Акция, которая начиналась как гражданская инициатива в память воевавших родных, постепенно трансформируется в массовое гулянье с набором понятных народу атрибутов. Это не хорошо и не плохо. Это норма — как смена ударений в языке.
В шествии «Бессмертного полка» по Невскому проспекту приняло участие не меньше миллиона человек. Таковы официальные данные.
Колонна на Невском проспекте еще до начала движения растянулась на два километра. Вдоль Невского на равном расстоянии друг от друга стояли самодеятельные коллективы в лучших концертных нарядах: бабушки в жемчужных кокошниках и расписных платках пели военные и русские народные песни. Где-то в середине колонны звучала гармонь. Через десяток метров пели «Катюшу». Каждый третий в колонне был в пилотке со звездой. Такая стоит около двухсот рублей, можно было купить с рук хоть на выходе из метро, хоть на Дворцовой площади вместе с красным знаменем победы (250 рублей).
Каждый второй ребенок в возрасте от трех до тринадцати лет был наряжен в гимнастерку. Девочки — в гимнастерку с юбочкой, мальчики — с галифе. Многие принесли с собой цветы и дарили их пожилым участникам шествия, поздравляя с праздником. Фотографировались со своими штендерами. Кричали «ура», которое стало для «Бессмертного полка» аналогом фанатской «волны» на стадионах: возглас раздавался где-то в голове колонны, его подхватывали и проносили к хвосту. На пересечении Невского и Суворовского компания из десятка человек — взрослых и детей, в пилотках, с портретами и гвоздиками – фотографировалась на фоне автозака. Настроение у всех было солнечное.
«Фонтанка» поговорила с несколькими участниками шествия, которые по разным причинам выделялись из толпы.
Дочь
Евгения Степановна, 77 лет — пожилая женщина, в рамке под стеклом у нее две маленькие черно-белые фотографии из семейного альбома, без подписей.
"Я несу портреты отца и матери. Их звали Семенов Степан и Семенова Евдокия. Отец погиб на Валдайской возвышенности. В каком звании — не знаю, в похоронке не было указано. Похоронили его там же, на месте боя. Мать работала в тылу, копала окопы и расчищала аэродромы зимой в Калининской области. Я участвую в шествии в первый раз. Раньше не хватало сил. В прошлом году увидела по телевизору и решила, что нынче, если смогу, обязательно пойду".
Сталинист
Николай Попов, сопреседатель Движения сталинистов — портрет воевавшего родственника прикреплен к древку большого красного флага с изображение Сталина.
"Я здесь не один. Там еще с десяток человек несут такие флаги. Мы не партия, мы движение сталинистов. Наша цель — национальная справедливость. Сталин и Победа неразделимы.
Это мой дядя по материнской линии, Шалгачев Николай Андреевич. У меня четыре дяди погибли, а фотография осталась только у одного. Они жили в деревне Новины Архангельской области. От них не осталось ничего, ни похоронок, ни документов. Только вот эта единственная фотография. Когда надо было, не интересовались, а сейчас уже поздно документы искать...
«Бессмертный полк» для меня это не личный, а государственный праздник. Мы стали самой великой державой в мире. Все благодаря Сталину. При нем вор где был? В Госдуме или у стенки? Вот то-то. Народ был уверен в завтрашнем дне. А то, что доносы писали друг на друга — какие претензии к Сталину, если они тогда друг на друга писали, а сегодня на него клевещут?"
Бывший депутат
Алексей Воронцов, уже экс-депутат петербургского ЗакСа от партии КПРФ — идет во главе колонны с огромным баннером КПРФ, в центре колонны портреты генералиссимуса Сталина и маршала Жукова.
«"Я каждый год отмечаю праздник Великого октября, 1 мая и 9 мая. В нашем роду в годы войны всех мужчин перебили. Сейчас у меня нет портрета в руках, но, если бы был, их было бы два: моего отца, Василия Яковлевича, и отца моей жены, Ивана Ефимовича. Иван Ефимович был первым секретарем Смоленского обкома партии аж 17 лет. А мой отец погиб в госпитале. Он сражался под Москвой и был тяжело ранен. С его портретом идет мой сын, Ярослав Воронцов. Он — глава муниципального образования.
Я бы не сказал, что баннер КПРФ – это нарушение устава «Бессмертного полка». Это уже стало традицией. Не вижу в этом каких-то противоречий.
Мы как «Бессмертный полк» находимся на пике. А вот что будет дальше? Я опасаюсь, что он может начать терять популярность. Как бы народ не разочаровался в жизни. Если жизнь будет улучшаться, уменьшится социальное расслоение, то подъем духа будет расти. Но он должен зиждиться на определенных материальных условиях. Вы же из истории знаете, в Советском Союзе были прекрасные лозунги и идеи, но они не подкреплялись материально. Люди ездили за рубеж и видели, что там и без революции живут лучше".»
Член Дворянского собрания
Юрий Александрович Траубе, 81 год — несет необычный портрет. На нем человек, собирающий в теплице помидоры в ящик.
"Это портрет моего отца, фото из журнала «На стройке МТС и совхозов», №1 за 1937 год. Научный сотрудник Александр Александрович Траубе отбирает образцы томатов на семена.
Он служил рядовым, 7-я рота, 241-й гвардейский стрелковый полк, 65 армия, Белорусский фронт. Погиб во время Калинковичско-Мозырской операции в январе 1944 года. Место захоронения мы не знаем. В похоронке было сказано так: был ранен, направлен в госпиталь, дальнейшее местонахождения неизвестно. В документах медсанбата он не значится. В той операции погибло 14 тысяч бойцов, там до сих пор находят останки незахороненных.
Американец
Джон из США и его русская девушка Анна — негромко переговариваются по-английски. На голове у Джона сувенирная пилотка с принтом в виде георгиевской ленточки со звездой, но фотографироваться для газеты он предпочел без нее.
Джон:
"Я здесь со своей девушкой, это событие имеет большое значение для нее. Что я чувствую? Печаль от того, как много здесь портретов — как много погибло людей. В Америке мы знаем о Второй мировой войне в основном то, что касается участия в ней США. Мы знаем о Западном фронте, но о Восточном практически ничего не знаем. Мы имеем смутное представление о том, что в Ленинграде была блокада. Не все понимают разницу между Ленинградом и Сталинградом. Что я понял сегодня? Я потрясен, что 77 лет спустя люди так помнят о войне. В США Гражданская война была связана с самыми большими потерями для Америки. Но все зависит от того, где люди живут: если это Атланта, где были самые жестокие бои, люди помнят о той войне. Но это совершенно другие масштабы памяти, конечно. Ничего подобного в США нет".
Анна:
"Я несу портрет своего деда, отца моей матери. Его звали Виталий Шкаев. Я не знаю года его рождения. Он погиб незадолго до конца войны, в 1945 году, на территории Польши. Это единственная фотография, которая сохранилась. Я даже не знаю, что за орден на груди у него, а спросить уже не у кого.
Я в первый раз участвую в шествии. Поэтому у меня такой большой портрет и он такой тяжелый! Но мне помогают его нести. В прошлом году я впервые увидела «Бессмертный полк» в качестве наблюдателя. Эта атмосфера, энергетика потрясла меня до мурашек. И я решила, что у нас есть повод и мы тоже можем поучаствовать. Я программист, последние три года живу в Америке, работаю в Силиконовой долине. Отношение к русским со стороны обычных американцев не изменилось, но за последний год через границу стало сложнее переходить — стало больше бюрократии, формальностей".
Мама
Татьяна, 37 лет — женщина с мужем и двумя детьми привлекает всеобщее внимание коляской, «загримированной» под военную технику с красной звездой на боку.
«"Мы пытались сделать танк. Но, видимо, конструкция не очень продуманная получилась, в следующий раз попробуем приделать пушку. Мы несем портреты наших дедов. Лященко Матвей Петрович, мой дед, связист Панфиловской дивизии. И дед моего мужа — Трегубов Петр Сергеевич, сержант. Они прошли войну и умерли уже позже, в мирное время. Панфиловская дивизия была сформирована в Алма-Ате, дошла до Москвы, а когда Панфилова убили, мой дед попал в другую дивизию и работал связистом на «катюше». Через Польшу дошел до Берлина, до Рейхстага.
Мы живем в Ленобласти, в Отрадном, участвовали в шествии там. В этот раз решили поучаствовать в чем-то более масштабном. Эмоции потрясающие, мы даже усталости не чувствуем. «Бессмертный полк» нужен, чтобы наши деды, прадеды всегда были живы, чтобы мы и наши дети их помнили. Благодаря им мы сейчас живы. Для меня это единение народа. Столько людей, столько радости в глазах. Сегодня мы оказались с этой «машиной» в центре внимания, все нас фотографируют, говорят, что мы молодцы".»
Когда «Бессмертный полк» доходит до Дворцовой площади, там уже начинается концерт. Но большинство людей с штендерами, не останавливаясь, шагают к Дворцовому мосту, чтобы на Васильевском острове сесть в метро и разъехаться по домам. Те, кто остался на площади, стоят группками. Здесь несколько диаспор в национальных костюмах, в том числе чеченская, казахская и азербайджанская. Вокруг нарядных казаков толпится народ — они красиво поют. Защитники Фарфоровского кладбища пронесли в колонне «Бессмертного полка» сорок штендеров с найденными в архивах именами павших в Великую Отечественную солдат, которые были захоронены на кладбище. Члены поискового движения, все сплошь в гимнастерках и плащ-палатках, делают групповое фото на фоне Александровской колонны. В сторонке сворачивают флаги сталинисты — у них с полтора десятка штендеров и знамен. Оказывается, это не одна организация, а целых четыре: Движение сталинистов России, Сталинский комитет Ленинграда, Русское славянское движение и общественно-политическое объединение «Большой проект России». Тем временем до Дворцовой добирается колонна молодых людей в военно-морской форме с транспарантом «Баржа 752» и другая, под знаменами в черно-оранжевую полоску. Знамена пляшут на ветру и кажется, что на них написано «Дон». Но это – «нодовцы», профессиональные «борцы с цветными революциями».
«Бессмертный полк» образца 2018 года собрал, если верить Смольному, около миллиона человек. На Дворцовой становится понятно почему — каждая организация, вне зависимости от того, по какому принципу она объединила людей, вышла со своим «полком». И акция, устав которой сегодня был многократно нарушен, на какое-то время объединила их всех.
Венера Галеева, "Фонтанка.ру"