«Африка учит благодарности». Переехавшая в Гану петербурженка — о матриархате, гибкости и наказаниях в школе

Петербурженка Наталья Сакадо больше десяти лет живет в Гане. Её муж Франк родился в этой стране, приехал в Россию учиться, а вернулся домой с женой. Наталья и Франк воспитывают четверых детей и пока переезжать из Африки не собираются. Наталья рассказала «Фонтанке» о том, как расположить к себе родственников другой культуры, почему мы знаем Гану только по стереотипам и чем эта страна похожа на Россию.

Мы состоим в браке 12 лет. С мужем познакомились, когда он учился в России. Первая реакция со стороны его мамы была напряжённой, но ещё до моего официального знакомства с ней муж смог донести, что я человек достойный. Не просто девушка, а девушка, которая сможет быть хорошей женой и невесткой. Для нас это может быть удивительным, что какая-то семья в Африке скептически относится к невесте из Европы. У нас есть стереотипы, что это страна третьего мира, бедная: «где они, а где мы». Но стереотипы есть и с их стороны тоже. В 90-е — начале 2000-х даже фильмы показывали в Гане на эту тему. Мужчина брал в невесты белую девушку, и всё шло наперекосяк. Она запрещала ему общаться с родственниками, друзьями, ставила какие-то преграды, не уважала традиции, вела себя эгоистично.

Все эти конфликты происходят на стыке культур. Если брать классическую западную Европу, то там семьи нуклеарные: только я, ты и ребёнок. Культура сконцентрирована на личностных интересах. Если брать Восток и Африку, то там, наоборот, семьи большие. У тебя много родственников, и интересы семьи превыше всего. Сейчас я уже понимаю и переживания девушки из Европы, когда муж принадлежит не только ей, а всей его семье, и его большую семью, которая теряет своего близкого. Когда мы приехали в Гану и просили благословение на этот брак, я, будучи 21-летней девушкой, покорно это всё приняла.

Переехали мы в Гану, когда нашему первому сыну было 10 месяцев. Первый год мы жили с семьей мужа. Это время было непростым. Во-первых, адаптация по полной программе в новой стране. А во-вторых, жизнь с родственниками. Тут я должна отдать должное моему мужу, потому что он был амортизатором между мною и ими. Они, конечно, неплохие люди, и мы неплохо ладили, находили общий язык. Но в случае конфликта они говорили свои претензии не мне, а Франку, и он решал, доносить это до меня или решить на его уровне.

Сейчас мы живем отдельно и держим дистанцию с дальними родственниками. Мне кажется, нам удалось в нашей семье найти неплохой компромисс между различными культурами. На уступки, где надо, соглашаюсь и я, и мой муж. Это гибкость со стороны обоих партнёров, когда человек не держится крепко за свои какие-то традиции и устои и не повторяет: «А в моей семье было так, а в детстве было так».

Мы живём в небольшом городе, он расположен где-то в 350–400 км от столицы страны и считается столицей региона. Я часто сравниваю нашу жизнь с жизнью в деревне или на даче в России. У нас частный дом с вечным летом за окном, козочками, курочками, петушками, поющими поутру. Есть электричество, водопровод и все необходимые удобства. Незаасфальтированные дороги, клумбы похожи на Россию, но когда ты выходишь за ворота, ты окунаешься африканскую суету, яркие краски, и приходит понимание, что ты живёшь совершенно в другой стране.

У нас есть помощница по дому. Это местная женщина, которая приходит помогать мне шесть дней в неделю. В Гане такая помощь гораздо более доступна, чем в России. И даже в небогатых семьях есть помощники по дому. Здесь это не признак шикарной жизни. Этот труд очень низкооплачиваемый, работают так люди, у которых нет образования. Бывает, что семья берёт к себе на воспитание, так скажем, дальних родственников — молодых людей или девушек из деревни. Они приезжают в город и имеют возможность жить и учиться в обмен за работу по дому.

В Гане подавляющее число населения занято в сельском хозяйстве. Также многие заняты торговлей. В прошлом году был сильный кризис: девальвация местной валюты, что сказалось на обнищании населения. Высокая безработица, многие люди вынуждены сами себя трудоустраивать, как раз-таки занимаясь фермерством или торговлей.

Муж работает врачом, он анестезиолог. Я по образованию учитель английского и психолог, но так сложилось, что уже много лет я веду блог о Гане, и это является моим основным видом деятельности и основным источником дохода. По местным меркам, мы, конечно, живём лучше среднестатистической ганской семьи. Здесь очень большой разброс между бедными и богатыми, а нас, наверное, можно отнести к каким-то мировым стандартам среднего класса.

Профессия врача — очень престижная, но, к сожалению, сейчас невысоко оплачиваемая. Если перевести в доллары, то после кризиса и девальвации местной валюты сумма получается достаточно скромная. Нагрузка на врачей здесь большая, их не хватает, они вынуждены делать очень многое из того, что не входит в их обязанности. В больнице может быть один врач, который должен роды принять и с переломом справиться, и с малярией.

Гана — это страна, в которой существует матриархат и наравне с вождями-мужчинами есть вожди-женщины — королевы-матери. Этот институт существует параллельно с правительством, парламентом, президентом. Вожди занимаются организацией своих подданных, которые населяют их территории, это как местное самоуправление.

Несмотря на то, что считается, что у вождя больше власти, чем у королевы-матери, однако она играет очень важную роль в процессе его избрания. От неё зависит, выберут вождя или нет, то есть у неё власть над ним. В Гане наследованное право происходит по материнской линии. Роль женщины в обществе в целом очень крепкая, женщин много в политике и на руководящих постах.

В Гане есть государственные и частные детские сады и школы. Государственные — практически бесплатные, но уровень образования в них очень низкий. Плюс условия: обшарпанные стены, старые парты, никакого оснащения нет. Очень редко где встречается компьютер даже в частной школе. Система образования мне не нравится. Старшего я забрала в российскую школу, второй сын ходит в ганскую школу, ему там нравится, у него там друзья, и параллельно онлайн он оканчивает первый-второй класс в российской школе.

До 2014 года физические наказания были абсолютной нормой в ганской школе. После вышел закон, который запрещает физические наказания, если родители против. Если родители не против, то учителя могут использовать этот метод. Учителя за много лет привыкли к такому ходу вещей, их так вырастили. С этим очень трудно бороться. Я пыталась говорить с учителями, но у нас было несколько случаев вопиющих, когда ребёнок приходил домой с синяком. Мы пошли в школу с мужем и говорили, тогда уже был этот закон и правда была на нашей стороне. Администрация нас поддержала, учитель извинился, но по факту ребенка забрали на домашнее обучение. Со вторым сыном проще, он по темпераменту другой. Был случай, когда он пришел с красными полосками на ноге. Мы опять пошли с мужем в администрацию, и он сказал, что следующий раз не придет в школу, а сразу пойдет в полицию.

Система меняется медленно. С этого года в кабинетах установили камеры. Там знают, что моих детей трогать нельзя, это уже какой-то прогресс. Конечно, в столице и в международных школах такие вещи не случаются, но мы живем в провинции, и туда прогресс доходит медленнее, и нам приходится сильнее бороться за свои права.

Когда я только знакомилась с этой страной, у меня было ощущение, что действительно Россия и Гана во многом похожи. Какие-то особенности в России в Гане проявляются во много раз сильнее. Например, в Африке очень любят яркую одежду, бижутерию огромную, украшения золотые, с блёстками, бренды, так скажем, фейковые. Чтобы это всё было написано ярко. У нас тоже есть такое, но в Гане всё усиливается, там человек может жить в очень скромном жилье, но при этом носить брендовую одежду и телефон последней модели. Так же, как у нас живет человек в коммуналке с дорогущим айфоном.

В России, как известно, две беды — дураки и дороги. В Гане с этим тоже проблемы, а ещё — понадеяться на авось, сделать тяп-ляп. За все эти годы жизни в Гане вот с этим сложнее всего смириться. Очень многое делается по принципу «и так сойдёт». Я это связываю с тем, что большая часть населения небогатая, поэтому требования к услугам, которые предоставляют их соотечественники, невысокие. Это касается всего, куда бы ты ни пошел: сшить платье или заказать мебель. Сейчас мы строим дом, и это очень сильно видно. Для меня это очень сложно, зная, например, уровень качества отделочных работ в России. Ты платишь деньги, часто немалые, и хочешь какого-то качества или аккуратности, но если мы говорим про стройку, ремонт, то этого очень сложно добиться.

Сейчас Гана нас устраивает, переезжать нет острого желания. Но иногда в нашей семье возникают разговоры о возможном переезде в Россию. Мужу нужно продолжать образование. И как вариант он рассматривает Россию, но опять же, тоже временно. Ну а кто знает, что там будет дальше?

Я слежу за ситуацией в мире и в России и, конечно же, я переживаю. За последние два года мы три раза были в России. У моих родственников всё спокойно.

Я точно могу сказать о том, что за время жизни в Гане я стала терпеливее и добрее к людям. Я стала более уверенной в себе, стала чаще благодарить и радоваться тому, что у меня есть. Я оценила то, что у меня было до переезда в Гану, посмотрела на это совсем другими глазами. Потому что, когда мы живём в своём мире привычном, мы не благодарим и не замечаем многого, а жалуемся. А когда оказываемся в мире, где у людей нет доступа к каким-то вещам, которые мы считали элементарными, привычными, то начинаешь совершенно иначе на них смотреть и ценить, быть благодарной. Африка, конечно, этому учит.

Наша система образования построена так, что мы не изучаем Африку вообще. У нас европоориентированная история. Ну да, Египет — и всё. Но Африку ниже Сахары не изучают, и поэтому большинство людей, например, не знает о том, что в Африке тоже существовали мощные развитые империи. Например, империя Мали с правителем, который считается самым богатым за всю историю нашей планеты. Этот мусульманин, пока совершал паломничество в Мекку, на своем пути раздавал столько золота, что обвалил экономику нескольких стран.

Империя Ашанти, которая воевала с европейцами в течение 100 лет. И только через 100 лет англичане смогли её завоевать. Считается, что европейцы приехали в Африку, поторговали, территорию захватили. На самом деле нет, это были войны на многие годы. Люди не знают, например, что в Судане пирамид построено больше, чем в Египте. Другое дело, что это были более поздние постройки и они выполнены под влиянием египетской культуры, но все равно, сам факт.

И таких примеров очень много, об этом мы не говорим в школе. В более взрослом возрасте в основном люди создают впечатление об Африке по фильмам BBC «Живая природа». Там показывают сафари, племена.

Сейчас уровень жизни в африканских странах ниже уровня жизни в странах европейских. Но цивилизации цикличные. Мы видим в истории, что возникает цивилизация, расцветает, а потом она падает. Самые яркие примеры: Римская империя, Древняя Греция. В Африке тоже возникали мощные империи, а потом распадались. Поэтому смотрим на цикличность цивилизации и ждём, что, возможно, Африку ждёт новый расцвет скоро.

Какой бы я хотела видеть Африку или Гану? Самое главное — это социальная защищённость для жителей страны, здесь этого нет. Например, для матери-одиночки с детьми или многодетных, инвалидов не существует системы защиты, нет никаких выплат на детей. Пенсии есть, но это обычно для тех, кто работал на официальных работах. Это достаточно небольшой процент населения. То есть это какие-то базовые моменты, с которых хотелось бы начать.

А если говорить о менее серьёзных вещах, то, конечно, хочется эстетики, как человеку рождённому и выросшему в Петербурге. Скучает глаз по красоте, по зелени, по цветам. Но я понимаю, что большинство людей здесь заняты выживанием и им не до красоты, не до чистоты, не до эстетики, не до цветов.

По снегу не скучаю. Я была год назад в России на новогодних. Замёрзла, посмотрела на этот снег и поняла, что мне без него уже неплохо живётся. Я отвыкла от холода. Конечно, помню красоту зимнего утра, когда вокруг всё в снегу, это замечательно, но холод уже мне тяжело переносить.

Лена Ваганова, «Фонтанка.ру»