Эвакуированные из Мариуполя в город-побратим беженцы всё ещё находятся в растерянности. Кто-то потерял надежду получить помощь от государства и уехал в Европу, а кто-то мечтает вернуться обратно в разбомбленный город. Начать всё заново в Петербурге удаётся немногим.
Поделиться«Со своими мыслями с ума сходишь»
Светлане Николаевне 61 год. В марте она потеряла мужа, дочь и свекровь. В тихвинский пункт временного размещения (ПВР) её эвакуировали одну, без близких, оформили временное убежище — этот статус не даёт права на получение пенсии. Светлана Николаевна всё это время жила фактически без денег (не считая 10 тысяч рублей, которые положены эвакуированным). Сейчас она подала документы на гражданство.
«Пенсия у меня была очень хорошая, а Россия мне обещает минималку. 43 года я проработала инженером-экономистом на комбинате Ильича и была очень обеспеченной. Трудовой стаж не перезасчитывается, — рассказывает женщина. — Я, конечно, поражена. Как жить на минимальную пенсию? Поэтому, может быть, вернусь в Мариуполь. Может быть, там дадут жильё, квартиры наши же все прохлопаны».
Не только квартиры — обстрелы уничтожили и дачи, одна из которых у моря. Светлане Николаевне присылали видео — от её благополучной жизни остались одни руины и «тихий ужас».
В ПВР пенсионерка ютится в маленькой комнате с двумя соседками. Из-за отсутствия денег куда-то выбраться не может. Один раз только съездила в Александро-Невскую лавру, помог знакомый священник.
«Нужно хоть немного от своих мыслей уходить. Мы приехали в Питер, там совсем другая атмосфера, как-то хочется жить. Тут со своими мыслями с ума сходишь, — признается Светлана Николаевна. — Мне надо вернуться в Мариуполь, чтобы искать тела родственников, перезахоранивать их. У меня был тяжелый нервный срыв, и в сознание только сейчас постепенно прихожу».«Интервью — тоже пособничество, наверное?»
Юлия вместе с двумя детьми и мамой решила остаться в России. Сама она уже устроилась на работу по специальности и живёт в Петербурге у знакомой, мама и дочки пока остались в ПВР — по финансовым соображениям.
Одна из дочерей Юлии в Мариуполе ходила в четвёртый, но из-за плохого знания русского языка девочку здесь отправили в третий. В школе довелось услышать всякое: «Открыто говорили дочери: когда ты уже уедешь на свою Украину? Я пообщалась с преподавателем и поняла, что тот ребёнок всех пытается травить, и нашла просто, чем задеть». Так что больше такого не повторялось.
Ехать в Европу Юлия не хочет из-за языкового барьера, возвращения на Украину в планах тоже нет. Она объясняет, что изначально не собиралась назад, но теперь еще опасается уголовной ответственности: «Дача интервью [российским журналистам], наверное, тоже [считается за] пособничество, а это уже пятое или шестое. Думаю, если информация будет, найдут, за что привлечь».
Дальше Юлия собирается решать финансовые вопросы для переезда семьи из ПВР в Петербург и получать гражданство России. Документы на себя и детей она уже сдала, а вот у мамы нет всех нужных бумаг. А именно — свидетельства о рождении и свидетельства о браке, которые сгорели вместе с её домом.
«Пока камеры снимали — придраться не к чему было»
Екатерина (имя героини изменено по её просьбе) жила в тихвинском лагере до июня, с мамой и четырьмя детьми. Все они собирались остаться в России, но в итоге уехали в Европу. Страну собеседница «Фонтанки» назвать не захотела: «Скажите просто, что в ЕС».
«Поначалу [в ПВР] все было неплохо, тем более для тех, кто остался вообще «без ничего». Нас привезли из-под бомбежек, [перед этим] мы провели больше месяца в подвале, в холоде и голоде. Первые дни, когда камеры снимали, действительно было придраться не к чему, а потом даже туалетная бумага закончилась», — вспоминает Екатерина. Еду в столовой она тоже вспоминает без ностальгии.
Во время жизни в Тихвине она пыталась устроиться на работу в сетевые продуктовые магазины, но потерпела несколько неудач. «Из-за языка, конечно, хотели бы остаться в России, но я поняла, что перспективы нулевые, поэтому решили уехать», — объясняет Екатерина свое решение перебраться в Европу. Сейчас она ходит на языковые курсы и ждёт, пока дети пойдут в школу и детский сад.
В дальнейших планах — поиск работы. Финансово семье помогают на месте, квартиру со всем необходимым им тоже предоставили: «Дальше посмотрим. Если бы знать, что будет, наперёд... Всяко, конечно, мы хотим домой и с большой радостью бы вернулись. К сожалению, возвращаться некуда, и неизвестно, когда это все закончится».«А потом нас освободили»
Наталья с мужем и ребёнком переехали из ПВР в трёхкомнатную квартиру в Петербурге. Аренда стоит 25 тысяч в месяц, найти жилье по столь либеральной цене помогли волонтёры. Семья всё ещё живет на сбережения. Муж Натальи, работавший в Мариуполе слесарем-ремонтником по печам на том же комбинате Ильича, в Петербурге пока не смог официально устроиться на работу. Во многих местах требуют гражданство. Сейчас глава семейства подрабатывает помощником мастера по установке кондиционеров. Получает до 30 тысяч в месяц.
«Куда он пойдёт? Ему 28 лет, стажа особо нет, трудовой книжки тоже. Все это в Мариуполе, какие-то дипломы, — говорит Наталья. — У меня 11 классов окончено, планировала учиться в Мариуполе, хотела в медицину поступать. У меня инвалидность, и на Украине была пожизненная пенсия. Муж хорошо зарабатывал, был свой дом. Мне не нужно было работать. [А потом] нас освободили, и теперь так получается, обидно немножко... Хорошо, что петербуржцы-волонтёры собирали здесь для нас вещи. Без них было бы в разы сложнее, просто государство о нас не думало в этом плане».
Дедушку Натальи тоже эвакуировали, но он вернулся обратно. Семейный дом в Мариуполе уцелел. Он стоит без окон, электричества и воды.
Лена Ваганова, Алина Ампелонская, «Фонтанка.ру»
