Сердце не выдерживает. В российских регионах отчитываются о пиках смертности

По данным Росстата, за первое полугодие 2022 года население страны сократилось на 480 тысяч человек. «Фонтанка» проанализировала частности и нашла весьма печальные закономерности — когда и из-за чего россияне умирают чаще всего.

Официальные данные о снижении численности населения Росстат опубликовал на минувшей неделе в рамках отчета о социально-экономическом положении дел в России. В нем нет места для вольной трактовки и передергивания фактов. Нет ничего более конкретного и бесспорного, чем свидетельство о рождении или о смерти, выписанное ЗАГСом. Именно их пересчитывает статистическое ведомство, и изменить эти факты практически невозможно — приходится говорить все, как есть.

А положение дел действительно нерадужное. Естественная убыль (разница между числом родившихся и умерших) в России фиксируется уже много лет. До сих пор ее частично компенсировал положительный миграционный приток. Он наблюдался даже в сложном 2020 году. Однако первое полугодие 2022 года стало первым за многие годы, когда этот показатель также ушел в минус. Минус на минус, вопреки арифметике, дал колоссальный эффект сокращения числа ныне живущих обитателей России.

Причин естественной убыли тоже две: рождаемость падает и одновременно смертность растет. В том, что на свет появляется все меньше россиян, никакой загадки нет — в детородный возраст активно вступает малочисленное поколение 1990-х годов. То есть рожающих матерей становится просто арифметически меньше. Да к тому же начиная с 2015 года в России медленно, но неуклонно сокращается суммарный коэффициент рождаемости (число родившихся детей в расчете на 1000 женщин). Если семь лет назад этот показатель в среднем по стране превышал 1,77, то к началу этого года больше 1,5 не выходит.

В итоге по состоянию на июнь 2022 года в России было 7,6 млн детей в возрасте до 4 лет. Всего пять лет назад эта страта насчитывала 9,6 млн.

Другая сторона процесса депопуляции — растущая смертность. В минувшем году в России было зафиксировано наибольшее число смертей за все время с окончания Великой Отечественной войны — 2,44 млн человек. Эти данные не каких-то врагов страны или иноагентов. Это цифры Росстата. Как уже сказано выше, они берутся из статистики ЗАГСов, выдающих свидетельства о смерти, и массово подтасовать их просто невозможно: за каждым стоит медицинское заключение о смерти и история болезни или полицейский протокол.

Для сравнения: в разгар «лихих девяностых» в 1995 году в стране умерло 2,2 млн человек. Предыдущий пик, в 2003 году, — 2,3 миллиона.

Причины огромной смертности в 2021 году, разумеется, так или иначе связаны с коронавирусом. У Росстата в графе «коронавирусная инфекция, вызванная COVID-19» стоит ужасающая цифра 465,5 тыс. человек. Эта цифра требует объяснений. Потому что на сервисе «СТОП-коронавирус» за время с марта 2020 года по сентябрь 2022-го в числе жертв болезни значится 385 тыс. умерших. Можно предположить, что речь о всех смертях, так или иначе связанных с этой причиной. В любом случае важно лишь отметить колоссальную роль коронавируса в сокращении населения России.

Однако в этом году вновь наблюдался всплеск смертности, затмивший прошлогодние антирекорды.

В целом отчетность за первое полугодие 2022 года позитивная — число смертей даже упало по сравнению с первым полугодием прошлого года (1,02 против 1,1 млн человек). Однако, если внимательно разглядывать данные Росстата, можно обнаружить четко заметный феномен февраля — марта. Дело в том, что в эти два месяца Россия переживала какой-то совершенно безумный бум смертности. Даже на фоне больших цифр смертей от коронавируса вышло, что февраль — март этого года превзошли прошлогодние показатели

В отдельных регионах число смертей в эти месяцы стало вызывающе большим. Особенно на фоне прошлогодних, в общем-то тоже немаленьких показателей. Например, в феврале количество умерших в Чеченской Республике выросло к прошлому году сразу на 70%. В марте добавилось еще +18%. При этом и в январе, а затем и в апреле, и в мае, и в июне наблюдается существенное падение к прошлогоднему уровню. Провал именно в феврале — марте.

Аналогичная картина в Тыве. Январь — падение смертности, февраль — март — всплеск (до 37%) и дальше опять спад. Такая же история в Марий Эл, Ингушетии, Хакасии и Бурятии — резкий скачок в феврале и дальше все, как обычно. Март 2022 года стал траурным месяцем для Адыгеи (сразу +51% к марту 2021 года), Приморском крае, Дагестане, Карачаево-Черкесии и в Крыму.

Логично было бы разобраться с причинами такой аномалии. К сожалению, в федеральную сводку данные о причинах смертей попадают с большой задержкой, к примеру за 2021 год итоги появились лишь в июне этого года. Росстату приходится ждать сбора данных из регионов. А местные регион-статы публиковать такую статистику тоже не торопятся. Есть лишь несколько регионов, где она появляется оперативно. И хотя нельзя экстраполировать данные по паре из них, чтобы судить о картине в масштабах страны, какие-то наблюдения все же сделать можно.

На сегодняшний день из регионов, наиболее сильно потерявших людей в феврале — марте, статистика по причинам смерти есть лишь по Чечне и по Иркутской области.

В обоих случаях нет причин сбрасывать со счетов фактор коронавируса. И на Кавказе, и в Сибири в феврале — марте он унес многие жизни. И в статистике местных статистических ведомств мы четко видим сколько. В Иркутске в таблице «Распределение умерших по причинам смерти» коронавирус «прячется» в строчке «Болезни органов дыхания». Отчетливо видно, что по этой причине в январе — марте умерло на 379 человек больше, чем годом ранее (а всего — 753). Однако наибольший прирост числа смертей принес не ковид, а «Болезни системы кровообращения». За первые три месяца этого года, по статистике, они унесли жизни 4534 иркутян, что сразу на 463 человека больше, чем годом ранее.

Всего избыточная смертность за январь — март в регионе составила 1290 человек, и если про инфаркты и коронавирус в целом все понятно, то причины 570 «лишних» смертей, не объясненных в статистической таблице, остаются нераскрытыми.

В Чечне все еще печальнее. Напомним, там за один только февраль смертность подскочила сразу на 70% — ни один другой регион страны даже близко не подошел к такой цифре. Сразу на 418 смертей больше в феврале и на 112 — в марте. Для республики с официально фиксируемым в статистике населением в 1,5 миллиона человек и ежегодным числом смертей в пределах 9 тысяч — это много.

Данные о числе умерших от коронавируса в Чечне не прячут ни в какие другие категории, а указывают отдельно — 296 человек за три первых месяца года. Однако самый большой вклад в рост смертности в республике внес не коронавирус, а как и в Иркутске — болезни системы кровообращения.

При этом ситуация с распространением этих болезней в феврале — марте этого года куда плачевнее, чем даже в Иркутске. Прирост составил сразу 70% на трехмесячном отрезке. Радует лишь, что, начиная с апреля, ситуация стала выправляться, и уже за четыре месяца разница с прошлым годом стала сокращаться. К июню динамика к 2021 годом составила «всего» 41%.

Стоит отметить, что в предыдущие месяцы смерти из-за болезней кровообращения неуклонно снижались — качество медицинского обслуживания же растет и профильные медицинские программы дают о себе знать. К примеру, за весь 2021 год их число к 2020 году заметно упало — на 7%, то есть на 211 человек. Тем более цифры февраля — марта этого года обидны для врачей республики из-за того, что в предыдущие годы число смертей из-за болезней системы кровообращения с 2015 года неуклонно падало — сразу на 33% всего за шесть лет.