Как Руслан Хасбулатов рассказывал о переименовании Ленинграда

Руслан Хасбулатов умер 3 января 2023 года, и одно из последних интервью становится документом ушедшей эпохи. В канун 30-летия переименования Ленинграда в Санкт-Петербург он рассказывал о том, как 6 сентября 1991 года принималось это решение Президиума Верховного Совета РСФСР.

— Руслан Имранович, вы помните, как это было? Вы же были тогда там и, говорят, были активны по этому вопросу?

— Что за разговор? «Вы были там». Я что, случайно мимо проходил, что ли? Я не просто принимал участие. Я председательствовал. Я был председателем Верховного Совета. Когда рассматривался этот вопрос, я председательствовал и поддержал идею депутатов Петербурга, в том числе журналиста, вашего коллеги Югина (1941–2013 гг., главный редактор газеты «Смена» в 1986–1990 гг., народный депутат, член Президиума Верховного Совета РФ в 1990–1993 гг. — Прим. ред.), которые и предложили переименовать Ленинград.

— «Решение прошло только с третьей попытки», — вспоминал петербургский депутат Юрий Нестеров, который формально и вносил предложение. По его словам, большинство участников съезда были против, но вы их лично переубедили…

— Да не писал он бумагу. Там была большая группа. Что вы всё сводите к отдельным персонам? То говорят, что это Собчак переименовал, то ещё кто-то… Это была большая группа питерских депутатов, которая предложила это во главе с депутатом Югиным. Я помню, как он с пеной у рта доказывал это как «необходимость». И разногласия были не по поводу переименования. С переименованием соглашались все. Речь шла о другом. И Солженицын написал нам письмо: переименуйте так, как царь Николай II переименовал. Он же назвал город Петроградом, когда началась война (город переименован в августе 1914 года, после начала Первой мировой войны. — Прим. ред.). Что же вы хотите «Санкт-Петербург», если царь его назвал Петроградом? Давайте уже назовем Петроградом. Вокруг этого были споры. Выбирали между Петроградом и Санкт-Петербургом. Тем более что авторитет Солженицына тогда был очень высок. И я тоже склонялся к этому варианту, раз уж мы возвращаем историю, надо начать с истории. Но большинство проголосовало за Петербург. Незначительное большинство.

— И то, что решение состоялось только с третьей попытки голосования, неправда?

— Не было никакой третьей попытки. Мы это решение приняли на Президиуме. Но на Верховном Совете действительно был небольшой спор. На чём все-таки остановиться. И большинство решило прислушаться к тому, что говорят петербургские депутаты. Решили, что если уж так хотят свой «Санкт-Петербург», то получайте Санкт-Петербург. На съезд этот вопрос и не выносился. Это решение исключительно президиума. Президиум был вправе принимать решения о создании новых районов, городов, менять названия крупных городов. По мелким городам областного подчинения решались вопросы уже местными органами власти. Президиум решал вопросы по крупным краевым, областным и столичным населенным пунктам. Никакого съезда там не было по этому вопросу. На съезде этот вопрос вообще не поднимался. Чепуху всякую говорят люди, не желающие знать историю. Я вам говорю, как было на самом деле.

— Если споры были в президиуме, то сколько людей там было за Петроград?

— Перевес в пользу Санкт-Петербурга был небольшой. Но особую активность проявила группа депутатов. Виктор Югин мне запомнился особо. Он был человеком авторитетным. Ну и не стали мы возражать, раз уж так сильно они хотели отказаться от имени Ленина. «Восстановить историческую справедливость» — это тоже неплохо. Сыр-бор был вокруг того, что именно последний царь сам назвал город Петроградом. Я склонялся к Петрограду. Но простаков же всегда привлекают звучные названия. Санкт! Причем петербуржцы с таким придыханием всегда говорят: «Санкт-Петербург!» Но если мы достанем дореволюционную литературу, то там мало кто говорил — «Санкт-Петербург». Писали ведь «Петербург», или «С.Петербург». А сейчас все норовят непосредственно сказать — «Санкт-Петербург», «Санкт»!

— При обсуждении этого вопроса как-то звучала позиция Анатолия Собчака (мэр с 26 июня 1991-го по 16 июня 1996 года. — Прим. ред.)?

— Нет. Вообще там не было имени Собчака. Он и в заседании не участвовал. Вообще никакой роли он не играл в этих вопросах. Но Собчак был достаточно серьезный парень. У меня всегда с ним находились общие взгляды. Когда я решил основать парламентскую столицу «Сэ эН Гэ» (Содружество Независимых Государств основано 8 декабря 1991 года. — Прим. ред.) в Питере, я ему позвонил из Киргизии. Попросил у него нам передать Таврический дворец. И он поддержал активно. Собчак выселил там какую-то организацию. До сих пор там всё работает. Я основал. Собчак активно мне помогал.

— То есть Петербург должен сказать спасибо Хасбулатову не только за историческое имя, но и за первый институт «столичных функций»?

— Ну конечно. А как же! Я выделил огромные деньги тогда. Там же всё было запущено. Собчаку я дал две большие машины, известные членовозы. У меня с ним хорошие были отношения.

— Ельцин как смотрел на идею переименования Ленинграда?

— Да никак! Ему было наплевать. Абсолютно никак. Вообще не интересовался, как там, что там и прочее.

— Вы говорите, что лично поддержали переименование. Почему столь высокопоставленный коммунист вдруг выступил против самого святого — против Ленина?

— Не был я против Ленина. И сейчас я не против Ленина. Но было бессмысленно пытаться сохранить Ленинград, потому что общественный настрой был слишком явным, а в большой политике нельзя ставить задачи, невозможные для решения. Здесь надо было поддержать. Но Ленин был основателем государства. Только со временем понимаешь его величие. Этого необычайного стратега. Это же надо было распавшуюся Россию восстановить во всём ее величии! Он же оставил воссозданную империю. Ну кроме Польши и Финляндии, которые закономерно должны были уйти. Где-то за три недели до смерти он уже подготовил Конституцию. Причем одну из самых демократических, как считали и на Западе, и на Востоке тогда. Но вот было такое веяние в 1991 году.

— Если бы не путч, стоял бы и дальше Ленинград?

— Это который путч? Август 1991 года?

— А был другой?

— Август 1991 года, конечно, нанес мощный удар по каркасу советского государства. Но к этому времени уже процесс разложения был достаточно ускоренный благодаря горбачевским реформам. А Беловежская пуща положила конец (соглашение лидеров Украины, Белоруссии и России о прекращении существования СССР было подписано в декабре 1991 года. — Прим. ред.). В Беловежье, можно сказать, был ГКЧП-2. Только если первый ГКЧП провалился, то второй ГКЧП успешно осуществился. Именно поэтому мы его и не называем путчем. Осуществленный путч называется революцией. А проигранный заговор называется «неудавшийся путч». Вот в чём между ними различия. Как бы город назывался в случае успеха ГКЧП в 1991 году? Предположите. Я не знаю, что бы победители сделали, если бы победили.

— Ленинградскую область вот так и не переименовали. Зря?

— Почему зря? Люди привыкли к этому. Что бы это переименование дало? Дай бог нам сохранить свое нынешнее государство… В этом бурном море политики. Видите, что происходит? Тревожно…

— Так вот есть и обратные инициативы. Периодически с Волги доносятся голоса тех, кто хочет Волгоград переименовать в Сталинград. Хорошая идея?

— Нет. Нехорошая. Все-таки Сталин оставил о себе недобрую память. И в мировой истории. И среди народов Советского Союза. Та оценка, которая была дана ему при Хрущёве и на XX, и на XXI, и на XXII съезде, совершенно объективна и правильна. И от нее вряд ли следовало отходить даже коммунистам.