Три кита сопровождения корпоративного конфликта

Станислав Неверов, адвокат Антикризисной коллегии адвокатов СПб обобщает сложности, с которыми сталкиваются участники корпоративных конфликтов, когда они осложняются банкротством.

Когда совладельцы бизнеса начинают корпоративный конфликт, он нередко осложняется банкротством одной или нескольких компаний, входящих в группу.

Почему конфликт приводит к банкротству? Причины могут быть разные. Бывает, что необходимо докапитализировать компанию, а совладельцы не могут договориться о необходимости и размерах внесения капиталов. Возникают дедлоки, когда общество начинает угасать по мере того как оканчиваются доверенности и банковские ключи, в результате чего общество не способно совершать даже простейшие хозяйственные операции. Тогда контрагенты начинают в принудительном порядке взыскивать задолженность и инициировать процедуру.

Но в то же время банкротство — это большой институт, дающий большое количество возможностей своим участникам. Закон «о банкротстве» позволяет сменить руководителя организации, утвердив его через суд при введении конкурсного производства или внешнего управления. Если для вас принципиально сохранить предприятие за собой, то этот риск нужно учитывать.

Очень часто при корпоративных конфликтах используют процедуру банкротства для того чтобы получить более легкий инструмент оспаривания сделок. Потому что закон «о банкротстве» наделяет конкурсного управляющего множеством презумпций, позволяющих эффективно это делать. И подчас в процедуре банкротства даже совладельцу компании легче оспорить сделку, чем в общем порядке, пользуясь своими правами участника или акционера.

Есть случаи, когда одни партнеры в бизнесе используют процедуру банкротства, чтобы привлечь других к субсидиарной ответственности или взыскать с них убытки, компенсируя таким образом некие последствия своего партнерства. Ну и иногда процедуры банкротства просто используются для получения корпоративного контроля над юридическими лицами. Например, если банкротится владелец доли более 50% в ООО или даже миноритарий, но обладающий весомыми правами на основании корпоративного договора, то его кредиторы через финансового управляющего имеют возможность получить оперативный контроль над подконтрольным ООО. Поэтому, конечно, если человек владеет множеством предприятий, нужно включать их все в зону риска и следить, чтобы ни к одному из них не было необоснованных претензий.

Иногда банкротное дело возбуждается для того, чтобы его материалами поддержать уголовное дело — и наоборот, уголовное дело возбуждается для юридической поддержки дела банкротного. Это уже апробированная механика, которая у некоторых коллег считается очень даже действенной. В рамках уголовного процесса легко и просто собираются доказательства, которые в рамках гражданского собрать сложно или невозможно: опрашиваются свидетели, выясняется, кто все-таки давал то или иное указание, кто был реальным контролирующим лицом — после чего эти доказательства приносятся в материалы банкротного спора о привлечении этого лица к субсидиарной ответственности. Эти материалы сами по себе конечно не являются для арбитражного судьи обязательными к исполнению, но в совокупности с другими доказательствами обычно бывают вполне убедительными.

И, наконец, банкротное дело в компании — это возможность для заинтересованных инвесторов приобрести «безопасные» активы: обычно, если в компании начался корпоративный конфликт, рынок боится покупать у таких лиц активы, но, если пропустить их через процедуру банкротства, то значительная часть правовых рисков таким образом снимается. По крайней мере, так считается, что на открытых банкротных торгах покупка довольно безрисковая.

Но есть и риски. Когда стороны корпоративного конфликта прошли какую-то точку невозврата и готовы на многое, им необходимо помнить, что есть специальная статья Уголовного кодекса РФ, наказывающая за причинение ущерба действиями, приведшими предприятие к неплатежеспособности или если было заведомо ложное сообщение, что предприятие отвечает признакам банкротства.

Есть достаточно универсальный состав «мошенничество», хотя его надо учитывать в особенном аспекте. Дело в том, что процедура банкротства — это большой процесс, где сталкивается огромное количество интересов: и кредиторы, и уполномоченный орган ФНС, и участники с аффилированными лицами. Все предъявляют друг ко другу требования, ищут, кто злодей, кто привел предприятие в такое состояние. И если будет обнаружено сведение, что директор вывел актив в свою пользу или с корыстным умыслом, то надо учитывать данный риск.

Второй риск — это отсутствие надлежащего юридического сопровождения процедуры банкротства при конфликте. В неконтролируемой ситуации оппоненты могут взыскать с вас убытки, оспорить ваши сделки, вы можете утратить ценный актив в результате недобросовестных торгов.

Эти риски можно минимизировать. Для этого есть три кита сопровождения корпоративного конфликта, осложненного процедурой банкротства. Во-первых, необходимо проводить тщательный финансово-правовой анализ последствий совершения всех действий до и в рамках конфликта. Потому что закон Мерфи никто не отменял: все, что может пойти не так, пойдет не так. И в разгар спора вам могут принести в суд документ о том, как вы когда-то давали какое-то указание в компании.

Второе — необходимо комплексно подходить к конфликту, сочетая и уголовное право, и финансовый блок, и гражданско-правовой блок, и антикризисный. Из каждой сферы нужны глубокие специалисты, которые вам предоставят хорошие результаты за короткий срок.

И третье — проектный подход. Потому что недостаточно нанять специалистов из разных областей: надо обеспечить синергию между ними. Часто стороны конфликтующих сторон грешат тем, что в арбитражном суде об одних и тех же фактах говорят одно, в уголовный процесс приходит адвокат этого же доверителя и говорит немного иное, в налоговую инспекцию приходит представитель и говорит тоже немножко другие — но третьи сведения с какими-то акцентами. И в итоге ваш оппонент и бывший партнер по бизнесу собирает все это и приносит в суд или к следователю, и показывает все ваши очевидные нестыковки. Тем более, что сейчас очень активно развивается институт эстоппеля — запрет на противоречивое поведение. Поэтому, когда сторона везде говорит о разном, она становится менее убедительной для всех.

По оспариванию сделок хочу обратить внимание на определение Верховного суда РФ от октября 2020 года, в котором он разъяснил, что даже после открытия конкурсного производства участник общества вправе оспаривать сделки и по общегражданским корпоративным основаниям. В кейсе шла речь о крупной сделке, совершенной без надлежащего одобрения. Участник ее оспаривал, указывал, что недвижимое имущество было отчуждено по существенно заниженной цене. Суды трех инстанций отказали в иске, сказав, что с введением процедуры права участников компании-банкрота ограничиваются, и право оспаривать сделки имеет лишь конкурсный управляющий и кредиторы, а участник может лишь на собрании кредиторов выступить с таким предложением. Но ВС отметил, что нет никаких политико-правовых оснований для запрета участникам оспаривать сделки по таким основаниям, потому что оспаривание сделок в любом случае отвечает интересам кредиторов, поскольку способствует пополнению конкурсной массы. Это важный кейс, поскольку было много споров, и ВС теперь устранил эту неопределенность.

Второй спор — требование одного участника о привлечении к субсидиарной ответственности по долгам общества второго участника. ВС, выяснив, что кредиторы, требующие этого, аффилированы с участником общества, решил, что таким образом один участник пытается компенсировать за счет своего бизнес-партнера свои собственные неудачные действия по вхождению в капитал должника и инвестированию в бизнес. ВС разъяснил таким участникам, что, если они считают свои права нарушенными, они вправе использовать корпоративные инструменты: взыскивать убытки, исключать из общества и оспаривать сделки. А инструменты института банкротства оставьте, пожалуйста, нормальным кредиторам.

И третий кейс очень похож на второй — про то, что конкурсное оспаривание не может использоваться в целях внутригрупповых управленческих решений. Интересное дело связано с банкротством банка. Тот выдал кредит обществу, связанному с его акционерами. Общество-заемщик передало банку в залог свое имущество. Впоследствии, когда банк был признан банкротом, обанкротилось и общество-заемщик, и его управляющий оспорил сделку по предоставлению имущества в залог. Он ссылался на то, что размер принятых обязательств превышали размер активов в 11 раз, что были просроченные обязательства перед контрагентами, что были признаки банкротства, что общество всегда вело убыточную деятельность — в общем, убедил суды, что надо эти залоги признать ничтожными сделками. АСВ в Верховном суде указало, что единственный кредитор общества — это аффилированное лицо, и как следствие ВС отменил судебные акты с указанием на то, что судам необходимо оценить, не преследует ли конкурсное оспаривание целью пересмотр ранее принятых в обществе управленческих решений и лишение конкурсных кредиторов права на соразмерное удовлетворение своих требований, которые они могут получить за счет продажи залога.

Все правовые дискуссии и анонсы будущих событий — здесь.