники провинциальных консерваторий. Можете прийти сюда в качестве зрителя или на специальную экскурсию, чтобы посмотреть на хорошо сохранившиеся интерьеры в стиле эклектика.

В любом портовом городе XIX — начала XX века (например, в Калькутте или Буэнос-Айресе) обязательно существовал английский квартал. И в Петербурге сформировалась мощная английская колония. Максимального влияния она достигла при Екатерине II. Англичане жили скученно, ближе к порту. Это были купцы, педагоги, инженеры, архитекторы, садовники и медики, которые лечили высоких особ и знали интимные секреты великих князей, императоров и императриц. Благодаря англичанам петербуржцы научились боксу и футболу, попробовали бифштекс, а также обрели привычку посещать мужские клубы. Пребывание британских подданных в Петербурге осталось в местных топонимах: Английский проспект и Английская набережная.

Идем по Английскому проспекту в сторону улицы Декабристов к большому серому зданию с мезонином. Это доходный дом Веретенниковой. Он интересен тем, что прямо под крышей находилась первая квартира семьи Григория Распутина в Петербурге. В ней жил сам «старец», его жена Прасковья, две дочери, Матрёна и Варвара, и сын Димитрий. Когда Распутин стал близок к Романовым, всякий хотел подселить его к себе. Веретенников в 1913 году выделил ему квартиру бесплатно. Фотография, где Распутин изображён с домочадцами и светскими поклонниками, сделана именно тут.

На противоположной стороне Английского проспекта — двухэтажный особняк с кариатидами. Его построил архитектор Шрётер для голландского предпринимателя Александра Карловича Пампеля — члена правления страховой компании «Русский Ллойд». Пампель жил тут с тремя детьми, которым преподавал рисование Михаил Врубель.

Ещё более интересно серое здание справа — его можно назвать дворцом. Оно принадлежало голландскому подданному Генриху Генриховичу Гильзе ван дер Пальсу, консулу Королевства Нидерланды, главе резиновой мануфактуры «Треугольник» и по факту — голландской колонии в Петербурге. Этот особняк построил брат жены Гильзе ван дер Пальса, архитектор Вильям Юльевич Иогансен, родоначальник огромной династии художников Иогансенов. Здание обустроили по последнему слову тогдашней техники. Оно отапливалось с помощью батарей-радиаторов, установленных в нишах под окнами, хотя в жилых помещениях были печи и камины. В ванной из умывальников текла не только холодная, но и горячая вода, которая нагревалась в специальном баке на чердаке. Между этажами перемещались на гидравлическом лифте, а для подъёма грузов использовали ручной лифт. В доме даже была фотографическая комната.

В советское время здание пользовалось популярностью у кинематографистов. Здесь сняли, например, нашумевший в конце 1980-х «Господин оформитель». Особняк сохранился в отличном состоянии, сейчас в нем расположен военкомат.

Двухэтажный домик неопределённого стиля на Английском проспекте на первый взгляд ничем не примечателен. А в конце XIX — начале XX века в нем разворачивались романтические истории двух Романовых. Один из них — Константин Николаевич, владелец Мраморного дворца, самый выдающийся великий князь в истории Романовых. Именно он был инициатором либеральных реформ времён царствования его старшего брата Александра II.

Константин Николаевич долгое время был счастливо женат (его супругой была великая княгиня Александра Иосифовна), но завёл связь на стороне с актрисой балета.

Балет — важная часть демонстративного потребления верхушки русского светского общества. Зал Мариинского театра во время спектакля превращался в закрытый клуб. У каждой балерины, особенно примы, были свои болельщики. Любая постановка «Дочь фараона» проходила как матч «Зенит» — «Спартак»: кто-то болел за одну, кто-то за другую. Балерину, в отличие от какой-нибудь белошвейки, можно было привести в светское общество, не скрывая связь.

Избранницей великого князя стала балерина Анна Васильевна Кузнецова. Для неё он построил особняк на Английском проспекте с закрытым садом во дворе: 1870-е — время народовольческого террора. В 1881 году после убийства Александра II Александр III лишил Константина Николаевича всех государственных наград и выслал из Петербурга.

А через 10 лет дом снова становится убежищем для члена семьи Романовых. В 1890 году великий князь Владимир Александрович, брат Александра III и дядя Николая II, обратил внимание императора на то, что Никки, наследнику престола, уже 22 года, но девушки у него нет.

Владимир Александрович, театрал, повёл Александра III и Марию Фёдоровну в Императорское театральное училище на выпускной спектакль. Главную роль играла Матильда Кшесинская — дочь знаменитого балетного танцора. На банкете по окончании балета ее посадили с наследником — он был покорён. На второй год знакомства цесаревича и балерины был снят этот особняк. Малечка и Никки провели здесь два года, до 1894-го — наследник наведывался при удобном случае. Сюда также приходили великие князья Александр Михайлович и Сергей Михайлович — дети великого князя Михаила Николаевича. Молодёжь варила тут жжёнку, возлежала на медвежьих шкурах, играла в шарады.

Перед смертью Александр III поторопился найти сыну жену, ею стала Алиса Гессенская.

Следующим спутником Кшесинской стал великий князь Сергей Михайлович, он построил ей особняк на Петроградской стороне, и она переехала с Английского проспекта. Потом Матильда Феликсовна выбрала Андрея Владимировича, тоже великого князя, который был моложе и у которого был свой дворец — сейчас это Дворец бракосочетания на Английской набережной.

Экскурсия Льва Лурье для «Фонтанки.ру»