«Александр Николаевич, разрешите несколько слов от журналистской шпаны? — Добрый день, Женя. — Я вас поздравляю. Вы счастливее всех мастеров вашего уровня». Это начало моего разговора. Режиссер тихо засмеялся.
Интервью не будет. Александр Сокуров не давал мне права на публичность нашего товарищеского общения по поводу недавнего запрета Минкультом его последнего полотна «Сказка». Где, между прочим, встречаются на том свете Сталин, Гитлер … а дальше сами посмотрите. Но за себя я откушу.
«Большинство, даже все мощные художники, кого власть во все времена запрещала — а это неминуемо — испытывали давление однажды. А после, следующая власть их возносила. Зачем нам перебирать имена? Достаточно двух гигантов — Тарковского и Германа. Вы же удостоились права на повтор.
Советский строй вас жал, новый российский — затолкал на пьедестал. Долгое время вашими афишами гордилась страна, а мы писали, как даже в Японии на вас стоят километровые очереди в кинотеатры. Даешь Сокурова! Сокуров наш! Погода изменилась. Бывает.
Вашу «Сказку», как и принято в приличных империях, положили в стол, а ящик защелкнули на ключ. Так что, вы дважды закрытый. Круче трудно исполнить. Жизнь-то коротка, а исторические эпохи — ого-го. К тому же, решение Минкульта было для вас категорически не новостью.
Еще лет 150 назад термин «сказка» употреблялся в делопроизводстве. Вспомним, ревизские сказки Чичикова. Понятен намек на суд.
Вы всегда предельно корректны, но несгибаемо идете своим осмыслением реальности. Но, когда вы снимали начало «Сказки», зная, что она родится в 2023 году, где Сталин встает из гроба, вы разве не понимали? Да будь я цензором, то увидев бы это на съемочной площадке, так вам бы и сказал: «Не-не-не! Александр Николаевич, я этого пропустить никак не могу». Вы бы все равно продолжили, а я бы прикрыл картину при внутриведомственном просмотре. О другом, например, о кадрах, где Муссолини говорит Сталину, мол, это ты нас всему научил, — и говорить напрасно. Времена не выбирают.
Давайте и по-другому: «Сказку» запретили к показу в кинотеатрах всех мастей, но не рубанули же через шредер. Дали снять до конца и смотреть ее не возбраняется. Диктатурой не пахнет.
Безусловно, обидно. Как хозяйке, жарившей-парившей пироги целый день, а гости застряли в лифте. Но это все сиюминутное. Не мне вам излагать, что любая цивилизация стареет, а искусство в музеях — нет. Мы же не убираем из Эрмитажа «Возвращение блудного сына» на основании того, что теперь такие костюмы не носят, да и на коленях давно никто не стоит.
— На коленях сегодня никто не стоит. Да … какая тема …, — сам себе согласился Сокуров и что-то задумал.
Вот-вот. Причем ведете вы себя исключительно по-мужски. Никуда не уехали. Ваша реакция на запрет Минкульта дипломатична: цензура — хуже нецензуры. Главное, что вы не тыкаете в лишнее имя. Не из-за опасений. Вы помните — деньги на «Фауста» вам дал именно президент, да еще в трудные времена. И у вас не волчья память — вырывать кусок из личных отношений. Вы знаете, что он сложен, но и вы сложны. Вы молчите друг другу исключительно по понятиям. Так надо вести себя на улице, так надо вести себя в Кремле.
Вы единственный мастер в мире, именно в мире, кто лично режиссировал Борису Ельцину самые его рисковые выступления на трибуне. Советовал ему во время Чеченской войны, наконец. И вы единственный мастер в мире, кто годами публично спорил с Владимиром Владимировичем. Ему это не нравилось. Он терпел. Оттого что лидеру нравится ваше кино? Разумеется, нет. Верховные не смотрят такое, но если они настоящие Верховные, то чуют бессмертие.
Просто, хоть это совсем не просто, Вождь знает, что говорит с «Вождем» искусства.
И вы еще позволяете себе дурное настроение? Это триумф.
Сокуров промолчал, но по интонации — согласился.
