ПоделитьсяПод Гатчиной закопают 83-летнего не пенсионера. Его нет в медиа, а вспоминают и авторитеты, и ветераны РУБОП. Он был до конца предан черной вере и не принял 1990-х.
В Петербурге 28 июня скончался старейший в России вор в законе Дэртэн. Но это история не об уголовном мире, а об умерших принципах.
Валентин Леонтьев родился в Ленинграде под конец 1937 года. Первые, совсем детские его впечатления — на Лиговке, а потом война. Вывезти его из осажденного города не смогли, всю блокаду пережил здесь, а потом — три класса и коридор, безотцовщина. Так уж вышло, что автор знал его лично, но дал слово при его жизни на него не ссылаться.
Первый срок получил по малолетке: в 1954-м загремел, как в песне Высоцкого, «по Указу от 47-го». С тех пор набрал под десять судимостей, но все только «за карман». Сегодня это смешно, но в те времена былинные карманники слыли высшей кастой в преступном мире. Считалось, причем правильно, что, в отличие от других жанров, они воруют каждый день по несколько раз. Значит, больше всех и рискуют.
В лагерях Коми стал жить по-блатному — с администрацией не общался, на работу не выходил. За что, собственно, претерпевал нажим власти. Выходил, вновь заезжал. Рос по своей иерархической лестнице, и его короновали в воры, как человека с незапятнанной репутацией. То есть стал своего рода генералом.
Но черная вера была похожа на красную, коммунистическую. Как настоящий большевик не мог себе позволить роскошь, так и ортодоксальный жулик обязан был жить бродягой. И для того, и для этого деньги — грязь. Главное — до конца нести свою идею.
Тем временем, да еще с такой жизнью, он сменил фамилию на Гудиевский, а прозвище ведь не сотрешь. Он мне сам рассказывал, что Дэртэн — это от Д`Артаньяна. Во дворе, еще после войны, пацаны играли в трех мушкетеров, а он, разумеется, выбрал гасконца и научился лихо фехтовать на палках.
ПоделитьсяПоследние лет 30 прожил в Купчино, на Бухарестской. Женщина с ним была, детей нет. Когда грянули 1990-е, братва к нему обратилась — спортсменам нужны были проводники в профессиональном преступном мире, как министры иностранных дел, но он не понял их манер. Как академист считал, что на ровном месте выколачивать деньги из коммерсантов — это бесовщина. Конечно, он с ними общался, как с новым видом октябрят, но «в темы не впрыгивал», ни за что не агитировал — без толку.
Ездил воровать в Германию. Шутил, что это и с точки зрения отечественных органов не должно предъявляться. Порой сталкивался с оперативниками РУБОП. Они все понимали и никогда не предлагали ему пошлостей — стучать. На воров в законе новой формации, кто уже жил в особняках, смотрел с пониманием, сожалением по своей ушедшей эпохе.
По этому поводу есть классный эпизод. В середине 1990-х ему один авторитет хвалится: мол, проиграл за вечер в казино 100 тысяч. Валентин обалдел и начал шуметь, что так поступать нельзя. Присутствующий на этом разговоре тихо так этому новому русскому шепчет: «Дэртэн думает про рубли. Ты не вздумай сказать, что это 100 тысяч долларов, иначе он тебя зарежет».
Лет десять назад у него от парадной увели его подержанную «Тойоту». Он позвонил кому надо, спросил, правильно ли это? Попросил поставить машину на место. Поставили.
Однажды я увидел, как он подошел к террасе дорогого ресторана «ВОК» возле Пантелеймоновской церкви. За столиком сидели какие-то нарядные фигуры, они стали ему что-то предлагать из меню. Он отказался. Ему принесли рюмку водки. Он вынул из кармана конфету, развернул, выпил, закусил половиной конфеты, другую половину завернул и убрал в карман. Вопросов нет. Подтекст для тонкого фильма.
Евгений Вышенков, 47news
