«Угрозы не поступали, но и о помощи никто не говорил». (фото, видео)

Двадцать один день в реанимации, месяц без сознания, пять операций и инвалидность. Молодая москвичка чудом выжила под колёсами вдохнувшего веселящий газ петербуржца Касымова.

О том, что автор жуткого ДТП в центре Петербурга вышел на свободу, его жертвы узнали из публикаций прессы. 30-летняя жительница подмосковного Одинцово Елена Трещёва, которую петербургские врачи в буквальном смысле собрали по кусочкам, не понимает, что можно расследовать полгода, если обстоятельства очевидны. С читателями «Фонтанки» она делится сомнениями в торжестве справедливости, благодарит своих спасителей и просит родственников погибших выйти с ней на связь.

- Елена, почему именно сейчас, через полгода, вы решили поговорить с нами?

– Начнём с того, что о выходе Касымова из СИЗО мы узнали из новостей. Ни до нас, ни до наших адвокатов этой информации донесено не было. Мягко говоря, я была в шоке. Также меня крайне беспокоит тот факт, что уже полгода прошло, а суда не было и неизвестно, когда он будет. Первое, что я почувствовала, узнав о смене меры пресечения для виновника, – негодование. Мы ждём справедливости и не понимаем, восторжествует ли она вообще. Насколько я знаю, Мурад Касымов гражданин другой страны (это не так, Касымов родился в Азербайджане, но имеет российское гражданство. – Прим. ред.) и может уехать, после чего достать его будет сложно. Мне хочется, чтобы преступник сидел в тюрьме, и, конечно, я бы хотела получить хоть какую-то компенсацию за собственное лечение. Прямо скажу, потратили мы немало, а сколько ещё предстоит…

- Расскажите о последствиях аварии. Насколько серьёзные травмы вы получили в ту ночь на Невском проспекте?

– Последствия я, конечно, ощущаю на себе до сих пор. Полгода я уже реабилитируюсь, чтобы хоть как-то восстановиться. Той ночью врачи диагностировали у меня сочетанную и мозговую травмы, переломы трёх рёбер, локтя, бедра и таза, лодыжки, разрыв мочевого пузыря, печени и трёх связок из четырёх на каждом колене. Я до сих пор с трудом могу ходить и сидеть. Перенесла уже пять операций по шесть часов, предстоит ещё несколько.

- Вы работаете?

– Я работаю в компании, связанной с информационной безопасностью. Огромное спасибо коллегам и руководству, они меня очень поддерживают. Детей пока нет, но буквально перед ДТП мы с мужем начали их планировать.

- Пытался ли кто-то из родственников или адвокатов Касымова связаться с вами? Может быть, в ваш адрес поступали угрозы или, наоборот, предложения помочь?

– Нет, угрозы не поступали, но и о помощи никто не говорил. Всего один раз их сторона связалась с нашими адвокатами и предложила миллион семьсот тысяч рублей. На всех потерпевших. Мол, делите как хотите. За эту сумму они хотели получить от нас отказ от участия в уголовном деле (скорее всего речь идет о примирении сторон. – Прим. ред.). Наша защита сказала, что так дело не пойдёт. Адвокат предложил стороне Касымова подписать соглашение об обязательстве выплаты компенсации за лечение в определённые сроки. Они отказались, но попросили номера счетов. Мы на это не пошли.

- Как вы оказались той ночью на Невском проспекте?

– Около полуночи я, мой муж, брат и наш общий друг прилетели из Женевы, где проводили отпуск, катаясь на сноубордах. Из аэропорта мы отправились на Московский вокзал, чтобы закинуть вещи в камеру хранения, а после отправились на поиски места, где можно перекусить в ожидании утреннего «Сапсана». Мы только вышли на Невский проспект, как через непродолжительное время BMW вылетело на тротуар. К сожалению, самой аварии я не помню, так как потеряла сознание и пришла в себя только спустя месяц. Пострадала не я одна, пострадали также друг и муж. Брат в последние секунды каким-то чудом успел отскочить и остался невредимым.

- Что он рассказывает о событиях первых минут после ДТП?

– Брат мне рассказывал, и после я сама прочитала в СМИ, что водитель сначала пытался уехать, закрылся в машине, а когда все отвернулись, хотел убежать. В моей голове такое поведение не укладывается, но он был в состоянии наркотического опьянения (Касымов признавал, что вдохнул «веселящего газа», закон не относит закись азота к запрещенному. – Прим. ред.), и это уже хоть как-то всё объясняет. Но не оправдывает. Вообще, конечно, у брата в тот момент были другие заботы. Он увидел, что я не двигаюсь, бросился ко мне, вызывал врачей.

- Вы говорите, что очнулись лишь спустя месяц. Расскажите об этом, о чём вы в первую очередь подумали?

– Я сразу же спросила, где я, что происходит, так как аварию я не помнила. Рядом были мои родители, муж. Конечно, мне было интересно, как они себя чувствуют. Потому что, когда я поняла, что не приходила в сознание месяц, мне стало очень страшно – представляю, что им пришлось пережить за это время.

- Вы как-то пытались выйти на семьи погибших? Объединить с ними усилия?

– Да, мы сейчас пытаемся выйти на друга погибшего американца. У меня на работе есть его знакомая, и она рассказывала, что человек не против как-то помочь. Информацию о семье погибшей девушки мы так и не нашли. Следствие ещё идёт, нам не говорят, как скоро материалы дела уйдут в суд. Но наши адвокаты надеются, что это произойдёт в ближайшее время.

- К жизни вас возвращали петербургские врачи. Как вы оцениваете их роль в вашем спасении?

– Мне очень хочется поблагодарить врачей за то, что они сделали. Сразу после аварии я поступила в Мариинскую больницу. Там мне собрали внутренние органы и вывели из шока. 21 день я провела в реанимации (исправлено по просьбе Елены. – Прим. ред.). В Мариинке был замечательный анестезиолог, заместитель главврача. Огромное ему спасибо за то, что вытаскивал меня с того света и поддерживал моих родственников, разрешая им посещать меня иногда. Ещё был хирург, который, несмотря ни на что, боролся за мою жизнь. В Мариинской больнице мне сделали две операции. Еще три – в Военно-медицинской академии. Низкий поклон руководителю отделения травматологии и лечащему врачу, который поддерживал меня и объяснял всё по-человечески.

- Как вы сейчас оцениваете своё самочувствие? Какие проблемы остались?

– Проблемы сейчас еще есть. Болят колени, потому что по три связки из четырех были порваны, они до сих пор не сгибаются до нужного состояния, но над этим я активно работаю. Скорее всего, мне дадут третью степень инвалидности, так как переломов слишком много и они пока до конца не срослись. Плюс внутри меня очень много металла, который даже и вытаскивать, скорее всего, не будут.

Беседовала Олеся Михайлова,
«Фонтанка.ру»

© Фонтанка.Ру