«Даже если я буду одна, я буду читать». Как в Петербурге вспоминают имена жертв блокады (фото)

В Петербурге 8 сентября проходит «День памяти» — в Эрмитаже, Русском музее и на других площадках читают имена погибших в блокаду. Как горожане доказывают себе, что «для Бога мёртвых нет», читайте в репортаже «Фонтанки».

В Фонтанном доме 8 сентября горят свечи. Одиноко — у колонн, обрамляющих арку в музей со стороны Литейного проспекта. Целой россыпью — около белого портрета-граффити Анны Ахматовой на кирпичной стене у входа. Огоньки сопровождают посетителей вдоль дорожек в Фонтанном саду к маленькой площадке, у которой собралось уже несколько десятков человек.

В полдень раздается звук метронома, и к микрофону выходит директор музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме Нина Попова.

— Мы делаем это по законам мироздания — поминаем ушедших. Это то, о чём Ахматова писала в стихах: «У Бога мёртвых нет», — говорит она.

А потом начинает читать имена:

— Горин Петр Григорьевич, 1911. Проживал: Литейный проспект, 51, квартира 4. Дата смерти: март 1943, место захоронения — Пискарёвское кладбище. Горюнова Наталья Васильевна, 1901, домохозяйка. Проживала: Литейный проспект, 51, квартира 130. Дата смерти: апрель 1943, место захоронения — неизвестно. Гориш Петр Григорьевич, 1908, рабочий. Проживал: Литейный проспект, дом 51, квартира 40. Дата смерти: апрель 1943, место захоронения — неизвестно.

«Свой» список из 1650 имён погибших в блокаду в музее Ахматовой составили еще в 2018 году. Все эти люди жили в так называемом «Шереметевском квартале», ограниченном улицей Белинского, Литейным проспектом и домом № 36 по набережной Фонтанки. Когда в Петербурге впервые прошёл «День памяти» — публичные чтения в память о жертвах блокады — сотрудники, горожане и волонтёры успели произнести 290 имён. В 2019-м продолжают.

Сотрудник музея Исанна Лурье была одной из тех, кто составлял список, и у кого в блокированном Ленинграде погибли родственники.

— Родная сестра моего отца, Вера Лазаревна Лурье, жила неподалёку, в доме 46 по Литейному. Она умерла в марте 1942-го, её муж выжил. У меня сохранились её письма из блокадного города, — говорит Исанна Лурье.

В Русском музее «День памяти» открылся без пафоса — единственным официальным лицом на чтениях оказалась руководитель пресс-службы Алла Бережная. У парадного крыльца Михайловского дворца собрались волонтеры в чёрных костюмах и посетители. Кто-то шёл в музей и остановился — услышать и прочесть.

— Я приехала в гости с Дальнего Востока, родных, погибших в блокаду, у меня нет. Но у меня тут учится внук, и я понимаю, что благодаря этим людям мы живы, — говорит женщина, представившаяся как Филария Середовская.

У лестницы Русского музея она произносит имена тех, кто жил в домах по набережной канала Грибоедова. Сейчас общий список жертв блокады вывешен на сайте центра «Возвращённые имена» Российской национальной библиотеки. Площадки стараются распределить его между собой так, чтобы вспоминать тех, кто погиб рядом с ними.

— Русский музей готовится издать свою книгу памяти, она будет называться «С Русским музеем сквозь войну и блокаду». Туда включат 170 имён сотрудников, которые жили и работали в музее во время блокады. Экспозиция, конечно, тогда не работала для посетителей. Но сотрудники в подвалах под тусклым светом лампы писали статьи, готовились к лекциям, ходили и читали эти лекции в госпитали и воинские части, — отмечает Алла Бережная.

В главный двор Зимнего дворца 8 сентября попадаешь, будто другой мир. На Дворцовой жарко, поют уличные музыканты; туристы, улыбаясь, фотографируются у Александровской колонны. Под стенами Эрмитажа — тень и прохлада, журчит фонтан, из микрофона отчётливо звучат фамилии, даты, адреса.

Участники ждут своей очереди, сидя на ограждении клумбы. Тут тоже немало приезжих.

— Я из Воронежа — но я понимаю, что такое блокада. Воронеж был наполовину занят немцами. Мои родственники во время войны могли оказаться в таком же положении, как ленинградцы, — говорит «Фонтанке» Лариса Ганчева, в Петербурге она в командировке.

Но не успевает Ганчева подойти к микрофону, как к организатором «Дня памяти» подходят два парня и девушка в белых футболках, с огромной картонной рамкой для фотографий.

— Мы — из движения «Город перемен», — объясняет активист Сергей Донцов. — Мы хотим, чтобы люди сфотографировались с рамкой и выложили фотографию в Instagram с нашим хештегом. Никакой политики, просто память. Давайте объединим усилия!

Активность «Города перемен», созданного накануне выборов политтехнологом, близким к одному из кандидатов в губернаторы, быстро пресекают. Эрмитажные сотрудники интеллигентно, но настойчиво препровождают восвояси волонтёров-самозванцев.

И во дворе Зимнего вновь звучат имена:

— Беликова Мария Петровна, 1893. Место проживания: улица Дзержинского, дом 17, квартира 47. Дата смерти: март 1942. Место захоронения: Пискарёвское кладбище. Белкин Гилель Исаакович, 1883. Место проживания: улица Дзержинского, дом 17, квартира 45. Дата смерти: март 1942. Место захоронения: Волковское кладбище. Белкина Александра Осиповна, 1884 года рождения. Место проживания: улица Дзержинского, дом 3, квартира 22. Дата смерти: апрель 1942. Место захоронения: Волковское кладбище.

В 2019 году в «Дне памяти» участвуют 56 площадок. Это меньше, чем в 2018-м — многие школы и библиотеки не смогли присоединиться из-за воскресного дня и выборов. Впрочем, организаторы акции говорят, что за количеством не гонятся, — чтобы установить новую городскую традицию, нужен не один год. К тому же география проекта так или иначе расширяется — к нему впервые присоединились СПбГУ, Европейский университет, «Севкабель Порт», музеи и библиотеки в Стрельне, Петродворце, Кронштадте, Сестрорецке. Жители других российских городов отправляют данные о своих погибших через соцсети.

— Это ужасно тяжело. Это слушать тяжело, а читать ещё тяжелее. Наша задача — чтобы имена были названы. Процесс называния и есть процесс поминовения. Как сказала одна сотрудница библиотеки: «Даже если я буду одна, я буду читать», — говорит куратор проекта Анастасия Принцева.

На то, чтобы прочесть все имена, уйдут годы. Всего в списке центра «Возвращённые имена» 741 тысяча строк, в 2018-м удалось назвать лишь немногим больше 17 тысяч.

— Это тяжелая, долгая, но необходимая работа. Невероятное чувство, когда ты читаешь — у тебя происходит очищение через страдание. Многие не понимают, зачем мы это делаем. Но те, кто прошёл через чтения, говорят, что это очень важный опыт.

Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»