Максим Шевченко: Кровь на Кавказе могут начать лить только федералы (видео)

Кремль не стал вмешиваться в противостояние ингушских властей и противников соглашения о новой границе с Чечнёй. Что будет дальше, «Фонтанке» объяснил политолог Максим Шевченко.

Представители протестующих после двухчасовых переговоров 16 октября в Пятигорске с полпредом президента на Северном Кавказе Александром Матовниковым и главой Управления внутренней политики администрации президента России Андреем Яриным покинули встречу ни с чем. Представители Кремля сказали парламентёрам, которые требуют отмены решений по границе с Чечнёй, что этого не будет, заявления о фальсификациях итогов голосования ингушского парламента по границе ещё нужно доказать в суде. И вообще, «какой народ, такие и бояре».

Руководитель оргкомитета бессрочного митинга в ингушской столице Муса Мальсагов сказал «Фонтанке», что расценивает сказанное как хамство и так же эти заявления восприняли и участники митинга. Акцию, срок согласования которой заканчивается завтра, они прекращать не намерены.

Журналист и политолог Максим Шевченко, напротив, видит в словах высокопоставленных кремлёвских чиновников подсказку, которая может помочь протестующим добиться своего. В интервью «Фонтанке» бывший член президентского Совета по правам человека при президенте РФ рассказал свою версию происходящих событий на Кавказе. Он заявил, что это восстание против власти, где кровопролитие при этом исключено, несмотря на военное усиление в регионе. Что Кремль хочет сделать на Кавказе «единую губернию», а уход нынешнего президента Ингушетии Юнус-Бека Евкурова со своего поста, которого требуют протестующие, приведёт к серьёзным переменам на Северном Кавказе.

– Новости из Пятигорска о чём говорят? Администрация президента и полпред отправляют недовольных в суд.

– Нарушения признают не на митингах. Я думаю, что в Ингушетии такой суд найдётся, честно говоря. Всё будет зависеть от судьи, где подадут иск, как его подадут.

– То есть Кремль не отворачивается от протестующих, а наоборот, подсказывает, как нужно действовать, чтобы был результат?

– Да. Нам говорят, что решение о новой административной границе вступило в силу. Но с другой стороны нам говорят, что парламент проголосовал неверно, что были фальсификации. Что границы новые провели с нарушением Конституции и закона о местном самоуправлении... То, что мы обсуждаем, это не решение Кремля, – это совет идти в суд. Подсказали. И этот шаг поставит местную власть в тяжелейшее положение. Если решение будет в пользу митинга (а оно может быть таким), то власть будет должна отменять решение. Допустим, суд первой инстанции скажет, что решение о границе было принято с нарушением законов и Конституции и 131-го закона о местном самоуправлении. И тогда бегать и суетиться будет Кремль. Ярин дал вменяемый совет.

– После этого совета из администрации президента стало известно, что 17 октября Евкуров проведет с представителями митингующих совещание по границе с Чечней. Лёд тронулся?

– С самого начала надо было это делать. И Евкуров, и Кадыров прекрасно понимали, какие это будет иметь последствия. Очевидно, на них кто-то давил сверху. Есть разные версии. Вы знаете, что Кремль вообще хочет упразднить национальные субъекты на Кавказе и создать единую Северо-Кавказскую губернию? И сейчас в самом невинном месте, между одним вайнахским народом и другим вайнахским народом, решили проверить, какова будет реакция общества на навязанное сверху решение. То есть там, где традиционно мир, братство и нет конфликта между народами.

– Получилось не очень.

– Ну да, натолкнулись на сопротивление.

– Идея Северо-Кавказской губернии рухнула?

– Не уверен. В Кремле сидят упорные ребята. И великодержавные шовинисты сегодня там правят бал. Имперские шовинисты. Поэтому, я думаю, что их безумные фантазии об устранении наследия Ленина, когда нации и народы обладают национальными субъектами, будут упорно пытаться реализовать. Путин же сказал в своё время, что Ленин заложил атомную бомбу под Россию.

– Упорствовать готовы любой ценой? А если начнётся кровь?

– Чеченцы с ингушами кровь лить не начнут. Кровь там могут начать лить только федералы. Кроме них, там вообще никто никогда кровь не льёт. Если бы федералы не вмешивались, то все конфликты на Кавказе заканчивались бы легко. По крайней мере, малой ценой.

– И что же, кроме советов идти в суд, по факту сейчас будет делать Кремль? Что будет делать Евкуров? Что будут делать протестующие?

– Если протестующие выигрывают суд, как им советуют в АП, Евкуров дальше идёт по пути соглашения с обществом. Переговоры, старики и так далее.

– Это его самосохранение? У него тогда просто не будет иного выхода?

– Я бы не назвал это самосохранением. Евкуров ведь не держится за власть (в сентябре 2018 года Евкуров был переутверждён в должности главы Ингушетии на новый, уже третий срок. – Прим. ред.). Это странная иллюзия. Он многократно заявлял, что хочет уйти. И я ему верю. Я его хорошо знаю лично.

– Кто же его так мучает и не отпускает?

– Кремль. Если нужна фамилия, то это Путин. Евкуров эффективен. Он решил для Кремля две важнейшие задачи: уничтожить террористическое подполье и провести демаркацию границы с Северной Осетией.

– Он это давно сделал. Почему на его место нельзя посадить человека без погон? Пусть дальше гражданский решает вопросы мирной жизни другой?

– Очевидно, потому, что за Евкуровым нет никаких больших кланов. А за всеми другими претендентами на Ингушетию есть очень серьёзные кланы. Экономические интересы, выходящие на федеральный уровень. Евкуров - военный человек. За ним, кроме друзей-десантников, выходцев из ВДВ, нет серьёзных кланов. Я был у него на дне рождения в Москве. Там сидело 50 Героев России и 2 Героя СССР. Весь свет ВДВ там сидел.

– Боевого офицера Руслана Аушева (первый президент Ингушетии, который критиковал Евкурова за соглашение о границе с Чечнёй. - Прим. ред.) там не было?

– Руслана Султановича я там не видел, да. Он же не десантник. Он мотострелок. Подразделения разные. Ну, а что касается других претендентов на власть в Ингушетии, то при каждом из них вся конфигурация расстановки сил в регионе будет серьезно меняться.

– Евкуров устраивает тех, кто в Кремле, как вы сказали, хочет устроить Северо-Кавказскую губернию?

– Не могу так сказать. Не знаю ни о какой его роли в реализации этих планов. Кремль сейчас попробовал это протестировать, навязав Кадырову и Евкурову этот пограничный спор (а я уверен, что его навязали сверху, ведь оба главы братских республик не могут им отказать).

– Губернатором Северо-Кавказской губернии будет Рамзан Кадыров?

– Уверен, что нет. Это не стоит даже обсуждать. В любом случае, я надеюсь, что этот проект от шовинистов имперских не будет реализован никогда.

– А вы можете назвать имена авторов этого проекта, интересантов, которые хотят занять место Евкурова?

– Нет. Я не могу называть фамилии. Не хочу вмешиваться в эти ингушские дела. Пусть вам эти фамилии называют сами ингуши. Могу сказать, что влиятельных ингушских семей много. Там много миллиардеров.

– То есть процессом протеста рулят люди извне? Многие ингуши из других стран высказались в поддержку протестующих. Известные ингуши в Москве молчат.

– Не бывает ингуша извне! Я прекрасно понял ваш вопрос. И это, конечно, не люди, которые сегодня живут в сельской местности Ингушетии. Искать его вы можете где угодно. Понятия не имею, сидит ли он в Москве или вне пределов России.

– Почему Евкуров не может быть избранным главой республики?

– Приказ. Ему сказали так. Он с удовольствием бы избирался на прямых демократических выборах. Но Москва не может допустить на Кавказе такого процесса.

– Разве сегодняшняя ситуация не говорит о том, что принцип прямого назначения главы региона не работает? Москва не утратила контроль?

– Нет, конечно. Совершенно не утратила она контроль. Там среди протестующих – бывший глава местного МВД, крупные сотрудники ФСБ. Контроль не утрачен. Протестующие там – это отнюдь не столичная либеральная оппозиция, подпитывающаяся с Запада.

– Соответственно, уход Евкурова не означает возвращения той нестабильности, которую его ставили разгребать после прежнего главы Зязикова (Мурат Зязиков руководил Ингушетией в 2002-2008 годах. – Прим. ред.)?

– Нет. Уход Евкурова будет означать лишь новый передел, когда к власти придёт тот или иной ингушский клан. У Евкурова клана нету.

– Новый передел – это война?

– Никакой войны там не будет.

– То есть уход Евкурова будет безболезненным для Ингушетии, но болезненным для Кремля.

– Я так не говорил. Но Кремль не позволит уйти вот так генералу, Герою России, который справился со всеми задачами, которые перед ним ставил Владимир Путин. Кремль не позволит его снятия под давлением улицы.

– Вы сказали, что он сам давно просился уйти. Не отпустят его на пенсию? Из таких кабинетов только ногами вперёд у нас теперь уходят?

– А ему до пенсии далеко. Он мой ровесник (Юнус-Бек Евкуров родился 30 июля 1963 года, ему 55 лет. – Прим.ред.).

– Издевательства над сторонними наблюдателями, когда людей вывозят в лес в Ингушетии, бьют и угрожают убийством близких, – это признак агонии власти? Я про шокирующую историю исследователя правозащитной организации Amnesty International Олега Козловского. Или это такая норма работы местных силовиков?

– Важно понять, кто это делал с Козловским. Русские или ингуши. Местные или прикомандированные. Это самое главное. Я не верю, что это делали местные. А прикомандированным это нужно для изоляции ситуации от внешнего мира. Методы как раз похожи на пришлых. Вообще-то на Кавказе действуют эскадроны смерти. Там убийства и похищения – обычные методы работы.

– Козловскому повезло?

– Иностранного гражданина там никто бы не убил. Тем более что он сотрудник крупнейшей международной правозащитной организации. Странно, что он не написал, какой национальности были эти люди. Были ли они в масках или без. Надеюсь, он об этом ещё напишет. Это очень интересно (после публикации сведений о насилии и угрозах Козловский вместе с семьёй покинул Россию. – Прим. ред.).

– Тот факт, что в Ингушетии постоянно нет Интернета, а сегодня даже электричества у некоторых активистов, – это тоже такие методы работы «прикомандированных» или всё же местные?

– Думаю, что там уже серьезно взялись за всю эту ситуацию федералы. Центр "Э" или ФСБ. Я не знаю, кто именно. Но именно эти ребята, как правило, действуют там со всей возможной прытью.

– Евкуров критиковал Аушева за то, что первый президент Ингушетии в своём внезапном выступлении на митинге не призвал собравшихся разойтись. Справедливая критика?

– Руслан Султанович – самостоятельный человек. У него есть свои интересы. Он представитель крупнейшего тейпа Аушевых. Очень известная фамилия и влиятельная.

– Вплоть до возвращения в руководство республики?

– Это невозможно. Путин никогда этого не позволит.

–Почему? Аушева там люди любят.

– Мало ли кто кого любит. Это неважно. После Беслана Путин никогда не позволит Аушеву занять пост президента Ингушетии.

– В чём проблема? В том, что Аушев посмел спасти детей? Что он их лично вывел из захваченной школы (2 сентября 2004 года Руслан Аушев лично вступил в переговоры с главарём банды террористов Русланом Хучбаровым, после которых вывел из здания школы одиннадцать женщин с грудными детьми, всего 26 человек. – Прим. ред.)?

– Не хочу об этом говорить. Но о попытках связаться с Масхадовым (Аслан Масхадов, 2-й президент Чеченской Республики Ичкерии, убит весной 2005 года. – Прим. ред.) во время тех переговоров с террористами много написано. Почитайте. Проблема отношений Аушева и Путина – это не только личные разногласия. Хотя и личное тоже.

Ряд экспертов опасаются, что этот спор рискует разжечь страсти и по другим спорным территориям на Кавказе. А спорные территории там есть между всеми республиками и народами. Вы видите признаки того, что пример Магаса становится заразительным в других районах региона?

– Пока не вижу. Но гораздо более спорная и острая ситуация есть по Ауховскому району Дагестана. Оттуда в 1944 году чеченцы были выселены. На их место насильно переселили лахцев и аварцев.

– То есть если резонанс пойдёт, то это следующая точка на карте?

– Не думаю. Там же есть схема решения спора. Она просто саботировалась и блокировалась разными правителями в Дагестане. Лахцы уходят, чеченцы приходят, аварцы остаются. Схема была выработана одним из первых съездов народа Дагестана. Не реализована до сих пор. Выделялись огромные деньги, на которые можно было построить города. Но вся политика Дагестана была построена на воровстве бесконечном. Естественно, всё разворовали. Будет ли этим заниматься нынешний глава Дагестана Владимир Васильев, я не знаю. А рассуждать о том, где вспыхнет ещё, я не буду, потому что не хочу подливать масла в огонь. Могу сказать, что и на Кавказе, и по всей России таких мест полно.

– То есть ситуация между Чечнёй и Ингушетией не провоцирует обострение других земельных споров на Кавказе?

– Вы поймите, это не территориальный спор между чеченцами и ингушами. Нет. Это земли тейпа Арцхой. Который включает в себя как чеченцев, так и ингушей. Люди без всяких кадастровых планов знают, чья это земля. Это восстание против власти, которая навязывает народу решения без обсуждения его сторон.

Я думаю, что власть пойдет на серьезные компромиссы и уступки. Там простая схема: чтобы старики посидели, приняли решение, потом вышли к народу и разъяснили, как это все будет сделано. Потом с народом посоветовались, потом провели референдум. Собственно, это по закону так.

– Думаете, пойдут на референдум?

– А что, власть будет топтать законы? Пока власть растоптала несколько законов Конституции РФ, где написано, что границы субъектов не могут быть изменены без референдума. Конституция Республики Ингушетии, Чеченской Республики не могут противоречить федеративной Конституции. И законы о местном самоуправлении. Где сказано, что территории муниципальных субъектов не могут изменяться без референдума среди местных жителей.

– Но они уже растоптали и отправили людей в суд!

– Правильно. Суд должен принять решение о том, что нарушены российские законы.

– Заявления, что земли забирают за ресурсы, вы отметаете?

– Нет там никаких ресурсов. Там нет нефти.

– Вероятность силового решения?

– Только со стороны федералов. Некоторые федеральные структуры работают на эскалацию насилия на Кавказе.

– Это кто?

– Последние 10 лет кто постоянно подогревал экстремизм и радикализм на Кавказе? Поверьте, это не ЦРУ было, а кто-то другой. Кто бы это мог быть? Подумаем вместе как-нибудь на досуге?

– Путин будет молчать?

– Эта ситуация имеет отношение к местным субъектам. Я вообще считаю, что это не уровень президента. Это все решается через суды, референдумы.

– Да, но в республиках смотрят и ждут.

– И хорошо, что смотрят. Я еще считаю, что все это затеяно, чтобы скрыть, что происходит в Хакасии. Где власть нагло, тупо, упорно пытается не допустить победы коммуниста Коновалова. Это может быть специально инспирировано, потому что никаких последствий тяжелых этот конфликт не имеет. Никто не поссорится, кровь не польется. Они это специально затеяли, чтобы отвлечь внимание. Как конфликт Кокорина-Мамаева специально затеяли, раздули. Чтобы отвлечь внимание от реального нарушения закона, Конституции, норм демократии, избирательного права, которое происходит в Хакасии. И они тупо не допускают победы законно выигравшего выборы Валентина Коновалова.

Николай Нелюбин, специально для «Фонтанки.ру»