Суд признал, что бог есть

Переосмысление ситуации непорочного зачатия, отрицание Иисуса Христа и пророка Мухаммеда, грубые слова «ворвались» и «доставили» по отношению к мусульманам – теперь всё это можно считать преступлением.

Блогер Руслан Соколовский, известный как ловец покемонов в церкви, хотел прославиться – и слава догнала его в Верх-Исетском районном суде Екатеринбургра. Но достичь славы Pussy Riot ему помешал гуманизм судьи. За девять эпизодов с отрицанием существования бога и матерной бранью в адрес патриарха его не посадили на реальную «двушечку», а приговорили к трём с половиной годам условно.

Екатеринбургский блогер Руслан Соколовский получил известность в августе 2016 года. Тогда, напомним, была очень популярна игра Pokemon GO. Соколовский отправился ловить покемонов в церковь, снял и опубликовал на Youtube видеоролик и стал обвиняемым в уголовном деле об оскорблении чувств верующих. Позже дома у Соколовского нашли ещё и шариковую ручку со встроенной видеокамерой, это стало новым эпизодом в обвинении. В ходе прений прокурор просила приговорить его к трём с половиной годам колонии. Судья Верх-Исетского суда Екатеринбурга Екатерина Шопоняк выполнила просьбу, только срок Соколовскому назначила условный.

Всего в деле фигурирует девять видеороликов, выложенных Соколовским в соцсетях. Семь из них не только оскорбляют чувства верующих, но ещё разжигают ненависть к социальным и религиозным группам: «В космос летал, чеченцев не видел», «Письма ненависти – верующие», «Суицид мусульман на ЕГЭ», «Патриарх Кирилл, ты – … (неценз.)», «Ловим покемонов в церкви», «Идеальный православный брак?», «Соколовский в тюрьме за ловлю покемонов?». Ещё два только разжигают: «Письма ненависти – феминистки» и «Вступил в секту».

Как установил суд, Соколовский оскорбил чувства православных «через наделение Иисуса Христа качествами покемона как героя не только компьютерной игры и мультипликационного сериала, но и представителей бестиария японской мифологии». Семь видеофрагментов ранят и христиан, и приверженцев ислама «через отрицание существования бога, отрицание существования основателей христианства и ислама – Иисуса Христа и пророка Мухаммеда», «через отрицание существования бога как высшей силы». Отдельно православных задевает «издевательское переосмысление ситуации непорочного зачатия» Соколовским.

Сами верующие у Соколовского «описываются с помощью нецензурной лексики и обозначаются через негативные сравнения как социально некомпетентные, неспособные контролировать своё поведение, имеющие низкий социальный статус». Верующим приписываются «стремления следовать тем древним обычаям, верованиям, традициям, которые негативно оцениваются современной культурой». Высмеивая «родительское и семейное поведение» православных, Соколовский оценивает его «негативно посредством нецензурной лексики, негативных характеристик и сравнений».

Патриарх Кирилл у Соколовского «осуждается не только как физическое лицо, но и как предстоятель Русской православной церкви, как центральный представитель священнослужителей». Что тоже очень обижает православных. Мусульман ранит одобрение Соколовским депортаций и использование «просторечной, грубой, экспрессивной лексики». Оглашая приговор, судья избегала прямых цитат, поэтому из текста мы только знаем, что мусульман обидели слова: «ворвались», «задержали», «доставили».

Преступления Соколовского состоят ещё и в том, что оскорбительная и разжигающая информация у него «подана в доступной для читателей форме и не является завуалированной». Читатели «высказывали своё негативное отношение» к роликам в комментариях. Даже «в форме угроз». И в этих угрозах, как следует из приговора, тоже виноваты не их авторы, а Соколовский. Потому что он не унимался, а «в ответ совершал аналогичные действия – создавал видеоролики».

Таким образом, уголовными преступлениями признаны теперь не только пляски в храме, но и ловля там покемонов. А также отрицание существования бога и недоверие к непорочному зачатию.

– Пока шёл этот процесс, я высказал только одну мысль: единственное, чего не сможет суд, это всё-таки определить, есть ли бог, – комментирует приговор адвокат Генри Резник. – Но я ошибся. Наш российский суд абсолютно всемогущ: он установил, что бог есть. А его отрицание – это оскорбление.

Писатель Виктор Шендерович советует теперь присмотреться к приговору всем атеистам.

– Дана очень ясная отмашка: за отрицание фантазий, за отрицание теорий можно получить обвинительный приговор, – замечает он. – Я-то могу и дальше высказываться, я защищён своей известностью. Но для людей неизвестных, особенно в провинции, может развернуться настоящий клерикальный террор.

Приговор, по мнению писателя, плох «прежде всего для самой православной церкви».

– История нас учит, что маятник прилетает с противоположной стороны, – продолжает Шендерович. – И что за Победоносцевым приходит матрос Железняк. И в наибольшей опасности сейчас находится реальное православие: вера вытеснена наглым, потерявшим всякие берега институтом. Он уже приступил к агрессии, к атакам на людей. Это плохо кончится для самого института.

Что делать атеистам?

Вообще-то, у нас право не прецедентное, то есть каждый случай рассматривается в суде отдельно от предыдущих аналогичных. Но судья Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова подчёркивает, что слово «прецедент» всё равно в российских судах применимо.

– Да, у нас не система прецедентного права, – замечает она. – У нас система писаного права, то есть закреплённого законом. Но и в этой системе может действовать принцип равенства при привлечении к ответственности: если одно лицо привлекается к ответственности за что-то, то и другое лицо за то же самое должно быть привлечено к такой же ответственности. Если подходы у нас будут единообразными, то единообразие требует именно этого.

«Единообразные» – не значит «правовые», добавляет Тамара Морщакова: единообразие может нарушать закон. Особенно если норма в законе такая размытая, как статьи об экстремизме и религиозных чувствах.

– Можно применять неопределённые нормы одинаковым образом, и будет единообразие, но не будет права, – продолжает судья. – Из-за неопределённости закона в нашей ситуации возможно всё. Что такое «экстремизм»? Юристы пытаются сделать это понятие более определённым, но законодатель пока этого не воспринял. А уголовный закон должен быть определённым, он не может допускать различные оценки и толкования. Иначе он позволяет органам, применяющим закон, самим определять, что преступно, а что нет.

Адвокат Иван Павлов тоже говорит о неопределённости понятия «экстремизм» в российском Уголовном кодексе, что и позволяет привлечь любого хоть бы и за отрицание господа бога.

– Кардинально нового ничего не произошло, – говорит Иван Павлов. – Просто ещё одно проявление абсурда, связанное с этими «экстремистскими» статьями. Просто ещё один праздник абсурда. Но мы живём в таких условиях, когда риски привлечения к уголовной ответственности, особенно для людей, критически смотрящих на действительность, достаточно высоки.

Надеяться, как Виктор Шендерович, на то, что известное имя или огласка могут послужить защитой, адвокат Павлов не советует.

– Это защита до определённой степени, – добавляет адвокат. – Мы все видели, что могут привлечь и человека известного.

Анализ приговора от Генри Резника

С точки зрения формальной судья Екатерина Шопоняк сделала всё правильно. В каком-то смысле её можно похвалить.

– Норма об экстремизме существует во всех уголовных кодексах почти всех европейских стран, – замечает Генри Резник. – Она, как правило, мёртвая, хотя были случаи применения. Но связана она главным образом с защитой малых групп, а не доминирующих. Кроме того, эта норма требует установления субъективной стороны преступления. Был ли прямой умысел? Соколовский хотел разжечь ненависть к христианам или оскорбить верующих? Наши суды, как правило, освобождают себя от доказывания умысла.

Судья Шопоняк себя от этого не освобождала. Среди самых ярких строк в провозглашённом приговоре есть те, что посвящены как раз доказательствам умысла со стороны Соколовского.

Сам Соколовский объяснял в суде, что не хотел оскорблять верующих и разжигать к ним ненависть. Он снимал видео «на злободневные темы… после прочтения того или иного средства массовой информации». Так, ролик о патриархе был «связан с рядом высказываний патриарха, которые, как ему (Соколовскому) казалось, ущемляют права людей». А ловить покемонов в церковь он отправился, увидев телерепортаж о том, что это хотят признать уголовным преступлением. И делал он всё это «с целью заработать денежные средства и прославиться». И каждый, кто смотрел его ролики, а они набирали по два миллиона просмотров на Youtube, видел, что начинались они с рекламы, то есть блогер действительно зарабатывал.

Но судья Шопоняк в приговоре подчеркнула, что Соколовский целенаправленно хотел оскорбить и разжечь. Что доказал словом и телом. Его умысел проявлялся «в предметности высказываний, связности и предметности речевой деятельности». В ролике о ловле покемонов умысел «характеризуется не только речевой, но и двигательной активностью лица, которое образует осознанное действие – ловлю покемонов в церкви». Добавим, что в суде появился свидетель, который показал: Соколовский не раз выражал негативное отношение к религии. Это, по мнению суда, тоже указывает на умысел оскорбить верующих и возбудить к ним ненависть.

Однако, продолжает адвокат Резник, оскорбление – только тогда оскорбление, когда выражено в неприличной форме. И судья Шопоняк не прошла мимо матерных реплик Соколовского. Генри Резник признаёт: по действующим сегодня в России законам это и вправду может быть наказуемо.

– Наказуема форма, а не содержание, – повторяет он. – Подшучивание, высмеивание сами по себе не могут образовать состав преступления, а вот ненормативная лексика, мат, непристойная форма – могут.

Иначе говоря, сказать «бога нет» – это ещё не преступление, а «бога нет» с матом – это уже уголовно наказуемо. Не спасает автора и то, что высказывание или ролик он выложил на собственной страничке в Интернете, куда верующие должны зайти с умыслом оскорбиться.

– Это распространяется в некоем пространстве, куда имеется широкий или даже неограниченный доступ, – замечает Генри Резник. – И на этот счёт есть постановления Верховного суда о том, что Интернет, если речь идёт не о частной переписке, это публичное пространство.

При этом адвокат отмечает: в нормальном обществе пресекать такие поступки надо не с помощью Уголовного кодекса.

– Конечно, такие пренебрежительные отзывы, радикальные высказывания не должны приветствоваться, – замечает Генри Резник. – Но это должно происходить на уровне общественного договора. Нельзя уголовным правом подменять нормы, которые должны существовать на уровне отношений между людьми. У нас, к великому сожалению, исчезла такая крайне действенная и болезненная «санкция», как нерукопожатность. Поэтому всё переводится в уголовное право.

«Приговор сделал его интересным»

Слово «средневековье» стало очень частым, когда речь идёт о таких судебных актах. Историк, медиевист, профессор РГГУ Наталья Басовская с этим не согласна. Она первым делом обращает внимание на возраст Руслана Соколовского: ему 23 года.

– Такой молодёжный бунт под девизом «мы отвергаем все ваши ценности» характерен для самых разных эпох, – замечает она. – Классика – это Франция 1968 года (студенческие демонстрации, которые привели к переменам в политической системе Франции. – Прим. «Фонтанка»). Там стараются забыть, будто этого не было, но было, было... Такое у всех было. Это явление историческое, с глубокой давности: молодое поколение пытается бунтовать против ценностей своих предшественников. Или начало XX века – предбольшевистская Россия: декаданс – это был тоже эпатаж общества. Молодые люди во все времена хотели переделать общество, но часто при этом переходили какие-то общечеловеческие границы. А сейчас молодёжь живёт в Интернете, поэтому часто теряет границу: где реальность, а где их вымышленный мир.

Но в разные времена, продолжает Наталья Басовская, историки видят и другое явление.

– Верующие становятся более агрессивными, чем это предписывает им религия, – рассказывает она. – Это свойственно эпохам не очень благополучным, переживающим серьёзные трудности, кризисы. Люди ищут утешения в боге, но вместо того чтобы ,искать его смиренно, они хотят политической поддержки. Мне кажется это таким же нелепым, как и сама игра в покемонов в церкви. Но наше время действительно непростое, это аксиома. Статья об оскорблении чувств верующих у нас такова, что при желании можно поворачивать её в любую сторону, в том числе использовать для проявления такой нетерпимости. Хотя можно было просто показать мальчишке, что он нелеп, неинтересен. Вместо этого приговор сделал его интересным.

Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»