Плач сирийской пустыни. Петербург подчеркнул материнство обвинением в содействии ИГИЛ*

Инна (имя изменено), 35 лет, место рождения Ленинград. Рост 1,75. Волосы темные. Говорит на арабском, русском и азербайджанском. Обвинение: финансирование терроризма, участие в деятельности террористической организации и незаконного вооруженного формирования. Wanted by Russia.

Это описание из разыскной карточки Интерпола на девушку, чьё местоположение известно. Но, видимо, руки у сыщиков из Петербурга до Сирии не дотягиваются. Пока Инна находится в плену, под суд отдана ее мать.

Мирная держава и подножка от Николая

Начало 2019 года. Инна с пятью детьми оказалась под обстрелами в сирийском Багузе, курдское кольцо сжималось. Город, который в прессе называли последней цитаделью ИГИЛ*, был разбомблен, Объединённые демократические силы под предводительством США собрали женщин и детей и отправили в лагерь для военнопленных Аль-Холь.

Ноябрь того же года. За тысячи километров от сирийской пустыни спецназ переворачивает петербургскую квартиру Инны. Перетряхивают коробки — в них детские игрушки, обувь, одежда. Всё немного на вырост, в надежде на скорое возвращение внуков. Мать, отца и тетю увозят на допросы, отбирают телефоны.

Инне приписывают активную роль в террористической организации. Из оснований — она уехала в Сирию, а когда ИГИЛ* в России признали незаконной организацией, домой не вернулась. Также девушка достоверно знала о конфликте официального Дамаска с боевиками, тем более что попытки установить самостоятельное государство на контролируемой террористами территории противоречат позиции России, направленной на мирное урегулирование конфликта.

Делом Инны, среди прочих, занимался один из оперативников экономической полиции, назовем его Николай. Он попросил мать девушки, Наталью (имя изменено), сохранять все банковские чеки по операциям в помощь сирийской пленнице, рассказала она «Фонтанке». Женщина никогда не скрывала и под протокол подтвердила, что переводила дочери деньги. И речь не только о периоде, когда Инна осталась в Сирии вдовой с детьми, о внуках Наталья заботилась с момента рождения каждого, и тем более — когда они оказались от нее далеко.

2021 год, июнь. Дома у Натальи снова обыск. На этот раз петербурженку увезли на допрос как подозреваемую, а при обыске присутствовал оперативник Николай. Наталья спросила, не стыдно ли ему. Служивый, по словам женщины, устремил взгляд в пол и ответом себя не обременил. Теперь он свидетель обвинения.

Так Наталью следствие называет пособницей террористов. В розыск ее объявлять нужды нет, зато ее можно найти в базе Росфинмониторинга, весь «актив» которой не может распоряжаться своими счетами и имуществом. В ней список лиц, «в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму». В деле Натальи несколько транзакций за почти семь лет на сумму в 700 тысяч рублей. Следствие утверждает, что женщина осознавала — деньги нужны на покупку оружия, автомобилей и обмундирования для террористов. Подсудимая утверждает (и это подтверждено перепиской с дочерью) — на еду, одежду, игрушки, бытовые нужды многодетной семьи без отца.

В качестве доказательства приобщены показания женщины, которая была осуждена как террористка. Она вернулась из Сирии в 2018 году и наслышана про Аль-Холь. По ее словам, в лагере есть ячейки ИГИЛовцев, они очень фанатичны и опасны, детей с рождения обучают джихаду, а уезжать оттуда террористы не торопятся, потому что лагерь не бомбят.

«Я первый раз общалась с оперативниками в 2016 году. Но меня никто не стращал, не называл никаких статей Уголовного кодекса, я ничего не подписывала», — утверждает подсудимая.

«До возбуждения дела против Инны она не знала и не могла знать ни о какой якобы террористической деятельности дочери. А после 2019 Инна находилась в лагере военнопленных и просто выживала вместе с детьми в месте, которое контролируют курды — борцы с терроризмом. Таким образом, умысла на финансирование терроризма, основного элемента из состава преступления, у Натальи не было и быть не могло», — даёт свою оценку защитник подсудимой.

Предварительное следствие завершено, дело ждет рассмотрения во Втором Западном окружном военном суде. Статья предусматривает до 15 лет колонии.

Земля мухаджиров

В юности Инна занималась фигурным и синхронным катанием. Наталья корит себя за то, что мало времени уделяла увлечениям и успехам девочки: «Надо было мелькать перед тренером, торчать у бортика, а я работала. Она начала прогуливать, и годам к 14 со спортом мы закончили».

Совершеннолетие Инны вместе праздновали на турецких курортах. Девушка проявила внимание к местной культуре и мусульманским обычаям. Эту поездку Наталья считает в некотором смысле роковой.

В Институте культуры, где Инна выучилась на менеджера, у нее появились знакомые — приверженцы ислама. Девушка начала учить арабский и носить платок. Звала маму на встречи мусульман, но женщина отшатнулась, что сейчас считает своей ошибкой. Через некоторое время Инна познакомилась с будущим супругом. У Дениса русские корни, но азербайджанский паспорт. Он тоже из светской семьи и к вере пришел в сознательном возрасте. В Петербурге Инна родила троих детей. Через несколько лет муж увез ее в Баку, откуда собирался на работу в Турцию или учебу в Египет.

«Я никогда не лезла в дела Дениса. У нас было строгое разделение: муж зарабатывает деньги, а жена воспитывает детей. В Турции мы жили месяц, работу он не находил. Я спросила, что происходит. Ответ был таким: «Я еду с детьми в Сирию. Если ты против, хоть завтра куплю тебе билет обратно, но детей ты больше не увидишь». Я была в шоке, но оставить детей — это даже не обсуждалось!» — рассказывает Инна. Четвертого ребенка она родила уже на контролируемой ИГИЛ территории.

В 2015 году Дениса убили. Несколько месяцев Инна жила в общежитии в Ракке, потом стала второй женой уроженца Дагестана, родила от него дочь.

«Ещё на территории ИГИЛ мы заявляли об отречении от их убеждений и непричастности к их деятельности, за это подвергались преследованию и вынуждены были скрываться. Я просила о помощи свою мать, мы почти собрали всю сумму на выезд из страны, продали украшения, машину. Но курды продвигались слишком быстро», — рассказывает Инна.

О бегстве от ИГИЛовцев она рассказала не только «Фонтанке», деталями девушка делилась раньше и с матерью. Переписка, отметил адвокат Натальи Андрей Анискевич, есть в изъятом при обыске телефоне.

«Мы оказались «заперты» в Багузе, откуда было только два пути: смерть или плен», — добавляет пленница. Семья ступила на обе дорожки — мужа убили, а Инну с детьми увезли как военнопленную.

Аль-Холь — это лагерь мухаджиров, иначе переселенцев. Из характеристик в СМИ — голод, убийства, антисанитария, сотни умерших. 94 % пленников — женщины и дети. В основном иракцы и сирийцы, и ещё 12 тысяч из почти 60 — выходцы из других стран.

«Вокруг нас двойное кольцо из железных сеток, между которыми внушительной глубины траншея со сточными водами, а по периметру кабинки с военными», — объясняет Инна.

Переселенцы живут в палатках. Летом жара под 60 градусов, зимой суровые ветра и ливни. Из санитарных зон в Аль-Холе только ряды туалетов, примерно по 8 на 20 палаток. В холодное время «дома» отапливают керосиновыми печами, в темноте пользуются фонарями, которые заряжают от солнечных батарей. Батареи, фонари и палатки приходится покупать.

Готовят на так называемых бабурах, заправляемых керосином. Топливо выдают, но мало: «Запастись керосином можно только в течение зимы. На одну битоку (именная карточка, где указаны данные, личный номер и количество человек в семье) выделяется 50 литров на 2 недели. Основное количество расходуется на отопление. Канистра керосина в 25 л стоит порядка 40$».

В лагере с недавних пор есть водопровод, но вода пахнет хлором. Шесть полуторалитровых бутылок питьевой воды можно купить за доллар.

У жителей лагеря бывают визитеры — ядовитые змеи, скорпионы и тарантулы. Из лекарств — антибиотики и парацетамол, всё остальное контрабандой и задорого.

Когда Инна попала в Аль-Холь, продукты можно было купить только за пределами лагеря, выпускали редко. У Инны было 200 долларов, на эти деньги женщина с подругой закупила подгузники, сухое молоко, чай, маргарин и открыли небольшой магазин. Выручки хватало на собственные нужды, но бизнес пришлось свернуть с открытием рынка внутри лагеря. Кроме того, постепенно некоторым обитателям лагеря стало ясно, что идеологию ИГИЛ они не разделяют, и на подруг начались нападки.

В 2020 году Инна впервые со дня пленения попросила маму о помощи. На присланные Натальей деньги она купила арабану. Это самодельная тележка на колесах от мотоцикла. «Я занималась извозом, доставляла покупки с рынка до палатки, часто меня нанимали при переездах», — делится Инна. Но таскание за собой арабаны сказалось на здоровье женщины. Пробовала сдавать тележку в аренду, но денег не хватало. Пробовала стоять за других в очередях при раздаче гуманитарной помощи, но поток в последние несколько месяцев иссяк.

«Сейчас мы по сути беспризорники, которые всячески пытаются выжить в сложившихся условиях», — дает свою оценку Инна.

Последний раз мама присылала ей деньги в мае 2021 года.

«Перспективы мои, если быть реалисткой, плачевны»

В ноябре 2018 года Владимир Путин дал поручение детскому омбудсмену организовать вывоз из Сирии российских детей.

По процедуре, делегация с медиками приезжает в Аль-Холь, как бы обнаруживает там несовершеннолетних россиян и берет у них анализ на ДНК. На родине бабушки-дедушки оформляют временную опеку, тоже сдают ДНК. Дети попадают в списки на вывоз и постепенно их забирают на родину. Но процесс запылился, сейчас самолеты если и летают, то за детьми из тюрем, приютов и второго лагеря, «Родж», он гораздо ближе к турецкой границе.

Наталья сделала документы на детей, пройдя десятки инстанций, включая суды. Временную опеку ей не давали, потому что дети должны находиться в России. «Я не законный представитель. Когда я пришла в паспортный стол поставить штампики на свидетельства о рождении, мне отказали. В аппарате петербургского уполномоченного по правам ребенка сказали писать письмо в Москву и ждать месяц. Потом я записалась на прием к самой уполномоченной, Анне Митяниной, она мне очень помогла. Документы в итоге были готовы, но за это время из Аль-Холя улетел последний самолет, без моих детей», — со слезами рассказывает Наталья и добавляет: обвинительный приговор поставит крест на всех ее стараниях и, даже если дети каким-то чудом без ее участия вернутся, опеку ей, судимой террористке, не дадут.

В аппарате уполномоченного по правам ребенка при президенте России «Фонтанке» сообщили, что за прошлый год из сирийских приютов и лагерей беженцев забрали 76 детей. В конце 2021-го новый уполномоченный, Мария Львова-Белова, съездила в Сирию, чтобы подтвердить намерение продолжить вывоз. «Получена полная поддержка и понимание со стороны президента Сирии Башара Асада и его супруги Асмы Асад», — заверили «Фонтанку» и уточнили, что сейчас в списках на вывоз 130 несовершеннолетних россиян. Когда за ними полетит следующий самолет, в аппарате говорить не стали.

К делу Натальи адвокату удалось приобщить документы, доказывающие, что женщина занимается возвращением в Россию внуков. Ходатайство о допросе сотрудника аппарата детского омбудсмена назвали искусственным затягиванием процесса.

Многие страны, рассказывает Наталья, забирают и матерей. С них снимают обвинения, отправляют по домам и слегка приглядывают. Так делает, например, Казахстан. Сходным образом дела обстоят в Узбекистане и Таджикистане, многих странах Европы.

«Мне было сказано: «Кто ее сюда повезёт? Наденет пояс шахидки, и что?» Ну неужели вы не можете понять, что там среди прочих оказываются глубоко верующие люди? И не для того они едут в Сирию, чтобы беременными по полям с автоматами и детьми побегать», — обращается к своим соглядатаям Наталья.

Она в своём горе не одинока. Матери пленниц четвёртый год обивают пороги омбудсменов, МИДа, Красного Креста, президентской приемной. Они с непониманием следят за тем, как в страну приезжают официальные делегации от признанного террористическим «Талибана»**: этим можно, а россиянки и малолетние дети — угроза.

«Перспективы мои, если быть реалисткой, плачевны, а точнее, перспектива всего одна — сидеть в лагере. Я не считаю себя преступницей, но понимаю, что вернувшись на родину, буду подвергнута уголовному преследованию в виду разности моих и государства взглядов на ситуацию. Я просто мать и домохозяйка. В моей жизни поменялась лишь локация, а не устои», — делится Инна.

На видеоконференции в конце прошлого года из аппарата уполномоченного по правам человека просили сообщать о случаях уголовного преследования родственников узников Аль-Холя. Наталья сообщила. Ей пообещали, что вопросом займется прокуратура. «Из прокуратуры я ничего не получила, но получила подписанное прокурором обвинительное заключение. Может, это и есть ответ?» — иронизирует петербурженка. Впрочем, общение с защитниками прав россиян продолжается, описание своей истории Наталья отправила повторно.

«Больше всего меня удивляет, что именно в Санкт-Петербурге на невинную женщину повесили ярлык пособника в терроризме за то, что она не проявила безразличия к судьбе своих внуков. Я живу здесь бок о бок с представителями других регионов нашей огромной родины, и они также получают денежную помощь от родственников, но ни на кого из них не было возбуждено дело по подобной статье. Неужели все вокруг беззаконники, а Петербург знаменует правосудие в этой стране?» — не понимает Инна.

Объединенные горем матери зарегистрировали общественную организацию «Вера и Надежда». Активисты просят омбудсменов помочь открыть счет, через который россияне смогут отправлять своим дочерям и внукам деньги, не опасаясь уголовного преследования. В аппарате ответным письмом разделили тревогу и обещали отяготить себя запросами в компетентные органы.

ООН неоднократно обращалась к мировому сообществу с требованием забрать своих граждан. На днях координатор-резидент по деятельности ООН и гуманитарным вопросам в Сирии Омран Рида ещё раз отметил, что ситуация в Аль-Холе критическая, и назвал расформирование лагеря единственным решением.

Надежда Мазакина, «Фонтанка.ру»

*ИГИЛ была признана террористической организацией Верховным судом России 29 декабря 2014 года. Ее деятельность на территории России запрещена.

** — «Талибан» признан террористической организацией решением Верховного суда от 14 февраля 2003 года. Деятельность организации на территории РФ запрещена.